Пять лет

– Дим, - я все же решила прервать его бесконечную тираду.
– Я все понимаю, не переживай. Но помнишь, ты говорил, что если мне эти пять месяцев не нужны, я просто должна сказать. И ты никогда ко мне больше не подойдешь. Так вот, я говорю.

Он замер. Какие бесконечно серые у него глаза. Красивый мальчик. Далеко пойдет.

– Уверена?
– тихо, но отчетливо.

– Уверена, - устало, но твердо.

Он посмотрел в сторону, но расфокусированный взгляд ни на чем не остановился, и, постояв так несколько секунд, решительно прошел мимо меня из квартиры. Я заперла за ним дверь.

Теперь сон не шел. Устав от бессмысленных попыток погрузиться в небытие, села к компьютеру и подключилась к сети. Новые сообщения.

Владислав: Елена Александровна, Данилов был у нас. И теперь, скорее всего, едет к Вам. Он какой-то сам не свой. Поговорите с ним.

Владислав: И еще. Вы себя сегодня вели очень странно. Это, знаете, как пять стадий принятия: отрицание, гнев, торг, депрессия, смирение. Уж простите меня, но ваше отрицание уж слишком... пугающее. Лучше б вы ему в морду плюнули. Он наш друг и, в общем-то, нормальный парень. Ну накосячил, с кем не бывает? А вы как будто умерли и воскресли другим человеком. Простите)

Вот как. Влад в психологи подался? Это не отрицание, это понимание! Поэтому стадии гнева или депрессии можно пропустить. Я не стала отвечать на сообщение, и отправилась обратно в постель. Может, мне кошку завести?

***

Звонок будильника был невероятно неуместен. Я продирала глаза со стоном, проклиная раздражающий трезвон. Какого черта Дима приперся ко мне посреди ночи? Из-за него я совершенно не выспалась! Бесит. Растущее раздражение чашка кофе не уняла. Немного охладив рассудок по дороге на работу, я вдруг вспомнила сообщение Влада. Отрицание, гнев... Вот оно! Как омерзительно жить по сценарию, написанному каким-то тупым психологом? Нет, гнев не пройдет! Бельгия, Катюши-Ани и белобрысые кобели не пройдут. Минуя троллейбусную остановку, заметила листок с объявлением, привлекшим меня тремя огромными буквами. Нет, не то слово, которое так и вертелось на кончике языка, а «ушу». Реклама секции ушу, которая располагалась недалеко от моего дома. Как кстати! Разве бывают лучшие способы обуздать гнев? Вечером записываюсь. А завтра заведу кошку. А послезавтра изменю прическу. А... нет, вечером репетиция! Тогда завтра записываюсь на ушу, ну и далее по плану.

Как ни странно, на эту репетицию Дима пришел без опоздания. Это меня тоже разозлило, как и само его существование на моей родной планете. Я со всеми, включая неприятных персонажей, поздоровалась, раскланялась, помиловалась, кое-как обошлась без обнимашек. В принципе, ребятам мои консультации не требовались. Я тут присутствовала как надзиратель, чтоб великолепнейшая Оксана Алексеевна дала свое великолепнейшее согласие. Все актеры были безупречны. Только Дима выказывал некоторую нервозность. Я бы отнесла его состояние на счет произошедшего между нами, но еще хорошо помнила возможности его самоконтроля. Значит, он или хочет показать свое волнение, разыгрывая спектакль исключительно для меня, или попросту плохо знает роль. В любом случае ему не стоило пропускать репетиции. Правда, финальный поцелуй заслуживал Оскара. Или хотя бы парочку Эмми. Тут он выдал все, на что способен. Эля офонарела, близнецы посматривали на меня, а я считала минуты, когда уже смогу записаться на ушу.

Домой меня на этот раз провожал Игорь, которому я по пути вкратце и рассказала душещипательную историю последних суток. Слушатель из него вышел никчемный, поскольку мой приятель заметил:

– Восемнадцатилетний пацан несколько раз за три месяца переспал с девушкой? Да ты что?! На костер его! Нет, сначала кастрировать, а потом на костер!

Шутников вот таких на костер бы...

– Нет, Игорь, дело не только в этом. Само его отношение к этой «Катюше» никак его не красит. Да и у нас с ним все равно нет будущего. Поэтому я просто воспользовалась сигналом «стоп», чтобы остановиться.

– Значит, воспользовалась? Ну, тогда так и говори. Это не он плохой, это ты боишься.

