Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

В то время как крестные отцы Гамбино и Бонанно были исключены из процесса, прокуроры Джулиани ввели в состав комиссии еще одного босса: Кармине Змей Персико, предполагаемый глава семьи Коломбо, был добавлен в качестве обвиняемого в дополнительный пакет обвинений. Девять мафиози, фигурировавших в первом обвинении, были сокращены до восьми, а Толстяк Тони Салерно стал главным обвиняемым в судебном процессе под названием «Соединенные Штаты против Энтони Салерно и др.

Пересмотренное обвинительное заключение охватывало представителей только трех из пяти доминирующих семей мафии. Энтони Салерно, которого назвали боссом, был единственным лидером Дженовезе на суде. Кармине Персико и его заместитель, Дженнаро Джерри Лэнг Ланджелла, были известными крупными шишками Коломбо. Самым многочисленным контингентом были Луккезе: Антонио Дакс Коралло в качестве босса, Сальваторе Том Микс Санторо, предполагаемый заместитель босса, и Кристофер «Кристи Тик» Фурнари, предполагаемый консильери.

Ральф Скопо, лидер профсоюза бетонщиков, который часто обедал в Casa Storta с Джерри Лэнгом, был обвинен как предполагаемый сборщик отчислений для боссов в «Бетонном клубе». Его назвали солдатом из Коломбо, но он был слишком низкого уровня, чтобы участвовать в заседаниях комиссии. Скопо обвинили в том, что он был помощником Комиссии, организуя и осуществляя схемы для левиафанов мафии.

Последний обвиняемый, Энтони Бруно Инделикато, наемный убийца Бонанно, также не был обвинен в том, что он был членом Комиссии. Его судили за то, что в 1979 году он выполнил приказ Комиссии об убийстве Кармине Галанте, которого прокуроры и ФБР в то время считали крестным отцом Бонанно. Роль Инделикато в убийстве способствовала развитию его карьеры в преступном мире, что привело к его повышению до капо в семье Бонанно.

Прокуроры США редко выступают в роли непосредственных обвинителей в зале суда, оставляя эти задачи своим помощникам. Основная роль прокурора США в таком крупном городе, как Нью-Йорк, — административная, он следит за десятками дел, проходящих через его офис. От него не ждут, что он будет проводить месяцы в напряженных судебных баталиях и одновременно выполнять или пренебрегать надзорными обязанностями. Рудольф Джулиани, однако, был уверен, что сможет справиться с административными обязанностями и вести обвинение в самом важном процессе века по делу организованной преступности — деле Комиссии. Но события 1986 года изменили его планы. Разразился политический коррупционный скандал, связанный с заключением контрактов на поставку оборудования и технического обслуживания на сумму более 20 миллионов долларов агентством Нью-Йорка, занимающимся установкой парковочных счетчиков, — Бюро по борьбе с нарушениями правил парковки. Кульминацией расследования стало обвинительное заключение против одного из самых влиятельных политических деятелей города, Стэнли Дж. Фридмана, главы организации Демократической партии Бронкса и ведущего лоббиста в мэрии. Здесь Джулиани также прибег к новаторскому использованию РИКО, расширив сферу его применения за счет борьбы не только с мафией, но и с государственной коррупцией. Он обвинил Фридмана и трех городских чиновников в заключении контрактов и превращении Бюро по борьбе с нарушениями правил парковки в рэкетирское «предприятие», подпадающее под действие закона РИКО.

Разрываясь между тем, чтобы возглавить обвинение на процессе Комиссии или на не менее громком деле против Фридмана, Джулиани выбрал политически деликатный вариант. Он сказал помощникам, что улики против мафиозных боссов выглядят неопровержимыми и что другие яркие прокуроры могут вынести обвинительный приговор. По его мнению, суд над парковочным бюро будет более сложным, а оправдательный приговор подорвет его репутацию и репутацию бюро. Возможно, дополнительным стимулом для эго Джулиани была перспектива сразиться с известным соперником и бывшим федеральным прокурором в Бруклине Томасом Пуччо. До того как стать адвокатом Стэнли Фридмана, Пуччо был признан одним из самых упорных прокуроров страны в борьбе с коррумпированными политиками и мафией — образ непобедимости, которого Джулиани жаждал для себя.

В качестве заместителя главного обвинителя по делу Комиссии Джулиани выбрал относительно неопытного помощника Майкла Чертоффа. Высокий, лысеющий, с кустистыми черными усами, тридцатидвухлетний Чертофф работал с Джулиани с самого начала расследования, два с половиной года назад, в 1983 году, и был погружен в каждую деталь этого дела. Сын раввина консервативной ветви иудаизма, он был родом из городка Элизабет, штат Нью-Джерси. Он окончил юридический факультет Гарвардского университета и получил престижную должность клерка у судьи Верховного суда Уильяма Бреннана, прежде чем поступить на работу в штат Джулиани в качестве помощника прокурора США. Хотя Чертофф проработал прокурором всего три года и никогда прежде не вел судебные процессы по делам мафии или по запутанным делам, связанным с электронным наблюдением, Джулиани считал его блестящим и быстрым судебным адвокатом, которого не ошеломили бы юридические гаубицы, выстроенные от имени боссов. Услышав новости и осознав, что ему предоставлена золотая возможность возглавить тяжеловесное дело, Чертофф думал только об одном: «Мне лучше выиграть, иначе будет очень, очень неловко». Он начал работать по восемнадцать часов семь дней в неделю, готовясь к ожидаемым судебным баталиям.

