Пять Дней Стражей

— Милн Девис, смерть от некачественной пищи или обжорства преследуется по закону во Второй День?

— Все что связанно с пищей не преследуется. Но нужно еще доказать, что Радаван скончался от некачественной еды или задохнулся, подавившись. Некроманты уже работают. К сожалению, потеряв милна Бизариса, теперь имеем только слабых посредственных специалистов. Все же сильная магия смерти передается исключительно в роду Зарат.

Герцог как-то упомянул, что обычные вскрытия в Зарат не проводят. Хирургические инструменты исключительно для сбора улик с ран, царапин, из-под ногтей. Практикуются магические ритуалы, определяющие вид отравляющего вещества, расположение повреждений внутренних органов, предполагаемое время смерти и тому подобное.

— А как же незаконнорожденные отпрыски Зарат? Наверняка есть такие, — вдруг пришло на ум, что, возможно, мы не там ищем.

Девис оторвался от срочных бумаг, где желтым цветом помечал целые строчки. Он молчал полминуты, не уверенный, что услышал то, что услышал.

— Любая магия, в том числе и магия смерти остается сильной, если не разбавляется плебейской кровью. Мужчины Зарат знают это и следят за собой, — герцог выбрал не реагировать на мой скептический хмык. — Но если все же такое случиться, и ребенок увидит свет, ему запечатывают магию.

— А как же милн Бизарис?

— Милн Бизарис, работавший в морге, выходец из южных земель и никакого отношения к клану Зарат не имеет.

— Почему мне не запечатали магию?

— Вы здесь не задержитесь надолго. А в вашем мире источник уснет сам собой. К тому же процедура запечатывания довольно болезненная. И сил от запечатывающего мага требует немало.

Мне послышалась фальшь в голосе герцога. Он явно недоговаривал, приберегая мой магический потенциал для каких-то своих целей. Или я все придумываю? Вижу то, чего нет?

— С теми, кто рожден в законном браке все иначе, — пытаясь скрыть иронию, произнесла я. — Это могло показаться кому-то несправедливым. Чем не мотив для убийства? Мы как-то упустили, что мотив может быть не власть, не месть, а зависть.

Девис нервно пробарабанил какую-то мелодию по столу, выказывая крайнюю степень раздражения моей назойливостью.

— Девочки передают магический потенциал детям. Их магию не пробуждают и не обучают. Исключение наследницы рода, как Тирэль. А мальчики при необходимости проходят обряд пробуждения магии. С благословения Триединого, — пустился в объяснения брюнет, ровняя листы. — Герцог Лаграж сегодня поутру сочетался браком с молоденькой баронессой Бирли. Ему нужен новый наследник. Иначе его ветвь теряет право наследовать престол. И это несмотря на внебрачного внука.

Герцог презрительно скривил губы, явно осуждая старика Лагража за скоропалительный брак.

— Законы так строги к детям?

— Дело не в законах, — герцог откинулся на спинку кресла. — Бастарды не могут пройти инициацию. Триединый в девяносто девяти случаях из ста не благословляет. Он не одобрил внебрачного сына маркиза Лагража. И тому запечатали магию. А потенциал был неплох.

— Что вы, милн, думаете о версии с чьим-то небрачным сыном, у которого взыграли амбиции? — не унималась я.

Зачем я настаивала на новой версии и сама не понимала. На ум приходил один ответ. Мне не хотелось найти доказательства причастности Девиса к убийствам. С какого-то момента его непогрешимость, принципиальность, чистая совесть и руки мне казались более важными, чем имя истинного убийцы. Императоры мертвы, им не помочь, а Девису еще жить. Оба императора не были святыми, и у герцога наверняка имелась веская причина устранить обоих. О мотивах своих желаний старалась не думать.

— Вы книжек начитались, Юлия, — фыркнул и вернулся к работе герцог, давая понять, что разговор окончен.

