Пять шагов по облакам

Лев Валерьянович Торц излагал свои соображения относительно подложного договора, который он так неосмотрительно подписал, но… и он особенно подчеркнул это «но» загустевшим голосом, не по своей вине и даже не своему недосмотру, а исключительно в силу обстоятельств, которые оказались «выше его понимания».

Константинов хотел было вставить, что все до одного обстоятельства находятся выше понимания Льва Валерьяновича, но остановился. Усложнять и без того сложную обстановку не входило в его планы.

Заверив собравшихся, что он решительно, решительно ни при чем, Лев Валерьянович приступил к следующему пункту своего короткого, но емкого доклада. Первый пункт проходил под кратким названием «Что делать?», а второй пошел под названием «Кто виноват?».

Виноваты, по мнению Льва Валерьяновича, были «функционеры» из «России Правой», которые «не добросовестно» подошли к договору и таким образом запутали его, Льва Валерьяновича, и главного редактора, Валерию Алексеевну. Не следовало подписывать договор по устному указанию по телефону!.. Таким образом, нужно попросить ту сторону аннулировать договор как несостоятельный…

И, собственно, все.

— Понятно, — сказала Лера. — Спасибо тебе за идею, Лев Валерьянович.

Тори благожелательно покивал, как бы говоря — не стоит, не стоит, право! Все нормально!..

Черт его знает, вроде он не был дураком, этот Тори, отвечавший за финансы. По крайней мере непосредственно финансовые органы на него никогда не жаловались и за все время, что Лев Валерьянович ими руководил, со счетов «копейки не пропало», и это было правдой.

— А с телефонным звонком-то что?

— С каким звонком, Валерия Алексеевна?

— Ну с моим. С моим звонком тебе.

— А что такое?

— А то, что я тебе не звонила. Понимаешь ты меня?

Лев Валерьянович смотрел на нее странно. Как это может быть, что не звонила, было написано у него на лице, когда ты мне точно звонила, сам слышал, вот этим самым ухом!

И он засунул в ухо мизинец и слегка потряс им там, как бы прочищая слуховой проход.

— Да не лезь ты в уши! — вскипела Лера. — Я тебе не звонила, и точка!

—А может, ты… позабыла, Валерия Алексеевна? А?..

— Ничего я не позабыла, Лев Валерьянович! Я еще пока в своем уме. И вдребезги не напивалась, не надейся.

Торц широко развел руками, словно огорчаясь, что больше он уж точно ничем помочь не может, чем же тут поможешь?

— Роман? — резко отвернувшись от Торца, спросила Лера. — Соображения?

— Никаких.

— Саша?

Константинов не мог ее подвести. Ну, не мог, и все тут!.. Он спинным мозгом чувствовал ее состояние — осталась один на один с неведомым противником, и все отступили, никто ни при чем, она одна на арене, и непонятно, что будет дальше, и не превратится ли арена в площадку, куда на потеху публике выпускают голого слабого человека, и с другой стороны у клетки падает решетка, и, жмурясь от солнца и предстоящего удовольствия, на песок выбегает парочка голодных львов!

— Лер, у меня есть… мысли, — сказал креативный директор значительно, хотя никаких таких мыслей у него не было, кроме единственной — о Тамиле Гудковой. — Но, с твоего разрешения, я тебе их попозже изложу. Тет-а-тет, так сказать.

Лера пожала плечами. Поведение Константинова ее пугало — как будто он в одну секунду, подверженный законам неведомой телепортации, оказался по другую сторону баррикады, а она даже не могла взять в толк, из-за чего так вышло!

Больше спрашивать было не у кого, ибо на совещании присутствовали только эти четверо, и Лера задумчиво оглядела всех по очереди.

— И что будем делать? Финансовая служба «России Правой» требует вернуть деньги, которые они якобы заплатили нам в тот же день, когда Лев Валерьянович подписал договор. Мы никаких денег не получали. — Она вытянула шею, над плечом Константи нова пристально посмотрела на Торца, спросила громко, как у глуховатой старушки: — Да, Лев Валерьянович?! Денег от «России Правой» мы точно не получали?!

— Нет, нет, — солидно и благожелательно сказал Тори. — Никаких денег! Ни счета-фактуры, ни платежек, ничего нет. И наш банк подтвердил, что ничего на наши счета не приходило!

— Тем не менее они мне названивают с одним вопросом — где деньги? Если не вернете, говорят, мы такой шум в прессе поднимем, что вам мало не покажется! Я отвечаю, что денег нам никто не переводил, у нас и документы соответствующие есть.

— А они что? — Это Константинов спросил.

— А они говорят, что лично Герман Садовников перевел нам эти деньги! Или контролировал их перевод, и то, что у нас нет документов, — это подлог!

Константинов постучал ручкой по зубам — была у него такая привычка. Тамила всегда ругалась.

— Лер, а если это просто… кидалово?

— Саша, я не люблю таких выражений!

— Да, прости. Если это просто… ну, игра такая!

— Какая игра?! — простонала Лера. — Кто в нее играет?!

— Садовников.

— Он номер! Застрелили его! Ты ничего про это не знаешь?!

— Я знаю. Но он мог затеять какую-нибудь аферу, именно денежную, и не довести ее до конца. По уважительной причине. Застрелили — причина весьма уважительная!

— Что вы, ей-богу, Александр!.. — пробормотал Левушка Торц.

— С одной стороны, «Россия Правая» и ее лидер решили кинуть нашу газету, так сказать, в идеологическом смысле, а с другой… в денежном тоже!

Лера подумала немного.

— Не знаю, как именно они собирались нас кинуть. Документов-то нет! Нету! А Боголюбов мне сообщил, что «Россия Правая» с нами ничего подписывать не собиралась и даже больше, уже подписала договор с ним на проведение предвыборной кампании их лидера, то есть Германа Садовникова. Получается, что Герман Ильич играл во все ворота, что ли?

— А Боголюбов не врет?

— Нет, Саша! — в сердцах сказала Лера. — Вот если бы ты на телефонные звонки отвечал, идиотских вопросов не задавал бы! Боголюбов в той же самой заднице, что и мы! Только мы, так сказать, несколько больше в нее углубились.

— Это точно.

— Боголюбов напуган, и именно поэтому он пообещал свести меня с Башировым.

— Пообещать не значит жениться, Лера! Давай правде в глаза смотреть! Вряд ли Баширов станет с тобой разговаривать. У вас… статусы разные и положение в пространстве.