Один из главных судей судов штата Нью-Йорк как-то сказал, что находчивый прокурор, если ему взбредет в голову, может предъявить обвинение «бутерброду с ветчиной». На бумаге обвинительное заключение может показаться непомерно большим, но адвокаты знают, как легко прокурорам убедить большое жюри, состоящее из обычных граждан, выдвинуть обвинения в совершении преступления. Как правило, большому жюри представляется только одна версия доказательств — версия обвинения. Настоящие сражения происходят в залах судебных заседаний и апелляционных судах. Чертоффу и двум другим молодым прокурорам, Джону Ф. Саваресу и Дж. Гилмору Чайлдресу, предстоит противостоять целой батарее искусных адвокатов, искушенных в маневрах защиты от организованной преступности. К тому же у боссов были большие деньги, чтобы привлечь экспертов и другие ресурсы для оспаривания доказательств и показаний обвинения.

Сторона защиты сразу же преподнесла один сюрприз. Неординарный Кармин Змей Персико, утверждавший, что у него больше опыта работы в суде, чем у большинства адвокатов, решил представлять себя сам.

Еще до начала судебного процесса над обеими сторонами нависли нерешенные вопросы эффективности и законности закона о РИКО. Дело Комиссии стало знаковым событием в истории американской мафии. Это было первое серьезное испытание РИКО в суде. Даже если бы были вынесены обвинительные приговоры в отношении самых высокопоставленных мафиози страны, конфликт продолжился бы. Предстоят упорные апелляции, чтобы определить, являются ли приговоры, вынесенные в соответствии с новым законом, конституционными и будут ли они поддержаны вышестоящими судебными инстанциями, в конечном итоге Верховным судом США.

Три федеральных адвоката, рассматривавшие дело Комиссии, столкнулись с еще одной тонкой проблемой. На решение присяжных могли повлиять широко распространенные в стране сомнения в том, что мафия или Коза Ностра действительно существовали. Важные чиновники продолжали сомневаться в том, что мафия — это миф, придуманный и преувеличенный высокомерными, склонными к публичности сотрудниками правоохранительных органов. После убийства Кастеллано губернатор Нью-Йорка Марио Куомо поднял этот вопрос на первый план. На пресс-конференции он выступил против этнических стереотипов и оскорблений, которые, по его словам, были навязаны ему и другим итало-американцам частыми упоминаниями о мафии в правоохранительных органах и прессе. Отчасти это было похоже на выступление Джо Коломбо против ФБР пятнадцатью годами ранее. Куомо сетовал на частое использование слова «мафия» для обозначения организованной преступности. Поскольку «мафия» — это итальянское слово, — сказал Куомо журналистам, — каждый раз, когда вы его произносите, вы внушаете людям, что организованная преступность — итальянская, это уродливый стереотип». На вопрос, существует ли мафия, губернатор ответил: «Вы говорите мне, что мафия — это организация, а я говорю вам, что это полная чушь».

Чтобы добиться успеха в суде, обвинение должно было убедить всех двенадцать присяжных в четырех основных фактах: мафия и ее предположительно всемогущий руководящий орган, Комиссия, существовали; обвиняемые были членами Комиссии или выполняли ее приказы; через так называемый Бетонный клуб Комиссия контролировала крупную строительную отрасль; и Комиссия была ответственна за казнь Кармина Галанте.

В сентябре 1986 года в строгом здании Федерального окружного суда на Фоули-сквер начался судебный процесс. Драматический тон был задан в первый же день, когда председательствующий судья Ричард Оуэн согласился на ходатайство обвинения об анонимном жюри. Сокрытие личностей и адресов присяжных, чтобы защитить их от возможного запугивания и фальсификации, стало ударом для защиты; в 1986 году анонимность присяжных применялась редко. Это решение навело присяжных на мысль, что они должны быть защищены от этих обвиняемых.

В качестве главного свидетеля, рассказывающего о происхождении и обычаях американской мафии и Комиссии, обвинение представило Анджело Лонардо, самоназванного бывшего исполняющего обязанности босса и младшего босса мафиозной семьи Кливленда. Выступая в роли историка с места событий, семидесятипятилетний Лонардо вспомнил о давних событиях мафии, создании Комиссии и убийствах, совершенных гангстерами в 1920-х годах. Он «перевернулся», став государственным свидетелем, в надежде на смягчение пожизненного приговора за рэкет и торговлю наркотиками. Помимо ярких показаний об организационной структуре, традициях и кодексах поведения мафии, Лонардо описал ранг и статус каждого из обвиняемых. Он выделил «Жирного Тони» Салерно как контактное лицо кливлендской мафии для работы с Комиссией.

На свидетельской трибуне прокурор Майкл Чертофф спросил Лонардо:

«Каковы функции Комиссии в Коза Ностра?»

Лонардо: «Ну, если возникают споры по какому-либо поводу, они собираются вместе и улаживают их».

Чертофф: «Есть ли еще какие-нибудь функции, которые выполняет Комиссия?»

Лонардо: «Они устанавливают все правила и нормы, что можно делать, что нельзя».

Описывая полномочия Комиссии над всеми боргатами, Лонардо сказал: «Ну, правила таковы, что они не могут убить босса в других городах или в Нью-Йорке без того, чтобы они об этом не знали».