Пять дней в Париже

– Много лет назад я в течение года училась в колледже рядом с небольшой рыбацкой деревушкой на юге Франции. Я обнаружила ее в первый же свой приезд, а потом неоднократно уезжала туда на выходные. Там нет никакой роскоши, там все очень просто, но это именно то место, где я всегда чувствую себя собой. После того как умер Алекс, я провела там целую неделю, но страх быть обнаруженной журналистами заставил меня уехать оттуда. Я бы очень не хотела терять эту возможность. Если бы можно было туда сбежать и некоторое время пожить там – может быть, осуществить свою давнюю мечту и написать книгу! Это – волшебное место, Питер. И мне хочется вам его показать.

– Может быть, когда-нибудь это и произойдет, – откликнулся он, обнимая ее за плечи жестом друга. Питер и не пытался как-то приблизить ее к себе или поцеловать. Конечно, он не отказался бы от этого, но из уважения к Оливии и своей жене он запретил себе даже думать об этом. В какой-то степени Оливия была для него фантазией, и он прекрасно понимал, что даже этот ночной разговор станет для него событием, которое он будет носить в себе в течение долгого времени. У него было такое ощущение, как будто это кино. – И как называется это место? – спросил он, и Оливия с улыбкой сказала ему название, словно даря свою величайшую тайну, свой секретный пароль.

– Ла-Фавьер. Это на юге Франции, недалеко от Ка-Бена. Съездите туда, если почувствуете в этом необходимость. Это самое лучшее, что я могу дать кому бы то ни было, – прошептала она, откидывая голову ему на плечо.

Они провели так остаток пути, и Питер без всяких слов понимал, что именно это ей сейчас и нужно. Ему хотелось сказать Оливии, что он всегда будет ее другом, что в любой момент придет ей на помощь, если она будет в нем нуждаться, что она всегда может позвонить ему, но у него не хватало на это смелости, и вместо этого он просто нежно обнимал ее. В какой-то момент его вдруг охватило что-то вроде безумия, и он чуть было не сказал ей, что любит ее. Интересно, когда она в последний раз слышала эти слова? Когда с ней в последний раз обращались с такой же заботой и интересом, какие проявлял сейчас Питер?

– Вы счастливый человек, – тихо произнесла Оливия, когда такси остановилось на рю Кастильоне, в квартале пути от Вандомской площади.

– Почему вы так думаете? – удивленно спросил Питер. Конечно, это было счастье, что он провел с ней почти всю ночь, выслушав ее исповедь и раскрыв свою душу.

– Потому что вы довольны своей жизнью, вы верите в то, что вы сделали, и не сомневаетесь в том, что человек – это достойное создание. Я бы тоже хотела так думать, но у меня уже давно совсем другое мнение на этот счет.

И действительно: ей никогда не везло. Питера сопровождала в жизни удача, Оливию Тэтчер жизнь нещадно била. Впрочем, она поняла, что его брак далеко не такой успешный, как он пытался ей внушить, – может быть, он и сам этого не осознавал. Счастливы слепцы, которые не замечают очевидного, но у ее нового друга нельзя было отнять того, что он был искренним, душевно щедрым человеком, что много и самоотверженно работал, что пытался закрыть глаза на то равнодушие, которое питала к нему его жена, и на недопустимое вмешательство в их жизнь его тестя. В глазах Оливии он был везучим человеком, потому что не видел той пустоты, которая его окружала. Возможно, он чувствовал какую-то неудовлетворенность, но не более того. И он был очень добрым и порядочным. От него исходило столько тепла, что даже сейчас, когда над Парижем вот-вот должно было взойти солнце, она не хотела расставаться с ним.

– Мне совершенно не хочется возвращаться, – сонно прошептала она, уткнувшись носом в его белоснежную рубашку. Только сейчас они почувствовали, что их обоих клонит в сон.

А мне совершенно не хочется с вами расставаться, – честно признался Питер, заставляя себя вспомнить о Кейт. Однако сейчас он хотел быть вместе с этой женщиной, а вовсе не с Кейт. Он никогда не разговаривал ни с кем так откровенно, как сейчас с Оливией: она была такая милая и так хорошо все понимала. Одинокая, израненная, изголодавшаяся по душевному теплу… Как он сможет оставить ее одну? Питер с трудом вспомнил, почему он должен это сделать.

– Я знаю, что должна вернуться, но я не помню почему. – Оливия сонно улыбнулась, думая о том, как повезло бы репортерам, если бы они застали ее с Питером. Трудно было поверить в то, что они столько времени провели вдвоем на Монмартре. Теперь вернуться в прошлую жизнь было трудно, почти невозможно, но оба понимали, что обязаны это сделать. Питер вдруг понял, что никогда не говорил с Кейт так, как с Оливией. Хуже того, он готов был влюбиться в нее, хотя ни разу пока не поцеловал.

– Нам обоим нужно вернуться, – печально сказал он. – Там, наверное, все сходят с ума и ищут вас. А я должен ждать результатов тестирования по «Викотеку».

Если бы это было не так, он с радостью убежал бы вместе с ней.

– И что дальше? – спросила Оливия. – Ваш мир и мой мир – они пересеклись только на мгновение, и мы должны идти дальше – каждый своим путем. Зачем же строить из себя храбрецов? – Она выглядела и говорила как обиженный ребенок, и Питер не смог сдержать улыбку.

– Я думаю, потому, что мы не можем сойти с пути. И знаете, Оливия, вы гораздо сильнее, чем я.

Питер действительно почувствовал это сегодня ночью, и в глубине его души зародилось глубочайшее уважение к этой хрупкой женщине.

– Нет, – просто сказала она. – Я же не сама себе все это выбрала – просто все сложилось так, как сложилось. Это не храбрость, а просто судьба. – Оливия подняла на него глаза, желая, чтобы он был ее мужем, и сознавая, что этого не будет никогда. – Спасибо, что сегодня пошли за мной… и за чашку кофе.

Она улыбнулась, и Питер коснулся пальцами ее губ.

– Запомните это, Оливия… Всегда, когда вам захочется кофе, я буду с вами. В Нью-Йорке… Вашингтоне… Париже… – Так он предлагал ей свою дружбу, и она это понимала. К сожалению для обоих, это было единственное, на что они могли рассчитывать.

Я желаю вам удачи с вашим «Викотеком», – сказала Оливия, когда они наконец вышли из машины. – Знаете, если вам суждено помочь всем страдающим от этой болезни, то у вас все получится. Я верю в это.

– Я тоже, – печально откликнулся он, чувствуя, что уже теряет ее. – Берегите себя, Оливия.

Ему хотелось сказать ей столько всего, пожелать ей добра, обнять ее, сбежать с ней в ее рыбацкую деревушку около Ка-Бена. Почему жизнь иногда бывает так несправедлива? Почему она не может просто исчезнуть, как это сделала Агата Кристи?

Они долго стояли на углу, не в силах расстаться, но потом Питер в конце концов сжал ее руку. Оливия свернула к отелю и быстро пересекла площадь – маленькая фигурка в белом джемпере и голубых джинсах. Интересно, встретит ли он ее еще когда-нибудь, думал Питер, следя за ней взглядом. Вполне возможно, что даже в отеле им не суждено больше увидеться. Он медленно пошел за ней и увидел, как Оливия, задержавшись в дверях «Ритца», в последний раз махнула ему рукой. Питер готов был проклинать себя за то, что так и не поцеловал ее.