Пять президентов

— Что вы собираетесь делать?

— Сейчас узнаете.

Воннел коснулся одной из пуговиц своей рубашки, и четверо приехавших с ним людей разом вошли в комнату. Сразу стало тесно.

— Вот! — Министр покопался в портфеле и вынул оттуда какую-то бумажку. — Срочно пригласите всех по этому списку. Сюда. Инструкции, как это сделать, там есть. Далее: немедленно вызвать в усадьбу команду «АС». Президентской охране передать приказ: исполнять обязанности как обычно. Охрану шоссе, Дома Власти, радио, телеграфа, всех аэродромов и банков возложите на своих людей. Группе «АС» взять на себя правое крыло здания, вашим людям — левое. Дополнительные распоряжения я дам, когда потребуется. Супругу президента пригласить ко мне. Полк «Моргинг» привести в состояние боевой готовности. И ещё… — Министр понизил голос так, чтобы Дорон не смог расслышать ни слова. — Ясно? Действуйте!

Четверо вышли так же безмолвно, как и вошли.

— Воннел, можно задать вам один вопрос? — сказал Дорон.

— Догадываюсь какой и потому сразу на него отвечу: арестовывать вас я не собираюсь.

— Я хотел спросить не это, поскольку знаю, что нет закона, по которому вы могли бы меня арестовать.

— Вы правы, генерал. Формально я не могу задержать ни вас, ни даже вашего Миллера, пока не будет установлен факт заговора. Но к чему нам с вами эти формальности?

— Вам, может быть, и ни к чему, — обескураженно начал Дорон, но Воннел его бесцеремонно перебил:

— Вы что-то хотели спросить?

— Да. Как вы решили поступить с президентом?

— Решать буду не я. Решать будут… — И министр ткнул пальцем куда-то вверх.

— Совет?

— Совет.

— Ну что ж…

Дорон снял трубку телефона.

— Алло! Мне… Что? Вот как… Поздравляю, — буркнул генерал, кладя трубку, — у вас расторопные ребята. Но мне нужно связаться с городом.

— После решения Совета.

— А если я не…

— Не советую.

— Воннел! Вы забыли, что я — Дорон!

— Генерал! Не забывайте, что я — министр.

В дверь постучали. Просунулась коротко стриженная голова одного из людей Воннела.

— Госпожа президентша, шеф, по свидетельству её горничной, с утра отбыла в город.

— В город? Передайте Джекобсу: когда она вернётся, пусть он ей скажет, что неотложные дела помешают президенту быть с ней сегодня ночью.

Голова исчезла.

— Я отправляюсь к президенту, генерал, — сказал Воннел. — К тому, что здесь, в кабинете. Можете не сопровождать меня.

Шаг министра был твёрд, а в мыслях была решительность.

Но, когда он вошёл в кабинет, и президент поднял голову, и Воннел увидел знакомое до мельчайших чёрт лицо, его взяла оторопь. Несмотря на объяснения Дорона, он никак не мог поверить, что копии тождественны оригиналу: он ожидал встречи с чем-то поддельным, фальшивым, с двойником, которого нетрудно будет взять за шиворот. Но на него — Воннел был готов поклясться — выжидающе и зло смотрел настоящий президент.

— Однако… — сказал президент, постукивая костяшками пальцев по столу. — Чем вызвано ваше появление, Воннел, да ещё без сопровождения Джекобса?

— Простите. — Воннел зачем-то снял очки, повертел их, надел обратно. — Я хотел только сказать…

— Разве вам не сказали, что я занят?

Воннел сжал ручку портфеля, будто портфель у него уже отбирали, и принялся лихорадочно искать в чертах президента чего-то необычного, чего-то такого… Он и сам не знал чего. Наверное, чего-то, что позволило бы ему выйти из-под гипноза привычного подчинения, что помогло бы ему низвести президента с престола власти и превратить его в двойника, в копию, в человека, стоящего вне закона.

— Поистине сегодня день чудес! — не дождавшись ответа, сказал президент и откинулся на спинку кресла. — Ну, уж раз пришли — докладывайте, а не молчите.

— Как вы сказали, господин президент? День чудес? — Невидимая броня вокруг президента треснула, и Воннел почувствовал некоторую твёрдость в ногах. — Господин президент, — выпалил он, — раскрыт заговор против вас!

— Заговор? — Президент удивлённо поднял брови. — Раскрыт? Это что ещё за весёлые картинки?

— Прошу отнестись к факту серьёзно, — нервно сказал Воннел, поглядывая на часы. — Вам придётся перейти в правое крыло здания. Тут небезопасно.

— Прежде доложите, в чём дело. И позовите сюда Джекобса. Я уже пять минут нажимаю кнопку, но он оглох, старый индюк!

Этой минуты Воннел боялся больше всего. Кем бы ни был человек, сидящий перед ним, — копией, двойником или даже авантюристом, но он сидел в кресле президента, он был президентом, главой государства. Воннел замахивался на святая святых любого чиновника — на власть! Поэтому на мгновение им вдруг овладела трусливая мыслишка — сбежать, предоставив событиям течь своим чередом. Но умом он понимал, что это уже невозможно.

— Пока не имею права, — глухо сказал Воннел. По его спине щекотно побежали струйки пота. — В силу обстоятельств сейчас вступил в силу (Воннел в отчаянии уже не следил за речью) пункт инструкции о мерах по вашей безопасности, господин президент, которому вы, как и я, должны подчиняться и который на несколько часов потребует принятия чрезвычайных мер…

— Ничего не понимаю! — раздражённо замахал руками президент. — Пункт «в», что ли?

— Именно он, господин президент!

— Но я не хуже вас знаю эти пункты. Там не сказано, что министр внутренних дел не должен информировать президента.

Путей к отступлению у министра уже не было. Или — или. Воннел, внутренне похолодев, пошёл ва-банк:

— Господин президент! Мы теряем драгоценное время! Я всё потом вам объясню, но у меня нет сейчас ни секунды, всё зависит от срочности мер!

И он, решительно вцепившись в рукав президента, чуть ли не потащил его за собой.

— Не сходите с ума, Воннел! — Президент брезгливо высвободил руку. — Будь я президентом какой-нибудь банановой республики, я бы решил, что мой министр задумал осуществить государственный переворот, снюхавшись с каким-нибудь Бобом Ярборо.

— Как вы могли подумать?!

— А я и не думаю так. Но согласитесь, ваше поведение выглядит странно. Я полагаю, независимо от каких бы то ни было заговоров, вы представите мне прошение об отставке. А сейчас исполните свой последний долг, как гражданин моей страны, и покиньте кабинет президента. Я никуда отсюда не уйду!

— И я тоже, — неожиданно твёрдо произнёс Воннел.

— Что же будет? — спросил президент, кисло улыбнувшись и подумав о том, что в минуты мрачных предчувствий он совсем не так представлял своё свержение.