Пять дней в Азкабане

Снейп вернулся в подземелья достаточно поздно для того, чтобы не столкнуться с сокурсниками, но достаточно рано для того, чтобы ещё застать Малфоя. И он не ошибся. Люциус сидел в кресле, листая учебник по Чарам, и курил. Запах дыма был ощутим ещё с лестницы. К счастью, больше в гостиной не было никого.

Северус потоптался в дверях немного, а потом уверенно шагнул в комнату. Он подошёл к Люциусу почти вплотную, и только когда его тень упала на страницы книги, Малфой поднял голову и уставился на него непонимающим взглядом.

— Нам нужно поговорить, — тихо пробормотал Снейп, опуская глаза.

Люциус медленно отложил учебник, потушил окурок и вздохнул.

— По-моему, ты кое-чего не понял, Северус, — надменно заговорил он, растягивая слова, как будто общался с каким-нибудь младшекурсником. — Мы, кажется, ещё вчера всё прояснили. Так что не понимаю, почему ты продолжаешь меня преследовать.

Северус вздохнул и опустился на диван напротив, роняя сумку на пол.

— Я не преследую тебя. Я просто хотел попросить прощения.

— За что? — деланно удивился Люциус.

— Ты знаешь, за что.

— За мой синяк, который мне пришлось сегодня маскировать двадцать минут?

— Нет! Хотя… И за это тоже. Но в основном за то, что я сказал.

— А что ты сказал?

— Хватит, Люци! — вспыхнул Северус, вскидывая голову. — Не делай идиота ни из меня, ни из себя. И не заставляй меня это повторять. Просто… Просто прости меня, — закончил он тихо.

— Мне не за что тебя прощать, — пожал плечами Малфой. — И не стоит извиняться. Поверь, я не держу на тебя зла. Я всё понимаю. Тебе не нужен такой друг, как я. Вот я и перестал им быть. Обижаться я не собираюсь. Зачем всё усложнять?

— Но я не хочу этого. Я не хочу с тобой ругаться.

— А мы не ругаемся. Мы просто прекращаем общение, — невозмутимо отозвался Люциус и закурил опять.

— Хорошо. Я не хочу прекращать с тобой общение.

— Очень жаль. Потому что этого хочу я.

Взгляд Малфоя не выражал ничего. И это было намного хуже, чем если бы он ругался или кричал, или обвинял Северуса в чём-то. Но от него веяло таким холодным равнодушием, что Северус невольно обхватил себя руками и съёжился.

— Не делай этого, Люци, — тихо попросил он, думая о том, что если Малфой сейчас спросит: «Не делать чего?», он снова его ударит. Но Люциус только пожал плечами.

— Я тщательно выбираю своё окружение. И тебе об этом известно. Людям, от которых я могу услышать подобное, рядом со мной не место. Найди себе другой объект для выплёскивания своих бурных эмоций. Мне не нужны твои сопливые спектакли. Мне надоела твоя злость и агрессия, направленная не в то русло. Мне надоело лечить твои синяки и разбитые о стену руки. Мне надоело вправлять мозги комку нервов. Я не колдомедик из Мунго, я тоже живой человек. И у меня тоже есть свои заботы и проблемы, на которые тебе плевать, потому что ты слишком занят собой. Извини, Северус, но дальше нам не по пути. Мы вообще слишком разные, чтобы у нас было хоть что-то общее. Просто прекрати меня преследовать и пытаться со мной заговорить. Я больше не стану общаться с тобой плотнее, чем с остальными пятикурсниками. И вот ещё что. Я не хочу превращать это в размолвку старых супругов, так что не смей закатывать мне сцены, а то все подумают, что у нас был роман. А теперь извини, но мне пора спать. У шестого курса завтра с утра Чары. Хочу прийти на них со свежей головой.

Северус даже не нашёлся, что ответить на эту речь. Люциус поднялся из кресла, взял учебник и удалился в свою спальню, выпрямив спину. У Снейпа закружилась голова, когда он понял, что случилось. Кажется, только что он потерял единственного друга. А зная Люциуса, можно было совершенно точно предположить, что всё, сказанное им, правда, и что свою угрозу он исполнит. Он перестанет общаться с Северусом.