В роли коня он выглядит значительно лучше, чем в роли близкого друга!

– Фу на тебя, - закончила я разговор.

– Раз наш принц теперь свободен от любви на всю жизнь, я его себе заберу, - мечтательно закатил глаза к звездному небу Игорь. Звездное небо не ответило.

***

И дальше все пошло по уже протоптанной дорожке скучной жизни. В свободное время я сидела дома, в рабочее вела уроки. Никаких намеков, полунамеков и даже полу-полунамеков на наши отношения от Димы не было. Это вызывало спокойствие и раздражение одновременно. Интересно, почему в русском языке до сих пор нет слова, описывающее это состояние? На ушу я почему-то так и не записалась. И даже кошку не завела. И все было по-прежнему. Как тогда, когда был какой-нибудь октябрь... С тех пор ничерташеньки не изменилось, кроме того, что меня это перестало устраивать. Но все пройдет. И пройдет гораздо быстрее, чем если бы я дала шанс... нам.

За какую-то неделю я пережила стадии отрицания, гнева, торга и уже почти погрузилась в неизбежную депрессию. В эту пятницу наконец-то состоится тот самый концерт в честь Дня святого Валентина, к которому мы готовились. Игорь предупредил заранее, что после устраиваются школьные танцы, а его обязали следить за порядком. И мне жизненно необходимо тоже там присутствовать. Депрессия пыталась отказаться за меня, но Игорь победил ее доводы единственным аргументом:

– Купишь себе неприличное платье и пойдешь! И когда увидишь, как твоего Данилова скрутит от твоего внешнего вида, тебе сразу станет легче!

Возразить оставалось только одно:

– Он не мой!

А друг мне даже составил компанию в походе по магазинам. В вопросах стиля Игорь был истинным гуру. Выбранное платье было черным, облегающим и, на мой неизбалованный от-кутюрами вкус, слишком коротким. Но Игорь, констатировав: «Само то!», не дал мне право голоса. В итоге, в пятницу к началу концерта я уже выглядела как вполне себе сногсшибательная цаца - в новом платье и с уложенными локонами. Возможно, я никогда не уделяла столько внимания своему внешнему виду, как в тот день. Но это был вполне разумный позыв страдающей психики.

Спектакль от 11 «А» прошел на ура. Зрители смеялись и аплодировали. Мне даже показалось, что лицо Оксаны Алексеевны тоже пару раз дернулось. Боюсь осмелиться предположить, что это была улыбка, скорее, нервный тик, но, поскольку меня сразу же после окончания представления не уволили - возможно, ей понравилось.

На сцену выходили новые участники, когда мне в ухо раздался шепоток от нашей «англичанки». Тамара Дмитриевна - приятная женщина лет пятидесяти - вела в одиннадцатых классах иностранный язык.

– Ах, Леночка, какие же они молодцы! И костюмы, и сценарий, и игра! Хоть всем классом в театральное... А Данилов! Славный мальчик. Давно его не видела, а тут прям такой сразу... в образе!

Я удивленно перевела на нее взгляд.

– Как это - давно не видели? Он пропускает?

– По моему разрешению, - вздохнула та, - он же уезжает куда-то в Европу после школы. Поэтому ходит на курсы английского уже пару лет. И его уровень... Конечно, я его освободила от занятий. Мне и без него хватает... близнецов. Хотя иногда и жаль. Славный мальчик.

Вот как. А я ведь даже и не знала об этом. Мы слишком мало общались, чтобы я успела выяснить все подробности его жизни или сама не хотела задавать вопросы, потому что тогда это бы сразу стало... серьезно?

Мы еще поговорили с Тамарой Дмитриевной о всяких пустяках. А я про себя размышляла: вот она, элегантная, ухоженная и некогда очень красивая женщина. Интересно, она тоже видит, насколько славный этот «славный мальчик», близнецы и другие парни из старших классов? Видит ли она в них мужчин или для нее они просто дети? Когда человеку становится все равно до силы, красоты и сексуальной притягательности других? В каком возрасте женщина перестает быть женщиной? А если не перестает? А вдруг каждый с возрастом остается закованным в дряхлеющее тело, а его сознание по-прежнему требует красок и эмоций молодости? Как это, должно быть, печально. Убого, некрасиво до извращения, но... неизбежно? Это мою депрессию, а не меня, тянет на философию. А впереди еще и танцы. Ну, Игорь Александрович, надеюсь, ты хотя бы алкоголь сумеешь сюда пронести, а то ж, не ровен час, я на луну выть стану.