Пятый ангел вострубил

МАСОНСТВО СПЕЦИАЛЬНО СОЗДАНО И НАСАЖДАЕТСЯ, И СОДЕРЖИТСЯ ВРАГОМ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО И ЕГО СЛУГАМИ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЗДОРОВЫХ, НОРМАЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ ПРИВОДИТЬ К ЗАБОЛЕВАНИЮ НРАВСТВЕННЫМ ПОМЕШАТЕЛЬСТВОМ.

В одном я не соглашусь с выводами материалистической медицины. Нравственное помешательство, которое, конечно, является забесовлением, не может быть неизлечимо. Господь способен исцелить каждого.

+ + +

«Астрея» (название русской ложи в Париже), десятилетиями хранившая «русский свет», дождалась. Теперь масонская справедливость начнет воцаряться и в России.

Лютый антикоммунист Гардер ступил на родную землю, откуда вывезен был двухлетним крошкой 74 года назад. Он был не похож сам на себя: его качало как пьяного! Свершилось! Сбылась мечта всей его жизни… Казавшаяся абсолютно нереальной цель возвращения масонства в Россию была достигнута! Он ликовал, он плакал и обнимался, обнимался со всеми… На какое-то время даже обычное красноречие покинуло его. Конечно, не надолго: заключительная речь Великого Гардера помнится многими из твоих «братьев» до сих пор. Смысл ее сводился к тому, что первая ложа – только первая ласточка. Не расслабляться! Не останавливаться на достигнутом и срочно создавать новые регулярные ложи, а затем и Великую Ложу России!

С первым московским снегом мы, как перелетные птицы, уезжаем в Париж. Привычные парижские сплетни, дрязги, склоки, которые втягивают нас в себя еще «тепленькими», прямо у стойки паспортного контроля в аэропорту Шарль де Голь.

Прошлой зимой, когда тебя спешно, тайно и скандально регуляризировали, спонсировал мероприятие какой-то невероятно богатый новый русский еврей. Роскошный черный костюм, сорочка, галстук, ботинки и даже носки и ремень – все было куплено в самом дорогом магазине и не на наши, разумеется, деньги. Шитый золотом запон стоил шесть тысяч долларов. У новых «регулярных» братьев – всех этих Горчаковых, Шереметьевых, римских-корсаковых и прочих носителей знаменитых имен и титулов – средств для бескорыстной помощи возрождающемуся русскому масонству и бедному соотечественнику, конечно, не нашлось… Теперь нам сообщили, что тот мафиози разыскивается Интерполом! Костюмчик как-то резко разонравился.

Гардер «гнал» твои градусы, как будто боялся опоздать, как будто предчувствовал скорую свою гибель. Нежно, по стариковски бережно, обнимая меня в этот приезд, он прошептал заговорщицки на ухо: «Сегодня же мужа твоего еще сразу в 30-й и 32-й градусы посвятим! Последний останется, самый высший – тридцать третий…» Потом, как-то неприятно хихикнув, добавил: «Уж, как мы его поджаривать будем!» Глаза его жгуче сверкнули, а лицо перекосилось в какой-то страшной гримасе. Меня буквально передернуло. Опять перехватило дыхание. Какое-то внутреннее предостережение? Нехорошее предчувствие? И вновь я отмахнулась, оставив это на «потом»…

Потом мне было не до того. Начиналась светская жизнь! Начиналось наше победоносное и головокружительное шествие по салонам и приемам.

Еще в Москве мудрый, всезнающий и всепонимающий, во все мелочи и подробности нашего быта вникающий, Гардер предупредил меня тактично о том, что теперь, когда ты официально провозглашен Досточтимым Мастером регулярной ложи «Гармония», мне понадобится настоящее вечернее платье. Как же он был умен, добр и деликатен, этот удивительный Михаил Васильевич! Раньше, весной еще, вычислив наши продовольственные трудности, он с какой-то оказией переслал нам к Пасхе огромный сверток потрясающей французской «жамбон» – ветчины… А ведь ситуация в Москве была такая, что если бы не этот неожиданный подарок, действительно, абсолютно нечем было бы и разговеться…