Снейп просидел на своей постели с задёрнутым пологом всю ночь, бессмысленно разглядывая одеяло. На душе было скверно и больно. А ещё ему было страшно. Потому что он понятия не имел, что ему делать дальше…

Когда он спустился в гостиную утром, Люциус и его компания, состоящая из Нотта, Кребба и Гойла, сидели у камина и что-то обсуждали. Но увидев Северуса, Малфой поднялся и спокойно произнёс:

— Идём на завтрак. Не будем мешать собираться пятому курсу.

Его спутники бросили на Северуса странные взгляды и вышли вслед за Люциусом.

— За что это он так тебя? — услышал Снейп насмешливый голос Мальсибера сзади.

Вместо ответа он резко развернулся, отпихнул от себя Кассиуса и понёсся назад в спальню, где, к счастью, остался только Эйвери. Северус рухнул на кровать ничком и зарылся пальцами в собственные волосы так сильно, что на глаза навернулись слёзы. Волосы он вскоре отпустил, но слёзы продолжали течь, не желая останавливаться. Он глухо зарычал и со всей дури стукнул рукой о спинку кровати, отчего та издала жалобный скрип. Тут же чьи-то руки перевернули его на спину, и над ним склонилось тревожное лицо Эйвери.

— Что случилось? — пробормотал он, протягивая Северусу салфетку.

Снейп положил её себе на глаза, чтобы не видеть лица приятеля.

— Оставь меня в покое, Руперт, — простонал он, но Эйвери убрал салфетку и потряс его за плечо.

— Это ведь Малфой, да?

— Не трогай меня, — поморщился Северус и отвернулся.

Эйвери вздохнул и встал с кровати. Потом послышались шаги и звук закрывающейся двери. Северус уткнулся лицом в подушку и заплакал. После завтрака в спальне снова появился Руперт и молча поставил на тумбочку возле Снейпа чашку чая и две булочки. Опять вздохнул и вышел из спальни, по-прежнему не проронив ни слова. На занятия Северус в этот день так и не пошёл. К еде не притронулся. Ему было так паршиво, как не было, пожалуй, никогда в жизни.

В животе прочно поселилось мерзкое и вязкое чувство тревоги. И по всему телу растекалась тупая ноющая боль. Северус был отвратителен сам себе. В эту ночь он опять не спал, ворочаясь с боку на бок, смахивая постоянно появляющиеся слёзы и до боли стискивая челюсти.

На следующий день Эйвери пришлось почти силой поднимать его с кровати и буквально за руку тащить на завтрак. Когда Северус подошёл к своему столу и снова увидел Малфоя, ему пришлось глубоко вздохнуть и медленно выдохнуть, чтобы опять не заплакать. Руперт усадил его на скамейку возле себя, и Снейп удивился, увидев перед собой тарелку, полную еды, которую уже успел положить ему Эйвери.

— Можешь не есть, — прошептал Руперт. — Но хотя бы постарайся сделать вид, что всё нормально. И выпей вот это.

В руке Северуса появился бокал с тыквенным соком.

— Что там? — безучастно спросил он.

— Твоё же собственное успокоительное.

Северус поднёс бокал к губам и вдруг вспомнил, как в прошлом году ему пришлось наварить целую бутылку этого успокоительного, потому что у Люциуса случился нервный срыв перед СОВами, чего никто от него не ожидал. Снейп поставил бокал на стол, так и не сделав глотка. Глаза опять увлажнились. Он быстро поднялся с лавки и вылетел из Большого зала, не поднимая головы…

Следующие две недели были просто адскими. Каждый вечер Эйвери силой вливал в Северуса успокоительное и слабое снотворное, чтобы он хоть немного поспал. А каждое утро буквально пинками заставлял его подниматься и тащиться сначала на завтрак, а потом на урок. Северус делал всё, что велел Руперт, на автомате, не задумываясь над смыслом совершаемых им действий. Механически жевал потерявшую вкус пищу и глотал утренний чай, механически шёл на занятия, даже не делая попыток что-то запомнить или узнать. Занимался он теперь исключительно в библиотеке под надзором Эйвери и Уилкиса, которые постоянно отвлекали его от мрачных мыслей вопросами по учебному материалу. Северус заставлял включаться свой мозг и что-то отвечал, но всё равно ощущал себя словно во сне.