Пять лепестков на счастье
Шрифт:
Ее сегодняшняя просьба насторожила и очень не понравилась. Надо заканчивать с этой амурной историей… пока все окончательно не запуталось.
Дома в гостиной Петра Гордеевича ожидал Рысаков.
– Дамы наши уже спать пошли, – приветствовал он хозяина.
– А я вот по делам задержался. Одни заботы, Алексей Григорьевич, и днем и ночью. Совсем нет покоя.
– Знаю-знаю, сам так же. Не будете против? – Рысаков достал папиросу.
– Что вы, пожалуйста. – Петр Гордеевич сделал приглашающий жест рукой.
– Так вот, – закурив, Рысаков начал разговор, – загостились мы у вас, Петр Гордеевич, пора и честь
– Без этого никак, – согласился Чигирев.
– Ехать пора, а вопрос наш не решен. – Рысаков выпустил дым изо рта, рука с папиросой замерла.
Он хотел казаться уверенным и невозмутимым, но Петр Гордеевич знал точно, что это игра. Пока приезжие гостили в его доме, Чигирев отправил несколько писем московским знакомым с целью выяснить состояние дел Рысакова и получил ответ. В послании было написано, что месяц тому назад Алексей Григорьевич крупно проигрался, поэтому теперь нуждается в деньгах. Давать взаймы московские купцы не спешили, потому и поехал Рысаков «подлечить здоровье на свежем воздухе» по знакомым в маленькие города.
– Почему же не решен, Алексей Григорьевич? Деньги в долг дать могу, но только векселей мне не надо.
– Что же ты хочешь, Петр Гордеевич?
Так и сказал в лоб «ты». Чигирев усмехнулся. Вот теперь начинается настоящий разговор, без всяких политесов.
– Лавки в залог.
– Да в своем ли ты уме?
– Да чтобы договор при нотариусе.
– Ну, Петр Гордеевич…
– На меньшее не согласен, Алексей Григорьевич.
– Без ножа режешь! – Рысаков забыл о папиросе, пепел посыпался на брюки, а потом огонек и вовсе обжег пальцы.
Он торопливо затушил папиросу, вскочил на ноги и зашагал по гостиной.
– В Москве все векселями берут. Чем векселя-то плохи?
– Раз все берут, так и просил бы денег в Москве.
– И потом, Прасковья Поликарповна, она против будет.
– А ты разве не хозяин в своем доме, Алексей Григорьевич? – насмешливо поинтересовался Чигирев.
– Не дашь, значит, векселями?
– Не дам.
– Я все верну!
– Ну, ежели вернешь и в том уверен, то какая тогда разница: векселями или под лавки?
– И то верно, – Рысаков продолжал взволнованно ходить по комнате, – но все же…
– А Прасковье Поликарповне можно сказать, что моя мануфактура к следующему лету начнет выпускать французское мыло, и я готов поставлять вам его по наивыгоднейшей цене.
– Обещаешь, Петр Гордеевич?
– Мое слово крепко.
– Надо все обдумать. – Рысаков снова сел и вынул новую папиросу.
– А я не тороплю. – Чигирев позвонил в колокольчик, на который тут же прибежала ключница.
– Звали, батюшка?
– Звал. Принеси-ка нам, Авдотья, наливки и что-нибудь под нее.
– Сейчас, батюшка. – Ключница заторопилась на кухню.
Петр Гордеевич задумчиво разглядывал колокольчик.
– А я вот все театр вспоминаю, – решил сменить тему Рысаков.
– Вот как? – Колокольчик был отставлен в сторону. – И что же?
– Актрисулька та больно хороша. Хоть супруга моя и сказала о ней мало хорошего, но это все женская зависть. Как насчет петербургской сцены – не знаю, далека от нас столица, а вот московской Павлина достойна, очень даже.
Петр Гордеевич усмехнулся:
– Взять с собой думаешь?
– Да я бы взял, но женатый человек
есть человек несвободный.«Особенно если он проигрался», – подумал Чигирев.
Авдотья сама принесла поднос с наливкой, посудой, закуской и накрыла на стол.
Хозяин дома разлил наливку, поднял свою рюмку:
– Будь здоров, Алексей Григорьевич.
– И тебе здоровья, Петр Гордеевич.
Пятница
Утром его разбудил звонок. Одинцов открыл глаза и не сразу понял, где находится, но рука уже интуитивно скользила по прикроватной тумбочке в поисках телефона.
– Ты там что, спишь? – Рома привычно орал в ухо.
– Нет, – почти не соврал Одинцов: нельзя же одновременно и спать, и разговаривать.
– Ты узнавал, фильтры сегодня привезут или когда?
– Ром, – Дмитрий сел на кровать и посмотрел на часы, – половина девятого утра, автомастерская еще закрыта. Они в десять только начинают. Тебе чего неймется?
– Ты еще спрашиваешь? Полянкин! Полянкин медным тазом накрывается. Слушай, а до него далеко на поезде? Может, ты того, билет возьмешь и махнешь на денек? А что – вариант.
Вариант, кто бы спорил. И, наверное, он именно так и сделал, если бы не Саша и не их случайная встреча. Вчера вечером, рассказывая другу о приключениях минувшего дня, Одинцов о Саше промолчал.
– Нет.
– Что нет? – опешил Ромка. – Почему нет? Мы его теряем!
– Теряем мы администратора, так что на ближайший месяц готовимся стоять у входа по очереди, а Полянкин – приобретение сомнительное. Зато здесь намечается фестиваль.
– Какой, на фиг, фестиваль? Одинцов! Ты в своем уме?
– Более чем. – Дмитрий сидел на кровати и рассматривал стену, на которой висела увеличенная копия старой черно-белой фотографии. На снимке была изображена спускающаяся к реке улица. На воде вдоль берега стояли баржи, люди сгружали на сушу мешки. Противоположная сторона реки густо заросла кустами и деревьями. Внизу фотографии красовалась витиеватая надпись «Воздвиженскъ».
– У тебя там точно только с фильтрами проблема? Ты сам… ничем не стукался?
– Ничем я не стукался. Послушай меня, тут намечается какой-то фестиваль с элементами исторической реконструкции. В гостинице, где я сейчас нахожусь, уже живет московский режиссер с ассистентом – они ставят театрализованное представление; вечером, по слухам, известный актер должен пожаловать, ждут чуть ли не с хлебом-солью, и директор намерен лично открывать дверку автомобиля. Зачем мне сейчас ехать к Полянкину, если можно познакомиться вот с этими людьми и затащить их к нам в клуб?
– Но у Полянкина сетевая аудитория…
– По всей России, – закончил за друга и партнера Одинцов. – Его почитатели из Тюмени или Воронежа придут к нам вечером в клуб? Нет, конечно. Давай я сегодня посмотрю на собирающуюся здесь публику, постараюсь с ними познакомиться…
– И пригласишь к нам на встречу.
– Именно. – Одинцов встал на ноги, подошел к фотографии. Интересно, что сгружали с баржи? Соль, сахар, пшеницу? Наверное, все сразу.
– Ладно, – вздохнул Ромка, – на связи. Я вчера объявление о вакансии разместил. Пока никто не звонил. Буду ждать кандидатов.