Пятая Сила
Шрифт:
Потому что тот, кто сидел перед ним, прежним Сааданом быть не мог никогда.
И дело даже не в том, что он изменился внешне, дело в том, какон изменился. Светлое, улыбчивое прежде лицо стало жестким и спокойным, и таким же спокойным и холодным стал взгляд серых – как сталь, а прежде они были серебряными – глаз. И улыбка стала скупой, и волосы выцвели, словно их пеплом присыпали. Только в улыбке этой порой мелькало что-то прежнее.
– Ты позвал меня, - сказал Тирайн. – Я приехал.
– Спасибо.
– Я не мог не приехать.
Опять молчание. Их разговор изобиловал
– Вина? – Саадан поднялся – так же легко и стремительно, как раньше, поставил на стол два бокала. Вино было золотисто-медовым, тягучим… и легким, словно глоток солнца. Того, прежнего, солнца. И это оставалось единственным, что связывало их – теперь.
– Как Тала? – спросил Саадан спокойно, пригубив из бокала.
И Тирайн увидел, что спокойствие это не показное, не внешнее. Все прошло. Сгорело, развеялось золой по ветру. И можно говорить без утайки. И так же спокойно он ответил:
– С ней все в порядке.
– Вы поженились?
– Да, - только на одно мгновение запнулся он, а потом договорил: - Мы думали, что ты погиб.
– Я знаю, - кивнул Саадан.
– У нас сын, - и легкое ласковое облачко скользнуло по его лицу.
– Большой уже?
– Полтора года…
– Молодцы. Поздравляю.
– Спасибо.
– А Кервин? Он… точно погиб?
– Да. Он похоронен в Ледене.
Падали, падали эти ничего не значащие, скупые слова, но что же еще им можно было сказать друг другу?
– Тир, я не за тем позвал тебя, чтобы вспоминать прошлое, - сказал, наконец, Саадан. – Я предпочел бы вообще никогда не возникать в вашей жизни, чтобы не… - теперь уже он запнулся на миг, - чтобы не тревожить вас. Но у меня дело к тебе, Тир. Серьезное дело.
– Говори.
«Зачем мы так, Саа, зачем? Встретились – и словно чужие. Я виноват перед тобой, но, Силы Великие, эта вина останется со мной до конца жизни…»
– Тир, - Саадан переплел и сжал длинные пальцы, чуть вздохнул. – У меня просьба.
– Говори.
Пауза.
– Тир. Отдай мне свой Камень.
– Зачем?!
– изумился Тирайн.
– Он нужен мне. Очень нужен, поверь. Я не могу сказать сейчас, это долго объяснять, но… просто поверь. Потом я все расскажу.
– Саа… - Тирайн – растерянный, ошеломленный - пытался подобрать слова и не мог. – Ты что? Ты… понимаешь, о чем просишь?
– Понимаю, Тир. Если б не понимал – не стал бы просить. Но прошу. Отдай. Он очень нужен мне.
– Зачем? – повторил Тирайн.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
– Зачем? – спросил Тирайн снова, тихо, но твердо.
– Для работы. Мне нужно закончить работу.
– Для работы у тебя есть твой.
– Мне нужен еще один. Очень нужен.
– А Камень Кервина? Он ведь у тебя?
– Да, но мне нужен именно твой. Как раз для того, чтобы… - Саадан споткнулся на мгновение, - чтобы подчинить Стихию.
– Почему – подчинить, Саа? – непонимающе и удивленно спросил Тирайн. – Не подчинить, ты же помнишь, что…
– Вот именно, - усмехнулся Саадан. – Ты даже не понимаешь, что я хочу сказать. Тир… послушай. Ты никогда не сможешь добиться того, что смогу сделать я. Я сумел подчинить свой Камень, Сила Воздуха – моя теперь. Водный, который отдал Кервин,
почти… - он чуть заметно споткнулся, - тоже почти подчинился. И именно для этого мне нужен третий – твой. Я… у меня больше знаний, больше сил, чем у тебя. Больше возможностей. Даже если ты овладеешь Земным, ты все равно не сможешь сделать то, что смогу я. Пожалуйста, не думай, что насовсем. Я объясню. Я отдам его тебе – потом. И все-все расскажу, что знаю… все, что узнал. Мы закончим работу вместе. Но сейчас – прошу. Отдай. Так будет лучше для дела. Для нашего дела!Саадан выдохнул. Взглянул… если б это был прежний Саадан, Тирайн сказал бы, что он взглянул умоляюще. Еще секунда – и он бы дрогнул…
Но… радость летящей навстречу родной земли, песок холмов, золотые жилы и речная пойма. Это – отдать?
– Нет, - ответил он.
Лицо Саадана дрогнуло – и затвердело.
– Почему?
– Нет, - тихо повторил Тирайн. – Ты не имеешь на него права.
Воздух между ними накалился и едва ли не звенел от напряжения.
– Имею, - бледнея, так же тихо ответил Саадан. – Это была моя идея.
– Нет. Вспомни!
– Я все помню. Я имею на него больше прав, чем ты. Я знаю больше и больше могу. Я сумею овладеть твоей Стихией. Я принесу больше пользы, владея им.
Тирайн медленно покачал головой и встал.
– Прости, Саа, но – нет, - проговорил он очень устало. – Я не могу.
Поднялся и Саадан. Серые глаза его незнакомо, жестко блестели на худом, напряженном лице.
– Пока я только прошу, Тирайн, - негромко сказал он. – Пока. Жаль, что ты не понимаешь этого. Подумай.
Тирайн обернулся было к нему – и словно споткнулся. Взглянул – изумленно, непонимающе, ошарашенно.
Секунды тянулись, словно смола. Солнечные лучи в окне померкли.
– Я все понял, - ответил, наконец, Тирайн почти весело. – Это все, зачем я тебе был нужен?
Не дожидаясь ответа, он вышел, аккуратно притворив дверь. Шаги по деревянным скрипучим ступеням мучительно гулко отзывались в сердце.
* * *
За десять лет, минувшие с последней войны, в княжестве родились и подросли новые дети. Их было, пожалуй, больше, чем в довоенное время – хутора и города звенели от детских голосов. Каждый год, в праздник Середины Лета Тирайн устраивал для ребятни карнавал, и попасть на него старались жители даже самых дальних деревень, готовились загодя, чуть ли не с зимы, вышивая и собирая по ниточкам наряды. Малыш Лит веселился вровень с крестьянскими мальчишками, с детьми ремесленников, и это был, пожалуй, единственный день, когда Мира не ворчала на маленького княжича за неподобающее поведение.
Три дня, с раннего утра до позднего вечера, в настежь распахнутые ворота столицы стекались толпы народу. На площади возле ратуши кувыркались циркачи, плясали над пологами куклы, пели менестрели, танцевали актеры. Вся эта буйная братия съезжалась, сходилась, стекалась в Руту заранее, за несколько дней, а то и недель до праздника, и везли они с собой все самое лучшее, что было. Трактиры и гостиница бывали переполнены, музыка и смех, летящие из открытых окон в жаркую летнюю ночь, не смолкали до рассвета. Ленты и бусы, цветы, медные монеты горстями сыпались к ногам актеров на брусчатку мостовой.