Пять парней для «Сингапура»

Они пошли налево, потому что те двое пришли оттуда. Время от времени Гребер оборачивался, освещая уже пройденный путь: нельзя было исключить внезапной атаки сзади.

Они вошли в железную дверь и оказались на вершине лестницы, спускавшейся в брюхо корабля. Луч фонаря не открыл им ничего подозрительного. Они начали спускаться с осторожностью индейцев, напрягая все органы чувств.

Они сразу поняли, что попали в трюм. Направляемый во все стороны луч терялся в пустоте. Это вызывало тревогу, но они продолжали путь.

Им удалось беспрепятственно спуститься вниз.

– Куда пойдем? – шепнул Гребер.

Юбер взял у него из рук фонарь и огляделся. Пол трюма был грязным и пыльным.

– Не имеет значения, – решил Юбер, – надо осмотреть все.

Едва он договорил, сзади раздался выстрел. Пуля просвистела над головами и срикошетила от листа железа. В гигантском пустом трюме эхо выстрела вызвало невероятный грохот, заставив обоих сжать зубы и вогнав их в дрожь.

Второго выстрела не последовало. Как всегда быстрый в своих реакциях, Юбер выключил фонарь. Он вытянул руку, схватил Гребера за рукав и заставил вместе с собой отойти на полдюжины шагов. Он знал, откуда стреляли, и у него в голове созревал план.

У противника был не автомат, а пистолет – возможно, девятимиллиметровый "вальтер". Враг не был первоклассным стрелком, но обладал хладнокровием и старался не тратить зря патроны, что могло означать нехватку боеприпасов. Он не знал, что у пришедших нет огнестрельного оружия, а то осветил бы их, чтобы безжалостно перестрелять.

Вывод: атаковать его нужно немедленно и со всей возможной жестокостью, чтобы не дать ему времени понять ситуацию и чтобы заставить потерять хладнокровие.

Юбер притянул Гребера к себе и шепотом изложил ему на ухо свой план.

– О'кей, – одобрил Гребер и взял фонарь.

Юбер, нащупав лестницу, прошел под ней и двинулся дальше, держась рукой за металлическую перегородку. Он ступал без малейшего шума, ставя ноги с тысячью предосторожностей и контролируя даже дыхание.

Он прошел шагов тридцать, когда на секунду почти в центре трюма включилась лампа. Раздался сухой выстрел, который с грохотом разнесло эхо. Юбер успел зафиксировать точное положение стрелка, должно быть, находившегося в проеме одной из водонепроницаемых дверей, соединявшей этот трюм с другими. Он продолжил движение. Его рука нащупала угол, и он свернул налево на девяносто градусов.

Новая короткая вспышка света. Новый выстрел. Три секунды жуткого грохота, как будто падают ящики. Секунда света. Выстрел. Топот Гребера и вопль:

– Крови! Крови!

Бум! Бум! Бум!.. Юбер злорадствовал: китаец нервничал. Гребер издал крик умирающего:

– Ко мне! Он попал в меня! Ко мне... На помощь!

Изменив голос, мощно зазвучавший в трюме, Гребер крикнул:

– Держись! Я иду!

Свет вспыхнул в пяти метрах от предыдущего места и сразу же погас. Китаец вновь собирался выстрелить.

Юбер держал кинжал в правой руке, а фонарик – в левой. Он считал выстрелы и знал, что у противника остался всего один патрон.

Гребер, должно быть, тоже сосчитал залпы и пошел на огромный риск, рассчитывая на нервозность и неловкость китайца. Он включил фонарь и бросился вперед, вопя как бешеный:

– Крови!.. Крови!.. Ты умрешь, подонок!..

Китаец выпустил последнюю пулю. Юбер не слышал щелчка бойка, бившего по пустоте, но догадался. Китаец появился в луче фонаря, испуганный, отчаянно жмущий на спусковой крючок. Юбер поднял правую руку, и тяжелый кинжал полетел, неся смерть.

Ударов было два. Для большей надежности, не зная точно, где находится Юбер, Гребер метнул свой кинжал. Пораженный в горло и грудь, китаец умер на месте.

– Плохо, – пожалел Юбер. Мы могли бы заставить его говорить.

Гребер вытащил свой кинжал, вытер его.

– Какой мазила! – заметил он. Выпустить всю обойму и ни разу не попасть в цель. Он заслужил быть похороненным в "трусах Мэгги"!

Юбер тоже вытащил и вытер свой кинжал. Он подобрал выпавший из руки китайца пистолет – действительно, девятимиллиметровый "вальтер" – и обыскал карманы убитого. Он нашел там полную обойму и вставил ее в пистолет, вынув перед этим пустую.

– Я оставлю его себе, – сказал он. – Может пригодиться.

Он подумал о человеке, удравшем от них на лодке, который мог вскоре вернуться с командой профессиональных убийц.

Они продолжили прерванный маршрут, обошли трюмы от кормы до носа, но без результата, лишь потревожив нескольких крыс.

Этажом выше, в помещении для команды, висел один-единственный гамак. Очевидно, убитый ими человек обычно занимал помещение один.

– Вы не слышали о корабле, севшем на мель в радиусе двадцати миль от Сингапура? – спросил Юбер.

– Нет, – ответил старший сержант.

– Сколько времени вы находитесь в этом секторе?

– Три недели.

Они заглянули в камбуз, где царил запах разлагающихся помоев, дошли до морозильных камер. Ровное урчание, перекрыв мерный шум волн, бьющихся о пустой корпус, привлекло их внимание.

– Слышите?

– Да, – отозвался Юбер. – Кажется, мотор...

– Это второй возвращается с подкреплением.

Юбер продолжал слушать, не отвечая. Урчание сохраняло одну и ту же силу.

– Нет, не думаю. Это что-то другое...

Он подошел к водонепроницаемой двери, разблокировал ее и открыл. Шум стал сильнее.

– Свет, Арки!

Старший сержант подошел с фонарем. Они обнаружили большой восьмицилиндровый автомобильный двигатель, подключенный к огромной динамомашине.

Юбер протянул руку и повернул выключатель возле двери. Никакого результата.

– Странно, – заметил он. – Зачем вырабатывать электричество, если нет освещения?

– Морозильные камеры? – предположил Гребер.

Они вернулись назад. Юбер открыл одну из огромных дверей, предназначенных для провоза целых бычьих туш, и потянул ее на себя. Им в ноги дохнул ледяной воздух.

– Работает! – воскликнул старший сержант, радуясь, что угадал.

Они вошли с включенным фонарем, и их охватил страшный холод. Гребер перекрестился, в его горле застряло рыдание. Юбер в ужасе пробормотал:

– Господи!.. Не может быть!

Гребер трясся. Юбер взял у него фонарь и медленно провел лучом по телам в военной форме, висящим на крюках, закрепленных на потолке. Восемнадцать тел, восемнадцать форм Шестого полка морской пехоты... Восемнадцать "сахарных задниц" с желто-зеленой ленточкой на плече. Пятно света остановилось на искаженном лице последнего. Лицо боксера с раздавленным носом и большими ушами...