Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда

Все остальные машины были также увешаны усталой пехотой. Какое-то число из бойцов уместились в полуторках, чьи кузова и так были загружены до самого верха. Взяв столько людей, сколько смогли, танкисты поспешили вперёд.

Они обогнали идущие роты и разглядели, с какой сильной завистью смотрят солдаты на них. Ведь их сослуживцы не тащились пешком, а отыскали замечательный транспорт.

К наступленью полуночи, батальон из города Горького отмахал более тридцати километров. Он добрался до места своего назначения и привёз с собой более трёхсот человек.

Правда, все пулемёты и минометы полка остались далеко позади. Они отстали не менее чем на одиннадцать вёрст, но это было значительно лучше, чем ничего. Без поддержки пехоты, танки удивительно быстро гибнут в бою.

Прибывшие части приблизились к восточному краю Рамушево и нашли на месте села пустое пространство. Проезжая мимо населённого пункта, Доля кое-что видел в свете работавших фар, но разглядел лишь обгоревшие русские печи. Они одиноко торчали среди опустевших дворов. Видимо, здесь был бой с фашистами, и все деревянные избы сгорели дотла.

Офицеры начали думать, где провести эту ночь? Кругом не видно ни зги, и где ставить лагерь было совсем непонятно. Решили, что стоит дождаться утра, а там разберёмся. Поэтому, шофера и танкисты стали устраиваться в своих жёстких креслах, в которых тряслись целых двенадцать часов.

Куда пошли пехотинцы, что приехали с ними, парень не знал. Скорее всего, направились к тем пепелищам, что находились на более возвышенном месте. Кто его знает, может быть, там немного посуше, чем в поле? Там меньше растаявшей грязи и лежат головешки, из которых получится небольшой костёрок?

Солдат, что служил проводником батальону, козырнул капитану и попросил разрешения остаться здесь на ночевку. Уж больно его лошадь устала. Она не сумеет вернуться назад. Околеет в пути.

Комбат приказал ему отправляться в хозвзвод и передать пожилому сержанту, чтобы его покормили утром и вечером. Боец благотворно кивнул и направился в нужную сторону. Лошадь уныло тащилась следом за ним.

Капитан включил рацию внутри командирской «Матильды» и приказал:

– Всем глушить моторы и ужинать!

Члены всех экипаже схватил свои вещмешки, достали из них суточные сухие пайки, полученные в селении Парфино и складные ножи, купленные в родном городе Горьком.

Все дружно вскрыли банки американской тушёнки, наломали заветренный хлеб грязными от машинного масла руками и быстро поели. Затем, запили еду холодной водичкой из фляжек. Наконец-то, все ощутили себя достаточно сытыми, и потушили электрический свет. Нечего жечь аккумуляторы танков.

Командир обошёл батальон и удручённо покачал головой. Машины стояли на открытом пространстве у всех на виду. Бей их, откуда захочешь. Хоть с земли, дальнобойными пушками, хоть с воздуха, пикирующими бомбардировщиками. Загнать бронетехнику в соседнюю балку, он не решился. Там очень сыро. Ещё чего доброго, завязнешь по самые уши и что тогда прикажете делать?

Капитан дошёл до хозвзвода, назначил четверых часовых и выставил охранение вокруг неустроенного пока бивака. По крайней мере, заметят врага, если тот появится рядом. Затем, мужчина забрался на башню командирского танка и, стоя на прочной броне, дал долгожданный народом приказ:

– Отбой!

Доля с облегченьем откинулся на спинку жёсткого кресла, надвинул шлемофон на глаза и тотчас провалился в блаженную тьму.

Проснулся он оттого, что внезапно почувствовал, у него мёрзнут ноги. Доля поднял набрякшие веки и не сразу понял, где оказался? Он глянул вперёд. Увидел, слабый рассеянный свет, что с трудом пробивался сквозь смотровую узкую щель, и немедленно вспомнил, что находится в танке.

Парень пошевелился и ощутил, как заболели все мышцы ног и спины. Ночёвка в водительском кресле, дала себя знать. Сзади, в башне завозились старший сержант, которого звали Коля Смирнов и двое бывших курсантов, радист – Иван и пушкарь по имени Глеб.

Командир танка посмотрел на свои ручные часы, которые он получил от начальства и тихо сказал:

– Пять тридцать утра.

Снаружи послышалась громовая команда: – Подъём! – морщась от боли, танкисты поднялись из своих жёстких кресел. Они открыли верхние люки и вылезли из машины наружу. В предрассветном воздухе висел очень плотный белый туман. В нём ощущалась промозглая сырость, а на землю упала лёгкая изморозь.

Зябко поёживаясь, бойцы батальона занялись тем, что всегда делали утром: оправлялись, умывались и брились. Хозвзвод их не подвёл, и пока все приводили себя в надлежащий порядок, в котле уже доварился аппетитный кулеш.

Запах наваристой каши с тушёнкой разнёсся по чистому полю. Танкисты схватили свои котелки, ложки, кружки и опустевшие фляжки. Они дружно помчались к полевой кухне воинской части и встали в длинную очередь.

Пожилой повар был одет в обычную солдатскую форму. Поверх неё виднелся не очень свежий фартук и нарукавники белого цвета. На бритом затылке еле держалась ушанка. В руках он сжимал длинную палку, с закреплённым на нём полутора литровым ковшом.

Солдат перемешивал горячее сытное варево, цеплял со дна порцию пищи и опрокидывал в подставленную воином тару. Чуть дальше, стоял другой боец и давал каждому по большому ломтю чёрного хлеба.

Едва покончили с плотным питательным завтраком, как появился вестовой на коне, и привёз пакет из штаба гвардейского корпуса. В нём командиру предписывалось – разделить батальон на три роты и всем покинуть село Рамушево.

Каждому отряду «Матильд» выступить вместе с пехотой, двигаться к трём деревням и оказать помощь частям, стоящим в том месте. Ниже стоял перечень пунктов, которые очень нуждались в таком подкреплении.

Танкисты и шофёра метнулись к машинам, и тишина раннего утра сменилась шумом многих моторов. Захлопали люки, зарычали мощные двигатели. Из выхлопных труб полетели клубы чёрного дыма.

С западной стороны появились солдаты, которые ночью приехали вместе с танкистами. Те пехотинцы, что шли пешком до села, добрались до места лишь в третьем часу пополуночи. Они без сил повалились на остывшие развалины изб и теперь крепко спали. Упряжки коней тоже сильно устали. По словам молодого майора, полк мог сдвинуться с места не раньше, чем через два с лишним часа.

Новый просёлок оказался нисколько не лучше, чем предыдущий и был таким же узким и топким. Он шёл по невысоким возвышенностям и сильно петлял меж низин, доверху заполненных снегом и талой водой. К девяти часам утра, танки добрались до деревни Васильевщина. В нём, как и везде, не осталось ни одного целого дома.

Местность вокруг оказалась не такой влажной, как вдоль дороги, поэтому, вокруг населённого пункта удалось как-то устроить несколько линий окопов. В них угрюмо сидели небритые воины. Всё были так сильно измазаны грязью, что едва удавалось понять, чья на них форма, советская или германская?