Пылающая полночь

— Я же уже все рассказал? — удивился я.

— Все, да не все, — погрозив мне пальцем, отрезал старый. — Сколько раз в этом выходе ты принимал ускоряющий набор, только честно?

— Что, так заметно? — поморщился я.

— Для посторонних — нет, — успокоил меня дед. — Но уж я-то всегда могу опознать последствия неумеренного приема моих эликсиров. Этот желтоватый тон кожи, знаешь ли, достаточно красноречив.

— Дважды за трое суток, — признался я. Старый прав, пытаться надурить его в этом вопросе можно считать делом совершенно бесполезным. Недаром же он считается одним из лучших алхимиков и зельеваров в городе, а следовательно, и в империи… если не во всех освоенных землях вообще.

— Значит, дважды… — задумчиво протянул дед. Щелчок пальцами, и рядом с ним материализовался слуга. — Второй набор, Шарни. Будь добр.

Я скривился. Эта фраза была мне хорошо знакома, даже слишком. А потому, когда ушедший слуга вернулся с небольшим добротным обтянутым кожей сундучком, снабженным удобной ручкой для переноски, я ничуть не удивился. Как и его содержимому.

Шарни моментально убрал со стола опустевшие тарелки, освободив место для работы, и, заработав тем самым благодарный кивок деда, вновь нас покинул. На столешницу опустилась небольшая горелка вроде той, что я таскаю на выходы, рядом с ней дед поставил реторту с узким горизонтальным носиком, пару низких стеклянных плошек и подставку с пятью плотно закрытыми пробирками с разноцветным содержимым. А вот и скальпель…

— Ты знаешь, что делать, — прогудел дед, поведя рукой в приглашающем жесте.

Вздохнув, я кивнул в ответ и, вытерев руки пропитанной обеззараживающим раствором тканью, решительно полоснул скальпелем по ладони. Кровь сначала закапала, а потом и побежала прямо в одну из плошек. Заполнив ее наполовину, я прижал ранку поданным старым тампоном из марли и высушенного мха, пропитанным одним из дедовых эликсиров. Кровотечение тут же прекратилось, и я буквально ощутил, как стянуло кожу под тампоном. Все же зелья у старого получаются совершенно сногсшибательные. Тампон отправился на решетку над уже зажженной, тихо гудящей горелкой и тут же исчез в яркой вспышке.

Треть крови из плошки отправилась в реторту, а еще одна ушла во вторую плошку. Я взял пробирку с ярко-синим экстрактом Римана и, с трудом вытащив добротно притертую пробку, капнул жидкость в плошку. Легкое шипение и белый пар, поднявшийся над ней, показали начало реакции. Не дожидаясь, пока реактив полностью прореагирует с кровью, я закрыл пробирку и взял следующую, с зеленым содержимым… вытяжкой из корня пустынного златоцвета, если быть точным. Его следовало налить во вторую плошку, разбавив кровь в пропорциях один к одному, что легко было определить по рискам, нанесенным на плошку. Как я и поступил. Здесь реакции не было. Более того, кровь и вытяжка даже не смешались, так что зеленая жидкость легла поверх алой. Убедившись, что реактивы не реагируют, я открыл третью пробирку и, набрав в заборную стеклянную трубку точно отмеренное количество суспензии серой пыли, подлил ее в плошку с кровью и вытяжкой златоцвета. Реакция была мгновенной! Кровь и вытяжка моментально перемешались, и получившаяся смесь пошла пеной. Не теряя времени, я выплеснул это непотребство в реторту, добавил туда же содержимое второй плошки и, закупорив, соединил ее носик с торчащей из четвертой пробирки трубкой. Сама пробирка, на дне которой плескалось небольшое количество ртути, была водружена на решетку горелки, и мы с дедом одновременно уставились на подсоединенную к ней реторту.

Стенки пробирки медленно становились зеркальными, а содержащаяся в реторте ядреная смесь реактивов невнятного бурого цвета примерно с той же скоростью начала приобретать оранжевый цвет. Спустя минуту я выключил горелку и вместе с дедом уставился на кристаллы, в которые превратилось содержимое реторты. Оранжевые, с черными ломаными узорами на гранях, они лежали на черном песке, в который превратилось остальное содержимое.

— Что ж… могу сказать сразу. Напитка твоего организма почти прекратилась. Думаю, через неделю, чтобы не перегружать печень и почки, можно будет принять еще один ускоряющий набор, а потом… потом останется только ждать, когда организм закончит перестройку, — задумчиво проговорил старый, не сводя взгляда с лежащих на дне реторты кристаллов.

— И сколько придется ждать? — поинтересовался я, мысленно радуясь скорому завершению дедова эксперимента.

— Неделю, может, две. Финальная стадия не должна затянуться надолго, — пожав плечами, произнес дед. — Но это время я советую тебе провести дома, исключив любые нагрузки. Да и вообще лучше тебе будет поменьше двигаться.

— Почему? — нахмурился я.

