Пылай для меня

Массивное здание пошатнулось. Тонны камня, стекла, дерева и стали рухнули на землю без единого звука. Мой мозг отказывался воспринимать отсутствие шума. Я все пыталась услышать его, но ничего не добилась.

Справа, здание гражданского суда качнулось и рухнуло. Два пылевых облака разлетелись в стороны, направляясь прямо к нам и неся с собой обломки битого камня. Я присела, закрыв голову руками.

Ничего не произошло. Я подняла голову.

Обломки камня усеяли землю вокруг нас, но ни один из них не приземлился в круге. Надо мной парил Чокнутый Роган. От его лица исходило сияние, ярко-бирюзовые глаза горели, будто звезды. Он походил на ангела.

Я взглянула на Адама. Пламя поглотило его, превращая в столб. Он поднимался все выше и выше, закручиваясь по спирали - десять, нет, одиннадцать, нет, уже двенадцать футов в высоту.

Круг около меня запульсировал снова. Невидимая сила измельчила завалы в пыль, сметая их назад. За парком рухнул Центр семейного права. На Конгресс авеню распался на части центр ювенильной юстиции, выбросив в воздух обломок размером с автомобиль. Боже мой.

Не выходить за пределы круга.

Я сжала руки в кулаки.

Глыба врезалась в круг и отскочила в сторону.

Круг пульсировал снова и снова, каждая волна сметала и поднимала обломки, стирая их в порошок, снова и снова.

Роган возводил стену. Если он сможет сдержать огонь, то тот не распространится.

Столб огня достиг пятидесяти футов, и продолжал взбираться вверх.

Пульсация, исходящая от Чокнутого Рогана, повалила следующий круг зданий. Их обломки присоединились к стене.

Огненный столб поднялся еще на двадцать пять футов.

Стена выросла еще на десять футов.

Они продолжили наперегонки, наращивая высоту - стена, столб, стена, столб.

Высота столба уже должна была перевалить за сто футов. Я не могла понять, была ли стена выше.

Огненный столб озарился белым. Вокруг него взорвалось кольцо огня, устремляясь ко мне. Поваленные деревья исчезли, моментально превратившись в пепел.

Я собралась с духом, задержав дыхание.

Огонь накрыл круг, поглощая его. Я была жива. Воздух вокруг меня нисколько не нагрелся. Я даже не почувствовала запаха дыма. Воздух остался свежим.

Огонь устремился к стене. Только бы хватило высоты. Только бы хватило высоты.

Пламя налетело на барьер и стало на тридцать футов короче.

Я перестала дышать. Он все еще мог прожечь ее насквозь.

Все вокруг меня превратилась в пылающий ад, в глубине которого стоял Адам Пирс, сияя золотистым светом в окружении пламени, с украденным артефактом на голове, пылающим, будто безжалостное солнце.

Улица стала черной и блестящей. Тротуар превратился в смолу. Скачущий ковбой тоже расплавился, его металл стекал в неторопливую реку асфальта. Трава под моими ногами оставалась нетронутой.

Круг продолжал пульсировать, выстраивая стену.

Огонь ударил по барьеру. Внешний слой бетонных обломков превратился в белый порошок.

Пожалуйста, держись. Пожалуйста.

Минута тянулась за минутой. Я села, будучи уже не в силах стоять. Мое сердце устало биться слишком быстро. Меня всю трясло от волнения. Я чувствовала себя избитой.

Стена начала светиться странным светом. Бетон превратился в оксид кальция, который начал плавиться и излучать свет, которым освещали сцены в театре до появления электричества⁵.

Пламя все бушевало и бушевало, пожирая стену.

Все эти люди в туннелях. Если стена рухнет и огонь опустошит центр, они задохнутся от дыма. Если не успеют свариться заживо.

Стена слева перестала светиться. Я посмотрела на нее. Огонь все еще горел, но бетон и камень в стене больше не накалялись.

Разум пытался осознать этот факт. Я была слишком потрясена, чтобы это переварить. Наконец, кусочки пазла в голове сложились. Стена перестала светиться, а это значит, что между ней и магическим огнем должно было быть пространство. Адам создал настолько широкий огненный столб, насколько мог. Роган мог его удержать. Пламя было заперто.

Меня охватило облегчение. Вырвался всхлип, затем еще один. Я поняла, что плачу.

Берн не погибнет в туннелях. Город не будет раз...

Меня пронзил еще один пульс. Круг продолжал пульсировать. Здания за стеной дрожали. О нет. Роган продолжал разрушение. Если Адам не сжег город, то Роган мог закончить начатое, стерев его в порошок.

Я вскочила на ноги.

Роган был в трех футах над землей с сияющим лицом, паря так высоко, что казался кем-то неземным и недосягаемым.

Если я прерву Рогана, круг может лопнуть, и мы оба сгорим. Я погибну. И убью Рогана. От этой мысли у меня все похолодело внутри. Я не хотела его смерти.

Если я не найду способ его остановить, весь центр города обрушится на туннели. Вместо того чтобы сгореть заживо, люди окажутся заживо похороненными.

Наши жизни ради Берна. Ради жизней бесчисленного количества людей в туннелях, ради жизней детей, доверяющих своих родителям, ради жизней тех, кто любил друг друга, ради жизней людей, которые не заслуживали смерти.

Это даже не было выбором.

– Роган?

Он не ответил.

– Роган!!!
– Я схватила его за ноги, но не смогла сдвинуть и на дюйм. Он был совершенно неподвижен.

Я заколотила по его ногам кулаками.

– Роган, очнись! Просыпайся!

Нет ответа.

Я должна до него достучаться. Если бы я только смогла добраться до его лица. Я собрала всю ту малость магии, что у меня осталась.

Круг снова запульсировал. Когда эта пульсация проходила через меня, я оттолкнулась от нее так же, как отталкивалась от усилительного круга, вложив все, что у меня было, в этот толчок. Что-то внутри меня щелкнуло. Ноги оторвались от земли, и я воспарила, обняв Рогана руками. Инстинкт говорил мне, что это долго не продержится. У меня несколько секунд, прежде чем моя магия иссякнет, и сила тяжести утянет меня вниз, и у меня больше не было сил, чтобы проделать это снова. Это моя единственная возможность. Я должна его пробудить.

Его лицо было таким безмятежным, глаза широко распахнуты, рот слегка приоткрыт. Он не был здесь со мной. Он не был даже на этой планете.

Я глубоко вдохнула, закрыла глаза и поцеловала его. Все мои желания, все секреты, все те разы, когда я наблюдала за ним, и думала о нем, представляла нас вместе, всю мою благодарность за спасение бабушки, за защиту Хьюстона и его жителей, всю мою обиду и злость за подвергнутого опасности кузена, за неуважение к человеческой жизни - все это я вложила в свой поцелуй. Он был создан из гвоздик и слез, взглядов украдкой и отчаянного, обжигающего желания. Я поцеловала его так, как если бы любила. Я поцеловала его так, словно только этот поцелуй был важен.