Пятая авеню, дом один

– Раздобуду у Джеймса.

– А он возьмет и потребует взамен секса.

– Я ведь занимаюсь сексом с тобой, так какая разница? Он по крайней мере незаразный.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – сказала она. – У него за двадцать лет не было другой женщины, кроме жены.

– Вдруг он спит с проститутками?

– Не равняй всех по себе, Тайер. Бывают и достойные мужчины.

– Вот-вот! – насмешливо закивал Тайер. – Такие, как Джеймс Гуч. Он спит и видит, как бы изменить жене. Хотя, если бы я был женат на Минди, меня бы тоже тянуло на сторону.

На следующий день, придя в новую квартиру Лолы, Джеймс увидел ее на голом диване всю в слезах.

– Что теперь? – спросил он, присаживаясь с ней рядом.

– Вы только посмотрите! У меня нет даже подушки!

– Я принесу вам подушку из дому. Жена не заметит.

– Не хочу старых подушек из вашего дома! – крикнула Лола. Надо же было умудриться взять на роль поклонника самого большого идиота на всем Манхэттене! – Лучше дайте денег. Тысяч пятнадцать.

– Сразу столько не смогу, – сказал Джеймс, – у жены возникнут подозрения.

Хорошенько поразмыслив, Джеймс составил план: он будет полгода оплачивать за Лолу аренду квартиры и давать ей по две тысячи в месяц на расходы.

– Когда найдете работу, все наладится, – сказал он. – У вас будет гораздо больше денег, чем было в вашем возрасте у меня.

Джеймс стал наведываться к ней каждый день. Иногда он водил Лолу обедать в ирландский бар внизу – по его словам, чтобы она хотя бы раз в день как следует питалась, а потом торчал у нее в квартире. Ему нравилось незагроможденное видами пространство, солнце в окнах. Он не уставал повторять, что в квартире у Лолы света больше, чем у него.

– Джеймс, – не выдержала она однажды, – мне нужен телевизор.

– У вас есть компьютер, – возразил Джеймс. – Разве по нему нельзя смотреть телепрограммы? Кажется, теперь все так делают.

– У всех есть и компьютеры, и телевизоры.

– Могли бы книжку почитать. Читали «Анну Каренину»? А «Мадам Бовари»?

– Читала, скука смертная! И потом, у меня здесь нет места для книг, – пожаловалась Лола, обведя рукой тесное жилище.

Пришлось Джеймсу купить ей телевизор – 16-дюймовый «Панасоник», который они водрузили на подоконник.

Накануне возобновления своего авторского турне Джеймс явился к Лоле раньше обычного. Было уже одиннадцать часов, но она еще спала. Она купила в магазине ABC Carpet пуховую подушку и пуховое одеяло – Джеймс подозревал, что эти покупки потянули на тысячу, а то и больше. Правда, на его вопрос по этому поводу Лола ответила, что нашла то и другое на распродаже, всего за сотню баксов. Не думает ведь он, что она будет спать не накрываясь? Нет, так он не думал. На этом их разногласия закончились.

– Который час? – спросила она, сладко потягиваясь.

– Скоро полдень, – сообщил он укоризненно. Ему не понравилось, что Лола так долго валяется в постели, в голову закрался вопрос: чем она занималась накануне вечером, если потом столько спала? Или дело в ее неважном настроении?

– Завтра рано утром я уезжаю, – объяснил он свой ранний приход. – Захотелось попрощаться. И убедиться, что у вас все в порядке.

– Когда я снова вас увижу? – спросила она, продолжая потягиваться. На ней была оранжевая майка на бретельках и больше ничего.

– Не раньше чем через месяц.

– Куда это вы собрались? – спросила она в испуге.

– Англия, Шотландия, Ирландия, Париж, Германия, Австралия, Новая Зеландия.

– Какой ужас!

– Ужас для нас, зато хорошо для книги, – сказал Джеймс.

Лола отбросила одеяло и похлопала ладонью по дивану рядом с собой.

– Полежим рядом, – сказала она. – Я буду скучать.

– Я не думаю, что... – забормотал Джеймс, у которого сильно забилось сердце.

– Подумаешь, обняться! – Она шутливо надула губки. – Какие могут быть возражения?

Он лег рядом с ней, неловко растянувшись в нескольких дюймах от нее и очень стараясь к ней не прикасаться. Она повернулась к нему лицом и ткнулась коленями ему в пах. У нее изо рта неприятно пахло водочным перегаром и табаком, и он снова стал гадать, как она провела вчерашний вечер и с кем.

– Ты такой смешной! – хихикнула Лола.

– Правда?

– Ты только на себя посмотри! – Снова смех. – Зачем так напрягаться?

– Я не уверен, что нам нужно это делать, – сказал он.

– А мы ничего и не делаем, – возразила она. – Но ведь тебе хочется, да?

– Я женат, – прошептал Джеймс.

– Твоя жена ничего не узнает. – Она провела рукой по его груди и дотронулась до члена. – Полная готовность, – прокомментировала она.

И она принялась целовать его в губы, просунула свой язык ему между зубов. Джеймс был так поражен, что не сопротивлялся. Ласки Лолы разительно отличались от поцелуев Минди – коротких сухих клевков. Он уже не помнил, когда и с кем в последний раз так целовался, и поражался, что это еще может происходить. Кожа Лолы была приятной на ощупь, совсем как у младенца. Он в упоении гладил ее руки. Шея у нее тоже была гладкой, без единой морщинки. Он робко потрогал ее грудь сквозь ткань майки и оценил задорно торчавшие соски. Потом он оказался над ней и, упираясь руками в кровать, заглянул ей в лицо. Надо ли идти дальше? Джеймс так давно не занимался любовью, что побаивался, не забыл ли все приемы.

– Хочу, чтобы ты в меня вошел, – заговорила она, трогая его напряженный член. – Давай, загони свою штуковину в меня поглубже, слышишь, как там хлюпает?

Это оказалось для него чересчур, и, пока он пытался расстегнуть на штанах молнию, случилось неизбежное: он кончил.

– Черт! – пробормотал он.

– Что-то не так? – Она села.

– Просто я... Ну, сама понимаешь. – Он засунул руку в джинсы, нащупал предательскую влагу. – Проклятие!

Она опустилась перед ним на колени и потерла ему плечи.

– Ничего страшного, первый раз не в счет.

Он прижал ее руку к своим губам.

– Ты такая прелесть! Ты самая прелестная девушка, какую я встречал.

– Неужели? – Она соскочила с постели и натянула шерстяные спортивные брюки. – Джеймс, – завела она сладеньким голоском, – раз ты улетаешь и я тебя целый месяц не увижу, то...

– Тебе нужны деньги? – догадался он и потянулся к карману джинсов. – У меня с собой всего шестьдесят долларов.

– За углом есть банкомат. Ты не против? Я задолжала хозяйке двести долларов за домашний скарб. И потом, ты же сам не захочешь, чтобы я здесь без тебя голодала.