Пылающий лед

Генерал тем временем поведал ожидаемое: подполковник Нехлюдов и сам не знал, на кого работает. Общался с работодателями он исключительно виртуально, а деньги на счет получал через длинную и запутанную цепочку банков-посредников.

– Сабитов – подставной? – поинтересовался я.

– Не совсем… Было мнение, что тебе понадобится хороший пилот вертолета.

Пилот – для чего? Что задумал генерал?

– А если бы меня сожрали зубастики? Или я поджарился бы на ограде?

– Сожрали бы – значит, плохой боец и для выполнения задания не годишься.

И почему он так уверен, что я немедленно возьму под козырек и начну выполнять все задуманное? А не вытащу, например, «дыродел» и не попытаюсь взять Кравцова в заложники? Хотя от такого варианта генерал наверняка застраховался…

– Перестань ломать голову над вопросом, где засела моя охрана и есть ли у тебя шансы уйти от нее, – сказал Кравцов, вновь наполняя наши рюмки. – Я здесь один.

– Один и случайно? В порядке личного шефства над ветеранами? – невинно поинтересовался я.

Генерал ответил, лишь осушив рюмку и закусив крохотным бутербродиком.

– Не случайно. Все генералы когда-то были курсантами… А у курсантов, знаешь ли, есть преподаватели. Порой даже преподавательницы…

Он согнул шпажку от канапе в пальцах – и яблоко-мишень на другом конце стола получило третье за сегодня попадание… Вот оно что… Пожалуй, можно снять с повестки дня вопрос о том, откуда бабушка Стася берет свои суперсовременные кресла.

Но прочие вопросы остаются… И один из них я немедленно озвучил:

– Охраны нет – то есть я могу допить «Арманьяк» и спокойно уйти?

– Можешь… Но куда? При таком раскладе прикрывать твои подвиги на заправках я больше не буду.

Куда… Генерал объявился после того, как бабушка Станислава задала конкретный вопрос о Москве и Кауфмане. И получила вполне исчерпывающий ответ. А если бы мой ответ не устроил ее (и незримого слушателя нашего разговора)? Считайте это мнительностью, но я подумал вдруг, что тарталетки, которые бабушка недавно унесла со стола, были и в самом деле исключительно вредны для здоровья. И я вполне мог подкрепиться одной из них при нежелательном повороте нашего разговора, бабушка меня не остановила бы…

– Знаешь, какое прозвище носила твоя прабабушка в годы активной службы? – прервал генерал мои раздумья достаточно неожиданным вопросом.

– Нет… Она никогда не говорила.

– Нам тоже не говорила, но мы знали. «Стружка» – вот как ее называли…

Понятно… Ясное дело, автор прозвища наверняка имел в виду не ту мягкую стружку, что остается после строгания дерева… А металлическую, опасную, способную поранить до крови при неосторожном обращении.

– Спасибо, буду знать. А еще хотелось бы знать, для какой операции вы готовите меня втайне от всех на свете и от ОКР в частности. Я должен поехать в Москву и попытаться ликвидировать Кауфмана?

Генерал мой сарказм проигнорировал. Ответил вопросом на вопрос:

– Ты новости хоть иногда смотришь или слушаешь? О взрыве в Новокурске слышал?

– Кто ж не слышал… Во всех газобусах только о нем и сплетничают.

– Тогда вот тебе еще эксклюзивная информация к размышлению: там сработала команда Леонида Дзю. Почти в полном составе и во главе с ним самим.

Дикция у генерала хорошая. У меня слух тоже в порядке. Но проще было предположить, что генерал оговорился или я ослышался, чем поверить в услышанное. Леня Дзю был из тех котов, что гуляют исключительно сами по себе. Несколько раз наемники из его команды выполняли весьма деликатные поручения ОКР, но за хорошие деньги вполне могли выступить на стороне любого из наших противников… Однако лишь в том случае, если риск оставался в разумных пределах. Или превышал таковые – при условии двойного или тройного гонорара. Но за акцию, неизбежно завершавшуюся суицидом для исполнителей, Леня никогда бы не взялся. Ни за какие идеи. Ни за какие деньги. Не тот человек.

