Пятый обруч. Книга первая: Кехо

Глава 17

еЮти прихлебывала горячий отвар трав из деревянной кружки и с интересом разглядывала обитель сутулого старичка, который представился, как Лидс. Землянка была столь крохотная, что трое человек в ней помешались с большим трудом.

Когда они направлялись сюда, то чуть не прошли мимо точно вросшей в землю хижины. Та едва возвышалась крышей, поросшим мхом и травой, над лесным ковром зелени. «Пушок», к невероятному облегчению Юти, остался снаружи, безропотно улегшись на свои огромные лапы.

И вместе с тем землянка Лидса для девочки предстала некой сокровищницей, которую не чаешь найти в лесной чаще. Хотя и драгоценности здесь были разного толка. Большую их часть составляли растения и цветы в горшках, расставленные возле крохотных окон из прозрачной слюды. В углу, рядом со сбитым топчаном, видимо, заменяющим хозяину кровать, оказались аккуратно сложены книги и свитки. В небольшом походном сундучке без крышки виднелись сваленные без всякого порядка броши, золотые застежки, зеленые камни граждан на шнурках, элементы доспехов. Юти догадывалась, что эти вещи принадлежат явно не Лидсу.

Но между тем здесь ей было спокойно. В крохотной печке весело трещал хворост. Пахло сушеными травами, смолой хвои чем-то еще, едва уловимым, родным.

Что удивило Юти больше всего, на дальней стене висела карта материка. Довольно внушительных размеров, выполненная столь искусно, что можно было рассмотреть даже леса и реки Пустоши. Хотя пристально подробно изучив ее, у девочки все же возникло несколько вопросов.

— Почему в Семиречье отмечен только Ирий? Где Изран, Ворог, Трезубец, Белый клык? А Миелские королевства напротив обозначены невероятно подробно. Я о многих городах даже не слышала.

— Эту карту составлял я сам, — ответил Лидс. — И отметил те места, где был. Или те, которые считаю наиболее важными. Есть ли смысл рисовать все мало-мальские деревушки тех же Ближних земель?

— Да, можно отметить лишь Теол, самое популярное место для многих путников Империи, — ехидно заметил Ерикан, отхлебнув горячего отвара, словно намекая на что-то. — Что за гадость? Где же твоя славная медовуха?

— Для медовухи нужна хорошая компания. А ко мне давно никто не заходит. Да и силы уже не те, чтобы ухаживать за пчелами. Лучше рассказывай, чего приперся? Лет двадцать о тебе ни слуху, ни духу, и вдруг вот те на. Еще скажи, что соскучился по младшенькому?

Брови Юти недоуменно поползли ко лбу. Получается, у Ерикана есть еще дети. Собственно, это не удивляло Одаренную. Ее интересовало совершенно другое — если это «младшенький», то сколько лет остальным? Ну, и самому учителю?

Девочка обратила внимание, что разговор отца с сыном походит на фехтование двух западников, когда спокойствие поединка сменяется аккуратными быстрыми уколами. Каждый из которых в любое мгновение может стать смертельным.

— Я хотел спросить тебя кое о чем, — сказал Ерикан.

— Ну, конечно же, глупо было думать, что ты решил просто проведать любимого отпрыска, — поставил Лидс кружку на кривой, плохенько сбитый стол. — Я же любимый, ведь так?

— Ты слышал что-нибудь о новом лидере оскверненных?

— Ты про очередного восставшего Инрада? Какой он там уже по счету? Семнадцатый или восемнадцатый? О, легенды, легенды, легенды, — улыбнулся Лидс. — Кто-то и дня не может прожить, чтобы не вспомнить о детских сказках и мутных пророчествах.

При этих словах он хитро посмотрел на Юти. Васильковые глаза горели любопытством и юношеским озорством. Несмотря на дряхлое тело, которое явно готовилось к смерти, жизнь кипела в этом согбенном старичке. Сын был точной копией отца и вместе с тем невероятно отличался от него по внутреннему содержанию.

— Я задал вопрос, — сделал выпад Ерикан.

— Я не один из твоих многочисленных должников, — раздраженно вздернул плечами Лидс, уклоняясь в сторону и контратакуя. — Это им ты можешь щелкнуть пальцами, а те станут плясать на цыпочках, как дрессированные псы… — Лидс чуть успокоился и добавил более сдержанно. — Ты же знаешь, я отрезан от мира. Ничего не слышу, ничего не вижу.

— Но очень много говорите, — не удержалась Юти, желая тоже обнажить свой меч красноречия.

— Она не похожа на послушную ученицу, которая открывает рот, когда ей разрешают, — ткнул сухоньким пальцем в девочку Лидс. — И она мне нравится. Не как эти твои вечные сиротки, что молчат и смиренно опускают глаза.

Снова выпад, который уперся в глухую защиту учителя.

— Так что там про оскверненных, — отставил Ерикан кружку в сторону.

— Нужно, наверное, послать птиц к мысу, — пожал плечами сын наставника. — Они разузнают, поглядят, потом вернутся. Это неделя, не меньше. Да и силы у меня уже не те, сказать по правде.

Юти представила, как Ерикан шаг за шагом подбирается к противнику, однако тот в легком танце продолжает уклоняться, изредка делая ответные выпады.

— Сказать по правде, ты как обычно пытаешься набить себе цену, — не дрогнув ни мускулом, произнес учитель.

— Ты так говоришь, будто в этом есть нечто плохое, — просиял Лидс. Туше!

Он неторопливо подошел к свиткам. Было видно, что неуемная энергия Одаренного постепенно проигрывает оболочке, в которой ее заперли. Лидс медленно, точно экономя силы, достал свернутый пергамент. Вскоре тот оказался на столе, и Юти открылась еще одна карта, на которой она узнала несколько знакомых им мест. Вот эту долину они проходили, три высоких пика тоже остались позади, где-то здесь, наверное, и находится хижина Лидса, а вот черный крест за лесом девочку насторожил.

— Яма? — впервые за все время Юти видела, чтобы учитель чему-то искренне удивился.

— Источник, — поправил его Лидс. — Появился до сезона дождей.

— Что значит, появился? — подался вперед Ерикан.

— А то и значит. Сначала его не было, а потом вдруг бах и появился. Но да Инрад бы с ней. Зверья тут чужого нет, никто не свалится. Оскверненных мы тоже гоняем…

— Сейчас будет «но», — не сводил внимательного взгляда с сына Ерикан.

— Уже было. Я же сказал, появился Источник. Пока мы разбирались, что и как, туда кто-то свалился.

— И такое бывает, — согласился Ерикан. — Откуда-то же берутся твари. Хотя часто оскверненные намеренно обращают животных, когда у них не хватает людей.

— Я не знаю, что там произошло, — впервые за все время Лидс поник голосом. — Но нечто, что вышло оттуда… Оно странное. Я никогда такого не видел. Не человек, не зверь. У него нет запаха, оно не оставляет следов, Пушок не может его почуять, а мои птички увидеть. Точнее, как только оно понимает, что за ним смотрят…

— То исчезает, — перебил сына отец.