— Взрывное изменение тканей, в том числе и нервных волокон, может повлечь за собой некоторые побочные эффекты, — медленно проговорил старый и, заметив мое возмущение, поспешил меня успокоить: — Это временно, только до завершения перестройки организма! Да и не обязательно так и будет.

— Как «так»? — уточнил я.

— Ну… — Дед замялся. — Возможно нарушение координации, скачки чувствительности органов зрения, обоняния и слуха, ускорение метаболизма, нарушение работы вестибулярного аппарата…

— Чего?! — опешил я от такой засады. Еще бы, раньше дед не говорил, что его эксперимент, который длится уже три года, может сопровождаться такими симптомами.

— Чего-чего. Из сортира не вылезешь и блевать будешь дальше, чем видишь, — буркнул старый. — Может быть…

— Подожди, ты хочешь сказать, что через неделю я стану пьяным глухонемым слепцом, не знающим, какой стороной поворачиваться к очку?! — возмутился я.

— Может быть, — подчеркнул дед и развел руками. — Дим, наш эксперимент первый в своем роде. Раньше никто ничего подобного не делал, так что это лишь мои предположения. Вполне возможно, ты вообще ничего не почувствуешь, но… предполагать нужно самое худшее, ты же знаешь.

— Знаю, — угрюмо кивнул я. — И тебя я хорошо знаю. Так что могу предположить, что наличие подобных эффектов ты высчитал не сейчас, а еще до начала эксперимента. Но предупредить меня об этом даже не подумал.

— А это что-то изменило бы? — приподнял он густую, но совершенно седую бровь. — Узнай ты об этих эффектах заранее — неужто отказался бы от проведения эксперимента?

И я вынужден был признать, что он прав. Даже если бы старый счел необходимым предупредить о таких «дополнениях», я бы все равно настоял на проведении эксперимента. Уж больно серьезные преимущества он сулит.

Закрепление эффектов зелий известно давно. Со временем в организмах людей, постоянно принимающих эликсиры, даруемые ими свойства начинают проявляться даже без приема зелий, правда, лишь в малом, можно сказать, остаточном виде, но это факт, имеющий место и довольно широко известный как среди алхимиков и зельеваров, так и среди ходоков, которые и являются самыми частыми пользователями разнообразных эликсиров. Правда, считается, что такое закрепление — не что иное, как эффект натренированности, то есть наработанная организмом привычка. И до недавнего времени никто не пытался направленно развивать это свойство эликсиров, пока вопрос не заинтересовал моего деда. Было это десять лет назад, а через пять лет он сумел создать набор алхимических эликсиров, призванный не только расширить пределы физических возможностей принимающего их человека, как обычные зелья, но и максимально закрепить их, сделав неотъемлемыми качествами организма. Спустя еще три года, отработав свое изобретение на подопытных животных, дед предложил мне испытать его творение на себе. Ну, покажите мне мальчишку, который отказался бы от такой возможности! Вот и я не смог, и теперь, кажется, пришла пора расплачиваться за свое решение. Впрочем, неделя мучений — не очень большая цена за такое… по-моему.

Глава 7

Визиты в Ленбургский собор всегда производят на меня неизгладимое впечатление. Так было и в этот раз. Как обычно после выхода, утром следующего дня Дим отправился в собор, правда, на этот раз он шел не один, а прихватил с собою Граммона, жутко недовольного ранним подъемом и необходимостью куда-то идти без всякого завтрака. Правда, долго бухтеть бараненок не стал. Чтобы угомониться, ему хватило одного сурового взгляда старика. Уж не знаю почему, но Пир чуть ли не с момента встречи воспылал к деду моего носителя неподдельным уважением. Так что стоило тому сделать замечание о необходимости визита в храм после выхода, как Граммон тут же проглотил все свои возражения и принялся собираться, благо этот процесс надолго не затянулся. Может, из-за нежелания Пира вызвать недовольство хозяина дома, а может, потому что с выбором одежды у бараненка был явный напряг. Зато она была чистой, за что следовало бы сказать спасибо Шарни, еще вечером почистившему одежду гостя.

Несмотря на будний день и, как следствие, отсутствие службы, в Доме было довольно много народу. Кто-то, в основном из приезжих, пришел из любопытства — все же Ленбургский Дом один из пяти великих храмов империи, — кто-то заглянул в Дом за благословением перед грядущим выходом, а кто-то явился ради беседы со святыми отцами. Уж не знаю почему, но те же зельевары просто обожают устраивать диспуты с церковниками, в основном на профессиональные темы, хотя бывает, в процессе спора они уходят в дебри философии с легким профессиональным флером — вроде возможности использования частей тел искаженных тварей в целительских зельях. И надо заметить, что подобные споры, проходящие в открытую, привлекают немало слушателей. Такая замена ток-шоу, порой действительно весьма и весьма интересная. По крайней мере, пару раз мне приходилось уговаривать носителя задержаться в храме на несколько минут ради того, чтобы послушать очередную пикировку. Хотя он и сам не особо сопротивлялся, особенно когда спор участников касался тварей и Пустошей.