– С ними был кто-то еще?

– В том-то и дело, что никаких подельников со стороны или подозрительных новичков в команде не было… Старые проверенные кадры.

Я знал точно: даже не один, а два или три старых проверенных кадра в команде наемников работали на генерала Кравцова (втайне от Дзю, разумеется). И это делало произошедшую в Новокурске историю вовсе уж непонятной… И глава ОКР должен был сейчас находиться на месте событий, вдумчиво разбираясь со всеми непонятками. Ну или хотя бы в своем кабинете анализировать информацию, поступающую из Новокурска. А он вместо этого решил обсудить проблему за стопкой «Арманьяка» с капитаном Дашкевичем, чья информированность в данном вопросе ограничивается официальными сообщениями да еще сплетнями, гуляющими среди пассажиров газобусов.

Мои попытки нащупать какую-либо логическую связь между собственными приключениями, пропавшими в Печоре преобразователями и взрывом в Новокурске ни к чему не привели. Оставалось смиренно ждать, что поведает его превосходительство.

Кравцов не стал томить меня неизвестностью и поведал:

– В Печоре у нас сорвалась с крючка очень большая рыба. Мы были в двух шагах от группы «Памир».

Я порылся в памяти и не припомнил организации с таким названием, о чем честно сообщил генералу.

– Забыл отморозков, захвативших передвижную АЭС? – удивился Кравцов.

Да… действительно, мобильная ядерная станция – небольшая, меньше мегаватта мощностью – носила такое название… «Памир-24М», если быть точным. Самую главную ее часть, передвижной реакторный отсек – семидесятитонную махину на гусеничном ходу – захватили в ходе дерзкого нападения три года назад, пытались угнать и спрятать, но неудачно… Меня история с «Памиром» не затронула, я в те дни не вылезал из Оренбуржья, гонялся по степям за бандой Темирханова, повадившегося нападать на буровые вышки…

– Но там ведь все закончилось вполне пристойно? – спросил я. – Террористов перестреляли и энергоблок вернули?

– Не совсем… Перестреляли пешек-исполнителей… Стоявших за их спинами вычислить не удалось.

И генерал рассказал кое-какие подробности давней операции. Оказывается, террористы готовились реализовать примерно тот же сценарий, что удалось довести до финала в Новокурске: «грязный» взрыв реактора. И почти преуспели, но лишь почти – все полегли в скоротечной схватке с «выдрами», и взрыв не прогремел. Естественно, руководство ОКР очень желало поближе познакомиться с заказчиками и организаторами акции. Одного из организаторов – не участвовавшего в операции – удалось-таки взять живым три месяца спустя. Но, как ни бились с ним дознаватели, ничего конкретного о заказчиках узнать не удалось: абсолютно неизвестные люди были готовы приобрести реакторный отсек «Памира», причем успели заплатить щедрый аванс. Такие вводные абсолютно не стыковались с дальнейшими действиями исполнителей – те явно готовились взорвать реактор, а не передать кому-то. Подследственный никак объяснить эту несообразность не мог. Действительно не мог, в арсенале у следователей ОКР достаточно методов, способных делать людей правдивыми и словоохотливыми.

В конце концов террорист получил свои двадцать лет особого режима (на практике этот приговор означает выстрел в затылок, якобы «при попытке к бегству», – двадцать лет кормить отъявленных врагов смешно и глупо).

А таинственные заказчики получили условное название: группа «Памир», и больше года о них ничего не было слышно… Зато потом началось такое… Началось в Северном море, где взорвался атомный ракетный крейсер «Истанбул» – и это был уже настоящий ядерный взрыв, не «грязный». С «Памиром» никто тот инцидент поначалу не связал… Но третий и четвертый случай заставил аналитиков призадуматься. Генерал перечислял акцию за акцией – дата, страна, объект. Иногда, если в деле имелись оригинальные моменты, очень сжато сообщал дополнительные подробности…