Пятый обруч. Книга первая: Кехо

— Что смешного? — не удержалась она.

— Еще минуту назад ты хотела убить его, а теперь почти передумала, — присел на корточки наставник, разглядывая плененного.

— Потому что он прав! — гневно дыша, громко, даже чересчур, произнесла Юти. — Напала я первая. И его смерть не сделает меня сильнее.

— Не сделает, — согласился Ерикан, поднимаясь на ноги. При этом учитель не опирался на колени, как сама же Одаренная, будто те четыреста лет, о которых он сказал ей, были ироничной выдумкой. — Кехо с двумя кольцами. Давно ты стал егерем, сынок?

— Это мой второй выход в Пустошь, — оборотня начало заметно потряхивать, точно он собирался вот-вот отдать богине душу. — На заставе надо мной все издевались. Говорили, что мне никогда не стать настоящим охотником.

— И что же случилось? — поинтересовался наставник.

— Я заблудился. Несколько дней не ел. А потом вышел сюда, — стучал зубами незадачливый егерь. — Возле этой…

— Ямы, — подсказал Ерикан.

— Ямы, — согласился оборотень, — лежала раненая росомаха. Я решил, что это мой шанс. Попытался схватить ее и… что-то утянуло меня вниз. А когда я пришел в себя, то стал таким.

Юти повидала многое в свои тринадцать лет. Но никогда прежде она не видела мужские слезы. В Пределах ни воин, ни караванщик, ни охотник, ни пастух не могли позволить себе плакать. Слезы — недопустимая эмоция, которая сравнима с запахом крови для хищника. Если ты плачешь, значит, ты слабый. И любой, кто хоть немного сильнее тебя, сможет обидеть и самоутвердиться за твой счет. Сама Юти презирала себя каждый раз, когда позволяла этой слабости взять над собой верх.

Но молодой мужчина, полный сил, о чем свидетельствовало его гибкое тело, рослый, с крепким черным волосом, плакал, как маленький испуганный мальчишка. Юти скривила губы и окончательно опустила копье. Ерикан говорил, что сильнее тебя может сделать лишь схватка с достойным противником, а не слабым сопляком.

— Он сейчас замерзнет, — сказал Ерикан.

— И что? — пожала плечами Юти. — Мне ему свою одежду отдать?

Была ли недовольна девочка? Одаренная считала, что это чертовски неверное слово, чтобы выразить все те эмоции, которые обуревали ее. Она шла сюда, чтобы убить монстра, получить кольцо, стать мастером. А не стоять и смотреть, как здоровый рослый мужик размазывает сопли замерзшими пальцами с синими от холода ногтями, да чтоб к нему Инрад прикоснулся!

Гримаса отвращения легла тяжелой тенью на лицо Юти. Ей было противно даже убивать оборотня.

— Пожалуйста, пощадите меня, — шептал тот бескровными губами. — За все время я не убил ни одного человека.

— Лидс говорил только про зверей, — повернулся к девочке Ерикан, — про людей и вправду ничего сказано не было.

— И что, отпустить его на все четыре стороны? — брови Юти сдвинулись, образуя подобие лесенки. Девочка злилась все больше, в первую очередь, наверное, оттого, что сама не знала, как ей поступить. — Он оборотень. Ты сам сказал.

— Даже в зверином состоянии я контролирую себя, — поспешил добавить оборотень. — Сложно было лишь вначале. Если позволите…

Он не дождался ответа и стал оборачиваться. Медленно, чтобы не испугать тех, кто мог его убить. Юти же с интересом смотрела на густую шерсть, которая неторопливо покрыла все тело, кинжально острые когти и… вполне человеческое лицо. Бывший егерь действительно умел контролировать свою трансформацию. Меньше чем через минуту, треща стянутыми травяными силками, перед одаренной лежала огромная росомаха с человеческим обликом.

— Я контролирую себя, — повторил оборотень. — Я сделаю все, что вы потребуете. Только не убивайте меня.

Юти скривилась, еще плачущих росомах ей не хватало. И вдруг поняла, что несмотря на внушительные когти, которые с легкостью могли бы снести ей голову, не испытывала боязни к этому существу. Наверное, все дело в личности оборотня. Конкретно этот был обычным сопляком. Не по возрасту, по духу. Одаренной казалось, что рано или поздно он бы здесь погиб. Закончились бы звери, которыми питался оборотень, и ему бы пришлось расширять свой ареал обитания. И тогда он точно бы столкнулся с тварями или оскверненными.

У девочки неожиданно для себя самой родилась сумасшедшая на первый взгляд идея. Но чем дольше та вертелась в голове, тем больше казалась не такой уж и ужасной. Скорее даже наоборот. Любую ситуацию воин оборачивает в свою пользу. И если от смерти оборотня Юти не получит никакой выгоды, то от сохранения жизни подобная может возникнуть. Единственное — необходимо убрать егеря отсюда, как того требовал Лидс.

— Что ты хочешь делать? — спросила Юти.

— Я… Я хотел бы вернуться домой. Брошу все это егерство. Вернусь в Недел, где вырос или стану паломником. Говорят, если обойти все храмы Аншары, на тебя снизойдет озарение… Или вдруг богиня смилостивится, и я снова стану человеком?

Юти не могла видеть, как она сейчас походит на учителя. Потому что и девочка, и старик, не сговариваясь, скривились, точно съели желтое яблоко, которым любили потчевать моряков от цинги. И у ученицы, и у наставника реакция на глупость получилось одинаковой. Но вместе с тем девочка не видела ничего предосудительного в чужом заблуждении. Пусть и считала паломничество пустой тратой времени. Аншара не разбросана по множеству храмов материка, она живет в сердце каждого, кто в нее верит. И, как хотелось бы надеяться девочке, в ее сердце в большей степени.

— Что с ним делать? — спросил Юти у Ерикана.

— Тебе решать, — с присущей ему насмешкой в голосе ответил старик. — Ты одолела его в поединке.

Юти кивнула. Чего-то подобного она и ожидала. Учитель становился немного предсказуемым. Не сказать, чтобы Одаренной подобное не нравилось. В предсказуемости есть своя особенная прелесть. Например, сейчас Юти задала вопрос, уже зная ответ на него.

— Как тебя зовут, оборотень? — спросила она лежащего на земле полузверя.

— Бресель, — ответил егерь.

— Это западное имя, — немного удивилась Юти.

— Мой отец из Виремы, деревушки близ Книирона, — пробормотал оборотень, не вполне понимая, куда клонит худой подросток, уложивший его на лопатки стихией земли.

— Ты слышал что-нибудь о клятве долга, Бресель?

— Да, да, конечно слышал, — закивал оборотень так, что показалось, будто его голова сейчас оторвется от звериного тела. — У нас на заставе такое в ходу. Раз в месяц егери даже ездят в храм Аншары. В Верховье… Это в Ближних землях, — добавил он.