Пятая авеню, дом один

Джеймс побродил по магазину, задержался у стойки с пиджаками, пощупал тонкое кашемировое пальто. Он не знал, каково это – иметь собственные деньги. Гуч привык находиться у жены под каблуком. Он много лет жил с этим ощущением, отрицал это, рационализировал свое отношение к этому, стыдился, но хуже всего – никогда не старался изменить такое положение вещей. Джеймс Гуч гордился высоким полетом собственной мысли и преданностью литературе и радостно жертвовал мужской гордостью во имя высших идеалов, черпая поддержку в звании почетного трудоголика.

Но теперь-то у него есть деньги! Гуч с наслаждением вдохнул характерный запах дорогой кожи и мужского одеколона. Магазин со стенами, обшитыми деревом, напоминал сценические декорации – рог изобилия мужских желаний, скорректированных утонченностью и стилем. Посмотрев на ярлычок с ценой, где значилась тройка с тремя нулями, Гуч не без иронии подумал, сколько же стоит хорошее отношение.

Он с вызовом снял пиджак с вешалки и понес в примерочную. Сбросив свой практичный пиджак темно-синей шерсти, купленный на распродаже в Barneys пять лет назад, Джеймс внимательно оглядел себя в зеркало. Он был высокого роста, но впечатление портили широкие бедра и рыхлое брюшко. Ноги выглядели крепкими, но ягодицы стали совсем плоскими, а грудь дряблой (кажется, это называется «мужские сиськи», подумал Гуч). Однако под прекрасно скроенной одеждой эти недостатки можно было скрыть. Джеймс с удовольствием надел новый пиджак и аккуратно застегнул пуговицы. Из зеркала на него смотрел мужчина, стоящий на пороге больших перемен.

Выйдя из примерочной, Джеймс Гуч наткнулся на Филиппа Окленда. Уверенность в себе мгновенно испарилась. Paul Smith ему не по средствам, это клановый бутик, а Гуч не является частью этого клана. Филипп Окленд сразу даст это понять. Гуч часто встречал соседа у лифтов или на улице неподалеку от дома, но Окленд его никогда не замечал. Интересно, проявит ли он учтивость в этих стенах и к этому пиджаку, который сам Окленд носил бы с удовольствием? Магия места подействовала: Филипп обернулся от стопки пуловеров и совершенно по-свойски бросил:

– Привет.

– Привет, – ответил Джеймс.

На этом они бы и разошлись, но в дело вмешалась девушка, красивая девушка, которая пришла с Филиппом. Джеймс несколько раз сталкивался с ней в доме – она приходила и уходила в неурочное время, в середине дня, – и давно хотел узнать, кто она. Теперь все стало ясно: это любовница Окленда.

Пристально глядя на Гуча в обновке, она сказала:

– Смотрится хорошо.

– Правда? – переспросил Джеймс, не в силах оторвать от нее взгляд. В юной женщине чувствовалась абсолютная уверенность в себе, которая возникает только у красивых с самого раннего детства девочек.

– Об одежде я знаю все, – щебетала она. – Все подруги говорили, что я обязательно должна стать стилистом.

– Лола, прекрати, – поморщился Филипп.

– Но это правда! – возмутилась Лола, повернувшись к Окленду. – Ты выглядишь гораздо лучше с тех пор, как я помогаю тебе выбирать одежду.

Филипп пожал плечами и перевел взгляд на Джеймса, как бы говоря: «Женщины, что с них взять».

Джеймс не упустил возможности представиться.

– Я вас уже видела, – заметила Лола.

– Да, – согласился Гуч. – Я тоже живу в доме номер один на Пятой авеню. Я писатель.

– В этом доме ну просто все писатели, – высокомерно-пренебрежительно сказала Лола, чем неожиданно рассмешила Джеймса.

– Нам пора идти, – сказал Филипп.

– Но мы же ничего не купили! – запротестовала Лола.