Сказав про платье, Гардер мгновенно почувствовал мое смущение. Еще бы! Это вечное несоответствие между парижскими и московскими представлениями о том, что хорошо, а что плохо – в моде, одежде, вкусе! Не дав мне растеряться и застесняться окончательно, милый старикан тут же превратил наш разговор в абстрактно-теоретическую, научно-популярную лекцию о светских раутах, балах и туалетах, о международно-дипломатических протокольных правилах хорошего тона, о модах, драгоценностях, аксессуарах! Он углубился в историю вопроса. Широко оперировал веками, странами и континентами, августейшими особами и голливудскими звездами…

Из этой пятиминутной пробежки по всем энциклопедиям мира я поняла и усвоила так много, что больше никогда уже не комплексовала ни в каком обществе, ни на каком, даже самом заоблачном уровне. Все сводится к нехитрым и вполне логичным правилам. Форма одежды мужчины определяется точными протокольными фразами приглашения. А от этого уже совсем просто вычисляются все подробности наряда дамы. Например, смокинг мужчины строго регламентирует длину дамского туалета – не короче, чем до щиколотки, а фрак на мужчине предписывает даме обнажать шею и плечи, сверкать бриллиантами.

Протокол светского поведения дамы – еще проще и вполне согласуется с нашим родным «домостроем»: не удаляйся от мужа больше, чем на локоть, причем старайся чуть приотставать, улыбайся всем, а словами одаривай только тех, с кем говорит муж и только тогда, когда муж тебя об этом попросит кивком головы или взглядом. Произведешь впечатление светской львицы, неприступной красавицы и королевы! И дальше – в том же духе – про церемониал знакомства и приветствия, про застольный протокол, про танцы и прощания, про салфетки-сумочки-перчатки и все прочее… Кстати, приветствовать первыми обязаны нас. Как представители великой державы, мы должны величественно стоять и ждать. Мы можем первыми подойти только к американцам, наставлял Гардер.

Смокинг, бабочка и соответствующая сорочка с запонками – постоянная рабочая одежда, «спецовка» вольного каменщика. Так что все выходы в свет его спутницы предполагают исключительно длинные вечерние платья. Тебе свой смокинг подарил еще на Каннском кинофестивале непрерывно толстеющий Жан. V меня не было вечерних длинных платьев, зато были подружки-режиссеры, получавшие государственные премии и звания в Кремле, присутствовавшие на соответствующих торжественных приемах и обедах. Кроме того, в моем распоряжении были костюмерные склады «Мосфильма», театров, «Останкино», телефонные номера лучших художников по костюмам и модельеров Москвы.

…Изумительно неброское черное платье от Славы Зайцева струилось мягкими крепово-тяжелыми складками «солнцеклеш», а тончайшая ручная вышивка лифа, напоминавшая то ли парсуны, то ли плащаницы, то ли скань делала его неподражаемо русским и безупречно элегантным одновременно…

О том, какое впечатление произвожу я этим своим платьем, сначала мне красноречиво поведало лицо Жана. А уж он-то тоже не дурачок во всем, что касается проблемы «выглядеть»! Потом Михаил Васильевич, неожиданно расторопно сбежавший на тротуар перед «Интер Континенталем», улыбнулся одобрительно и как-то так кивнул, мол – «знай наших!». На следующий день мне позвонила его недосягаемая Элизабет и подробно расспрашивала о платье…

Мы с тобой, на самом деле, были, наверное, – очень хороши! Первые русские на Всемирном празднике высших градусов, мы выделялись еще и тем, что были, кажется, не меньше, чем лет на двадцать моложе всех присутствовавших. В мировом масонстве (не считая Америки, где все продается-покупается) самые высокие градусы посвящения стоят многих, многих лет. Кроме того, и это относится даже к Америке, масонство – игрушка, требующая больших денег и многих часов свободного времени. Молодым, занятым делами, карьерой, деньгами, семьей и любовью людям – сидеть на собраниях – некогда, дорого и, наверное, скучно. Это удовольствие для богатых, все в жизни повидавших стариков…