Пьяная жизнь

было рутинное, обычное. И «стукнуло» мне тогда максимум

четыре(!), потому, что в пять(помню отлично) в детском саду, со

знанием дела я свысока рассказывал «тёмным» сверстникам как

появляются дети. «Лекцию» подслушала воспитательница и

Валерий Варзацкий

передала содержание маме, заставив её хорошенько поломать

голову над вопросом. «Что же с ним делать?!». Слава Богу,

мамочке хватило мудрости поведать мне о жалобе лет через

пятнадцать…

В мельчайших деталях вижу сюжеты частых застолий в

нашем хлебосольном доме. Отец пил чисто символически, был

молчун, тихоня, для компании представлял ценность разве что

как танцор - по воспоминаниям старших во время танца очень

любил сверх меры прижимать женщин. Но, наверное, нравилось,

раз запомнилось…

Как бы там нибыло, по мере приближения очередной

праздничной, юбилейной даты или просто так, чтобы весело

провести вечер, все повелителько кричали: «Идем к

Пузыревской!» (в замужестве мать сохранила девичью

фамилию).

Нравы были простые, к тому же приличных собственных

домов большинство не имело. Наш новый дом, да ещё в центре,

считался «хоромами», но, на мой взгляд, главную роль в его

притягательности играли два других обстоятельства.

Первое по значению – радушие хазяйки. Мать любила

принимать гостей. Была натурой открытой, щедрой, улыбчивой.

Всё, что было на плите, в духовке, в изобильном подвале

перемещалось на стол. Тревожила её только одна мысль – как бы

чего не оказалось мало.

Второе – тут всегда можно было не просто чем – нибудь

«загрызть», а вкусно, «от пуза» поесть и вдоволь выпить.

Прекрасно и разнообразно готовила бабушка. Все продукты были

домашнего происхождения.

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Приходили с детьми, которых усаживали рядом с собой.

Говорили:

– Ну, водки им еше рано, а наливочки или винца по чуть -

чуть можна…

Детки, пригубив вишневочки или красненького, по-

быстрому перекусив, незаметно покидали родителей и

устраивали игры за домом, за летней кухней, за хлевом. Там, в

стране «За», в тайниках хранились мои богатства - спички,

окурки, папиросы, финский нож, кастет, два самопала, два

портсигара, таблетки сухого спирта, две обнажённые до пояса

«Дамы» из немецкой карточной колоды, деньги в монетах.

Вы обратили внимание на наличие в списке всех атрибутов

курильщика? Разумеется, я курил! Не думал об этом писать, но

нахлынули воспоминания и не могу удержаться. Тем более, что

история моего вступления в романтические ряды потребителей

«Казбека» и «Беломора» мягко говоря, не совсем обычная.

Было мне всего лет пять, когда мы с мамой поехали в

Харьков к дяде Васе, но картинка в памяти сохранилась чёткая и

яркая, правда, вижу её как будто бы со стороны, тоесть и себя

тоже. Я с рождения был « жаворонком». Проснувшись, находил

себе занятия, никому не мешал. Вот и в гостях тихонько сполз с

кровати, оделся и вышел на улицу. Дядя жил в ещё

недостроенном частном доме и в этот момент стоял у крыльца в

комнатных тапочках, пижамных брюках, майке. На плечи была

наброшена шинель. «Конченый» курильщик, он всецело

отдавался сладкому яду первой утренней затяжки. Важно знать,

что дядя Вася принадлежал к редкому типу мужчин – всё, что

они делают, делается заразительно, со вкусом, вдохновением,

страстью, комментариями.

Валерий Варзацкий

– Э-эх! Сейчас поработаем! – слышался боевой клич

танкиста и земля летела из-под лопаты как из земснаряда,

рубанок не успевал выбрасывать свистящую струю стружки а

мастерок с раствором напоминал ракетку для пинг- понга, в

руках олимпийского чемпиона – китайца.

Когда он приезжал в Доманёвку и ел борщ, сваренный его

мамой, а моей бабушкой Женей, мы прятались кто куда от

позора. Зрелище было редкой драматургической силы.

Во дворе под деревом - круглый раздвижной стол. На

столе – ведровая кастрюля борща с торчащим половником.

Рядом, прикрытая фанерой для раскатывания теста, большая

миска вареников с творогом и литровая банка с домашней

сметаной.

За столом – дядя Вася в майке, сквозь зубы, хитро

прищурившись, мурлычет: «Люд-ди гибнут за м-металл…». Рука

с наколотой красавицей неторопливо отстукивает такт ложкой по

столу. В глазах азарт борьбы с обедом и жажда победы!

Последняя формальность выполняется хозяйкой - моя мама

насыпает в его тарелку борщ и шутливо убегает.

– Ай-яй-яй-яй!, - удивлённо - восхищённо, как будто

первый раз видит борщ, гремит Василий, не глядя, левой рукой

шаря в поисках куска хлеба побольше. Наконец самый большой

ломоть золотисто-серебристого, ещё тёплого, маминого,

знаменитого на всю Доманёвку – в левой!

– Правое плечо - вперёд!- командует подполковник. Ложка

вонзается в борщ. Хлеб и ложка мелькают поочерёдно с

быстротой лап снегоуборочной машины. Сёрбанье, хрюканье,

блаженное мычание разносятся по улице. Соседи испугано

выглядывают из окон, прохожие останавливаются, а самые

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

любопытные пытаются рассмотреть сквозь листья георгин что за

странности творятся в доме уважаемой Лидии Яковлевны.

Сама она, наблюдающая за процессом из летней кухни,

делает две – три «вилазки» к столу, чтобы наполнить тарелку