– Слышал это «мы»? – обратился Окленд к Гучу. – Ну почему шопинг с женщиной всякий раз превращается в командную игру?

– Не знаю, – ответил Джеймс, поглядывая на Лолу и гадая, как другим удается подцепить таких штучек. Девушка была смелой, дерзкой и красивой. Его забавляло, как она перечит знаменитому Окленду, и хотелось посмотреть, как Филипп это проглотит.

– Потому что мужчины не знают, что покупать, – не растерялась Лола. – Моя мать однажды отпустила отца по магазинам, так он вернулся с акриловым свитером, представляете! А что вы пишете? – без паузы спросила она Джеймса Гуча.

– Романы, – ответил Джеймс. – Новый выйдет в феврале. – Ему было очень приятно невзначай объявить эту новость в присутствии Филиппа. «На тебе», – злорадно подумал Гуч.

– У нас один издатель, – пояснил Филипп. «Наконец-то сообразил», – усмехнулся Джеймс. – Какой тираж у вашей книги?

– Точно не знаю, – ответил Джеймс. – Но в интернет-магазины в первую неделю поступит двести тысяч экземпляров.

– Интересно, – с притворной скукой сказал Окленд.

– О да, – согласился Джеймс. – Говорят, за ними будущее книгоиздательства.

– Если мы здесь ничего не покупаем, пожалуйста, давай пойдем в Prada! – взмолилась Лола, томясь от скуки.

– Пошли, – легко согласился Филипп. – Еще увидимся, – бросил он Джеймсу.

– Конечно, – ответил тот.

Уходя, Лола обернулась:

– Обязательно купите этот пиджак. Отлично сидит и очень вам идет.

– Куплю, – пообещал покоренный Джеймс Гуч.

На кассе продавец начал укладывать покупку в фирменный пакет, но окрыленный Джеймс остановил его:

– Не нужно, я пойду домой прямо в нем.

В тот день к Аннализе пришла Норин Нортон. Это был уже третий визит знаменитой стилистки. В присутствии этой женщины с наращенными волосами, подправленным хирургом-пластиком лицом и якобы энциклопедическими знаниями о самых модных сумках, туфлях, дизайнерах, предсказателях судьбы, тренерах и косметических процедурах Аннализа чувствовала себя неловко. В первую же встречу стилистка неприятно поразила ее своей болтливостью; позже Аннализа узнала прозвище Норин – Бани Энерджайзер – и не без оснований предположила, что неиссякаемая энергия в немалой степени подогрета наркотой. Слушая стилистку, Аннализа напоминала себе, что Норин Нортон – обычная женщина из плоти и крови, но той всякий раз удавалось посеять сомнения в душе миссис Райс.

– Сейчас такое покажу – с руками оторвете, – пообещала Норин и щелкнула пальцами, подзывая ассистентку Жюли. – Золотую ламе [15] , пожалуйста.

– Золотой костюм? – уточнила Жюли, щуплая девица с жидкими светлыми волосами и глазами провинившегося щенка.

– Да, – сказала Норин так, словно ее терпение было на исходе. С помощницей стилистка обращалась как с нашкодившей собакой, зато с Аннализой она была сама забота, мгновенно преображаясь в почтительную приказчицу, показывающую товар знатной даме.

15

Парча (фр.).

На вытянутой руке Жюли подняла вешалку с прозрачным пакетом, в котором были крошечная золотая блузка и мини-юбка.

Во взгляде Аннализы появилось смятение.

– Боюсь, Полу это не понравится.

– Слушайте, дорогая. – Норин присела на край кровати с плиссированным шелковым балдахином, недавно доставленным из Франции, и приглашающе похлопала по покрывалу рядом с собой. – Нам нужно поговорить.

– Вы так считаете? – холодно осведомилась Аннализа. Она не испытывала ни малейшего желания садиться рядом с Норин, а тем более слушать очередную лекцию. Раньше она кое-как терпела нотации, но сегодня у нее не было настроения.