М-да, шах и мат, Юля! Хочешь копать в этом направлении — лопату тебе в руки! Но Девис и пальцем не пошевелит в помощь. И откуда такая уверенность, что у Юниана и Каласта не могло быть старшего брата? Если сам Девис ни с кем не спит, предпочитая монашество, то не все же такие… целомудренные и нравственные. А с их Пятидневьем, где гарантий, что доживешь до рассвета, нет, такое поведение вообще не грех.

— Вам покоя не дает моя личная жизнь? — донеслось ледяное из-за стола. — Хотите поучаствовать и оценить степень моего… целомудрия?

Я подавилась кусочком тоста и закашлялась.

Черт! Как я могла забыть, что он читает мысли? Неудобно получилось. Мне-то и дела нет до его личной жизни. Со своей бы разобраться. И с жизнью императоров-гуляк, что насущнее.

Аппетит пропал, и я отставила полупустую чашку.

— Я ничего такого не имела в виду, — боясь смотреть в глаза герцогу, нервно крутила серебряную ложку в пальцах, не замечая, как с нее летят на стол капли варенья. — Не все же мужчины… принципиальны в этом вопросе. Незаконнорожденный сын и обиженная Тирэль. У обоих веские мотивы для убийства. А вы так легко отмели эту версию. Такое чувство, что вы знаете кто убийца. Может, поделитесь своими соображениями.

Неопределенный хмык послужил мне ответом.

— Сегодня Третий День Страж, не Четвертый. Придержу свои умозаключения при себе. Ваши, милена, гораздо интереснее.

Глава 57

Глава 57

Милн Девис глаз с меня не спускал, сопровождая повсюду и не отставая ни на шаг. Не смотря на брезгливость, он стоял рядом и не отводил глаз от мертвого, обезображенного лица недавнего соперника. Я подозрительно равнодушно восприняла смерть мужчины, еще недавно желавшего стать моим любовником. Может потому, что синюшное раздутое лицо с вывалившимся лиловым языком мало походило на некогда симпатичное обличие маркиза. Отстраненно слушала выводы рыжеватого молодого некроманта, подробно описывающего, когда и каким образом был отравлен Лаграж. То, что маркиза отравили, не оставляло сомнений. Как и то, что он не случайная жертва. Яд содержался в любимом кушанье Радавана. Некромант отстраненно перечислил ингредиенты блюда, среди которых были яйца камелуса-альбиноса, по существующим поверьям придававшие мужских сил. Мысленно подивилась местным предрассудкам, пытаясь не обращать внимания на сдерживающего смех герцога. Выслушав дотошного служащего, идеальным состоянием костюма давшего фору самому герцогу, я направилась на выход, следуя за широкой спиной начальника, когда молодой некромант меня окликнул:

— Милена Юлия… Юлия Маль-це-ва…

— Вы что-то хотели, милн Обри? — обернулась в дверях в ожидании вопроса.

Молодой сухощавый мужчина, нервно поправил очки, на бледных покрытых рябинками щеках вспыхнули некрасивые красные пятна смущения.

— Да, милена. Тут такое дело… Я разбирал кабинет милна Бизариса и нашел кое-какие обрывки записей. Я бы выбросил их, но вспомнил, что вы звонили и интересовались исследованиями милна. На записях указана ваша фамилия. Она необычная, поэтому я запомнил…

— Что там? Что в записке? — нетерпеливо прервала объяснения смущающегося некроманта.

— «Розовый пигмент». Это все, что там было, кроме вашей фамилии. Я решил, что вам это будет интересно. Надеюсь, вы понимаете, о чем речь?

— Где сейчас этот клочок? Вы же сохранили его?

— К сожалению. Он, как и все бумаги, имел защиту. От улики осталась горстка пепла. Не восстановить, — он виновато посмотрел на меня, словно в том, что магия уничтожила бумаги не в меру предусмотрительного некроманта, был виноват лично. — Но я запомнил текст. Это же поможет раскрыть преступление?