Пятно

—Сворачиваем, — скомандовал я на ближайшем перекрестке.

—Как-то очень извилисто ты нас ведешь. — Кузнецов критически оглядел возвышавшиеся впереди высотки и обернулся ко мне: — Не находишь?

—Предупреждал же, что будем места вероятного скопления противника обходить. Забыл, что ли?

—А не слишком сильно мы их обходим?

—Хорош страдать. Идем, — оборвал я федерала и пошел вдоль дома, в цокольном этаже которого располагалось сразу несколько магазинчиков.

О, ликероводочный! Жаль только, разграблен давным-давно.

—О-хо-хо! — только и вздохнул Кузнецов, шагая следом. Тут он обратил внимание на стеклянный блеск и замер на месте, не в силах отвести взгляда от непонятно с чего ставших прозрачными железобетонных панелей, за которыми замерли несколько молодых парней в военной форме без знаков различий.

—Это еще что? — опешил опер, разглядев, что комната заполнена какой-то прозрачной субстанцией. Соседние квартиры непонятная аномалия не затронула, и железобетон там не превратился в жутковатое подобие мутного стекла.

—Не знаю.

—Не знаешь?! А если мы тоже в такую беду вляпаемся?

—Товарищ оперуполномоченный, или как вас там, — обернулся я к федералу, — больше позитива. Вам вот деньги платят, а меня на общественных началах припрягли. Мне, по большому счету, никакой радости нет туристов сопровождать.

—Во-первых, как подметил твой приятель, ты на Алису нашу Лазареву запал и должен быть благодарен за любую помощь в ее поисках, — даже не попытавшись скрыть издевку, возразил Кузнецов, и мне захотелось его ударить.

—Да ну? — хмыкнул я и, не удержавшись, спросил: — А во-вторых?

—А во-вторых, не будешь помогать, я тебя пристрелю, — прямо заявил федерал и зашагал по тротуару, («лишком много знаешь, чтобы тебя просто взять и отпустить.

—Серьезно? — уточнил я, не сумев разобрать, шутит опер или говорит на полном серьезе.

—Не советую проверять, — с непонятным выражением лица посмотрел на меня Кузнецов и отвернулся, пряча улыбку.

—Договорились. — Я сплюнул под ноги и направился через дорогу к проходу между монолитной свечкой и девятиэтажной панелькой. Должно быть, девятиэтажной — верх жилого дома будто бритвой срезали. И никаких обломков поблизости, что характерно, не валялось. — Учту.

—Да на здоровье.

Улочка неожиданно потерялась меж выросших со всех сторон высоток, и начало казаться, будто мы спустились под землю. Еще и в панелях синего стекла, облицовывавших многоэтажный паркинг, обнаружились непонятно чем оставленные идеально круглые отверстия, и стало как-то совсем не по себе.

—Стой! — остановился вдруг Кузнецов. — Ничего не чувствуешь? Будто иголками кожу покалывать начало…

—Странно. — Я замедлил шаг, потом осторожно выглянул из-за угла дома и, не сдержавшись, выругался в голос: — Мать вашу!

—Что такое? — Федерал моментально оказался рядом со мной.

—Ты глянь только! — указал я на растекшееся над дорогой призрачное красное свечение. — Нет, ну это ж надо!

—Это что еще за чертовщина? — удивился опер.

—Что за чертовщина, не знаю. Но соваться туда нельзя — факт.

—С чего взял?

—Это — «красное свечение». Какое-то излучение, вроде микроволнового. Только зайдешь — и все.

—Придется обходить? — уточнил Кузнецов.

—Придется, — скис я. — Только с какой стороны? Хотя, тянись эта штука к проспекту, кто-нибудь на нее точно наткнулся бы, поэтому чуток вернемся. Сделаем небольшой крюк и дворами срежем. Много времени потерять не должны будем.

—Веди, — на мгновенье задумавшись, решил федерал.

—Слушай, вот ты о чем сейчас подумал? — насторожился я. — По-любому ведь дальнейший маршрут прикидывал.

—Ну, я немного ориентируюсь в городе, — признался Кузнецов. — Но, как убедился, старые карты мало чем помочь могут.

—Карты на бумаге есть или на память рассчитываешь?

—На бумаге тоже. А что?

—Ну, я ж не таксист, может, глянуть придется.

—Вот обрадовал…

—Прорвемся. — Я остановился на тротуаре и осмотрелся по сторонам.

На первый взгляд ничего подозрительного поблизости не наблюдалось, лишь метрах в десяти замерла туша заброшенного на газон взрывом банкомата, и ветер лениво теребил полусгнившие листочки банкнот, вылетевших из не выдержавших удара кассет.

И все же мне стало не по себе. Просто как-то очень уж резко неправильность мертвого города навалилась. Безлюдные улицы; пустые соты квартир в доме с обвалившимся фасадом; в беспорядке брошенные машины и всеобщее запустение.

Жуть.

—Порядок? — поинтересовался Кузнецов и встал обок.

—Да, — мотнул я головой, прогоняя наваждение. — Побежали?

—Давай первым. — Федерал оставил в покое бинокль и снял с плеча висевший на ремне АК-9. — Я за тобой. Прикрою.

—Договорились.

Пригнувшись, я метнулся через проезжую часть, с разбегу перескочил через капот брошенной на той стороне «девяносто девятой» и… покатился по склону глубокой воронки. Несколько раз перекувырнулся через голову, а потом со всего маху плюхнулся в оставшуюся после дождя воду.

Мать!

—Ты в порядке? — окликнул меня присевший у автомобиля федерал, когда я весь грязный и мокрый начал карабкаться наверх.

—Типа того.

Хорошо хоть лужа неглубокой оказалась, и никаких острых предметов в воронке не обнаружилось. Так бы напоролся, и привет.

—Да уж, — оглядел меня с ног до головы Кузнецов. — Красавец, что тут скажешь.

—Иди ты! — выругался я и, на ходу отряхиваясь, зашагал к проходу меж домами.

—Я-то тут при чем? — откровенно издеваясь, заулыбался опер.

Крыть было нечем, и я промолчал. А вскоре и вовсе стало не до подначек опера: впереди, меж деревьев, мелькнула едва различимая искорка.

—Это что еще такое?

—Это задница, — тяжело вздохнул я и протер глаза. Но нет — искры никуда не делись. Сотни огонечков, то исчезая, то вновь появляясь, дрожали в воздухе, перекрывая нам путь.

—А поподробней?

—Искры.

—И что с того?

—Если пойдем дальше, они начнут через нас заземляться. Сам понимаешь, результат будет однозначно фатальный. Хорошо хоть пасмурно, выгляни после дождя солнце, мы бы их и не заметили даже.

—Слушай, Володя, а тебе не кажется, что это слишком? Сначала какие-то непонятные типы в плащах, потом «красное свечение». Теперь это…