Пятый всадник

Однако Крамера волновал не столько этот факт, сколько собственно личность Гарзы, а точнее, непредсказуемость милого доктора, способная соперничать даже с его наглостью. Тот наотрез отказался выслушивать рекомендации и репетировать вероятные сценарии, заявив, что двадцать два года работы уж как-нибудь дадут ему возможность ответить на предъявленные больнице обвинения.

В том-то и проблема: «как-нибудь» здесь не пройдет. Что ж, остается надеяться на лучшее.

А впрочем, чего заранее паниковать? Показания Гарзы вполне могут решительно изменить ход процесса.

Крамер позволил себе легкую улыбку и, поприветствовав свидетеля, спросил:

– Доктор Гарза, вы ознакомились с выдвинутыми обвинениями?

– Да. И я искренне сопереживаю пострадавшим семьям.

– Я намерен поговорить с вами о тех конкретно пациентах, которые поступили в отделение неотложной помощи в период ваших дежурств.

И Крамер приступил к допросу, с каждой минутой чувствуя все большее и большее душевное облегчение. Доктор очень квалифицированно и толково объяснил смерть каждого больного, буквально покорив заседателей своим профессионально-лаконичным языком, внушавшим несомненное уважение и доверие. Он, образно выражаясь, попал в жилу.

– А скажите, пожалуйста, доктор Гарза: видится ли вам нечто общее за всеми этими трагическими событиями?

– Я вижу полное отсутствие чего-либо общего, – промолвил Гарза, характерным жестом откидывая волосы со лба. – Вижу случайные, достойные всяческого сожаления ошибки, которые – к нашей великой скорби – ежедневно происходят в каждом медицинском учреждении, причем не только у нас в стране, но и во всем мире. Увы, такова горькая реальность…

– Благодарю, многоуважаемый доктор Гарза! – И Крамер небрежно бросил в сторону О'Мара: – Свидетель ваш.

Он проследил, как женщина-адвокат выходит в центр зала, и от выражения ее лица благоприобретенное чувство облегчения вдруг стало искать угол потемнее. Крамер знал характер Морин. Уже доводилось схлестываться с ней на прежних процессах. Она всегда была подготовлена, ситуацию схватывала мгновенно и просто ослепляла своими способностями вести допрос.

Но на этот раз в ее глазах читалось нечто новенькое.

Улыбка профессионала за миг до контрольного выстрела.

Глава 71

Юки подалась вперед, когда О'Мара обратилась к свидетелю:

– Доктор Гарза, ответьте, была ли Джесси Фальк вашей пациенткой. Вы помните ее?

– Да. Разумеется, помню.

– Ваша ичесть, нами установлено, что Джесс и Фальк была Доставлена в муниципальный госпиталь как больная сердечной аритмией. Также установлено, что ее смерть была вызвана ошибочным введением эпинефрина, приведшим к последующему угнетению и затем к полной остановке сердечной деятельности.

– Мистер Крамер? – вскинул судья глаза.

– Мы не оспариваем.

– Продолжайте, мисс О'Мара.

Юки физически ощущала напряжение в воздухе; остается только гадать, что испытывал несчастный вдовец, молодой мужчина, сидевший в трех рядах впереди.

– Доктор Гарза, как именно умерла миссис Фальк?

– Вы только что сами сказали. От сердечного приступа.

– Справедливо подмечено. Я, впрочем, имела в виду несколько иное. Не могли бы вы описать ее смерть, чтобы нам удалось получше представить ее последние минуты?

Ларри Крамер немедленно вскочил на ноги:

– Протестую! Ваша честь, советник пытается оказать эмоциональное давление на присяжных!

– Ваша честь, я просто спросила, как умерла пациентка. Весь наш процесс именно об этом.

– Да-да… Доктор Гарза, прошу отвечать на вопрос. Юки отметила, что по лицу Гарзы скользнула рябь недоумения.

– Ну-у, имела место вентрикулярная тахикардия… Очень быстрое сердцебиение.

– Как вы полагаете, эти ощущения могли вызвать у нее страх? Панику?

– Вероятно, да.

– Что еще?

– По-видимому, она попробовала бы найти психологический комфорт в контакте с предметами своего непосредственного окружения.

– К примеру, судорожно вцепилась в простыни?

– Возможно.

– Пыталась звать на помощь?

– Ваша честь! – вмешался Крамер. – Во имя человеколюбия! Во имя уважения к чувствам семьи миссис Фа…

– Я тронута, мистер Крамер, – сообщила О'Мара. – Вы очень любезны к моим клиентам.

– Протест отклонен. Прошу вас, доктор Гарза.

– Да, она могла позвать кого-то. Не знаю. Меня там не было.

– Что еще, доктор Гарза? Просто дайте медицинское описание.

– Началась вентрикулярная фибрилляция. По мере снижения притока крови к головному мозгу развиваются клинические судороги… такие мелкие подергивания конечностей. Кожные покровы становятся холодными и липкими на ощупь. Головокружение, общая слабость, затем шок. Весь эпизод занимает каких-то две-три минуты и заканчивается потерей сознания.

– Доктор, вам знакомо выражение «психотический ужас»?

Крамер поднялся и произнес тоном глубочайшего негодования:

– Я категорически протестую, ваша честь. Советник пытается играть на чувствах присяжных!

– Отклоняется, мистер Крамер. «Психотический ужас» – термин клинической медицины и потому приемлем в суде. О чем вы и без меня отлично знаете. Итак, доктор Гарза?

– Нельзя ли повторить вопрос?

О'Мара интонациями подчеркнула каждое слово:

– Знаком ли вам термин «психотический ужас»?

– Да.

– Объясните, пожалуйста, его значение. Гарза заерзал в кресле.

– Так в танатологии называют те несколько секунд, которые отделяют вас от смерти… Вызнаете, что она неминуема. Знаете с абсолютной точностью, что вот он – конец.

Сложив руки за спиной, О'Мара сказала:

– Господин доктор, можно ли в качестве примера психотического ужаса привести последние минуты того американского журналиста, которому террористы отрезали голову перед видеокамерой?

– Пожалуй.

– Не согласитесь ли вы с утверждением, что Джесси Фальк, ощутив практически трехкратное учащение собственного пульса, оказалась вне себя от паники? Что в течение тех двух-трех минут чудовищной боли и страха она испытывала «психотический ужас»?