Пылающий мир

«Он ещё не помнит, как его зовут, но он уходит, чтобы вспомнить».

Я посчитал количество слогов в этих предложениях и сказал Джоанне, что это её новый рекорд. Я помню это, потому что она больше этот рекорд не побила.

— Голодная, — говорит она, щёлкая зубами. Я захлопываю дверь.

* * *

Эйбрам чувствует, что я стою в дверях кабины, и просыпается. Его лицо — лицо Перри — отражается в грязном зеркале, и я вспоминаю Перри в белой униформе пилота, заляпанной кровью, и самолёт, мчащийся к земле.

«Это же не твои воспоминания, так ведь?» — спрашиваю я у него будто в сне, хотя это совсем не сон.

«Нет, — отвечает он. — Это твои».

— Чего надо? — шепчет Эйбрам, возвращая меня из прошлого к настоящему. Второй пилот Эйбрама спит у окна, по её подбородку течёт слюна.

— Куда…

— Тише, — шипит он, показывая пальцем на Спраут.

— Прости, — говорю я с той же громкостью. Он скептически смотрит на меня.

— Прости, — едва слышно шепчу я.

— Господи, — вздыхает он. — Ты точно тупой, как зомби. Он переключает внимание на дочь.

— Она не спала два дня. Иногда она очень долго не спит и начинает плакать, как будто ей больно от усталости, но всё равно не засыпает. Не знаю… — он качает головой и снова смотрит на меня. — Так, что ты хотел?

— Куда мы летим?

Он снова поворачивается к ветровому стеклу, к бесконечному пространству синего и белого.

— В Канаду.

— Почему в Канаду?

— Они заразились позже нас. Наверняка, у них ещё есть мясо на костях.

Я киваю. С логикой не поспоришь, но всё-таки мне что-то не нравится. Я думал, что мы ищем запятнанные обломки Америки, чтобы каким-то образом освободить их, не бросить гнить. Конечно, политические линии мира размыло дождём, но пересечение границы похоже на дезертирство.

— Однажды я видела канадские кости, — говорит Джули, и я выглядываю из кабины. Она всё ещё сидит на своём месте, слегка приоткрыв глаза. — Они не выглядели такими уж мясистыми, а это было почти восемь лет назад.

— А у тебя какие идеи? — чуть громче шепчет Эйбрам. — Ты придумала что-то получше?

Джули открывает глаза и выпрямляется на сиденье.

— Может, Исландия?

— Исландия, — повторяет Эйбрам.

— Это остров. Одна из самых обособленных стран мира. Никогда не участвовала в войнах, полностью обеспечивает себя геотермальной энергией, там почти нет криминала. Если бы кто-то и пережил чуму, то это были бы они.

— Только они не выжили. Ни у кого не получилось. Последней заразившейся страной должна быть Швеция.

— Это просто слухи, — Джули волнуется всё больше. — Никто не получал новостей из-за моря несколько лет.

Моё беспокойство нарастает. Как далеко мы собираемся уехать в поисках противоядия от Аксиомы? Или наши планы уже меняются?

— Исландия в тысячах миль от нас, — говорит Эйбрам. — У нас нет ни спутниковой, ни радиосвязи. Мы окажемся на Северном полюсе или на дне Атлантического океана.

— Канада тоже далеко. Если ты можешь привезти нас в Канаду, то почему в Исландию не можешь?

Эйбрам вздыхает и смотрит на меня.

— Скажи своей девушке, чтобы шла спать.

— Эй, — Джули возмущённо поднимается с кресла и встаёт в проходе. — Ты пилот, а не командир, так что не ты командуешь парадом. Нам нужно всё обсудить.

Спраут ворочается и хнычет. Эйбрам замирает, ждёт, пока она не успокоится, и выходит из кабины. Он подходит очень близко к Джули и смотрит на неё сверху вниз.

— Что обсудить? — мягко спрашивает он.

— Вот это всё, — говорит она, возвращая ему взгляд.

Он приседает до уровня её глаз и говорит очень медленно:

— Канаду? Она большая. Она находится на севере. Судя по компасу, мы летим на север, поэтому очень скоро… мы прилетим в Канаду!

Я вижу, как Джули сжимает кулаки, но ничего не говорит.

— Это самый лучший вариант, — Эйбрам слегка смущается и перестаёт разговаривать с ней, как с ребёнком. — Даже если в Канаде ничего нет, там самое то прятаться. Мы летим в Канаду, — он возвращается в кабину, останавливается в дверях и смотрит на Джули. — Пожалуйста, говори тише. Моя дочь спит.

Он шлёпается в кресло пилота и начинает настраивать приборы.

Джули сидит, скрестив руки, и рассматривает отверстия в полу. Я занимаю своё место рядом с ней и смотрю Эйбраму в затылок. Я ищу в своём мозгу хоть что-то, что осталось от Перри, что-нибудь, что могло бы помочь мне понять этих людей и этот хаос, в который мы погружаемся. Но я очень осторожен — когда ушёл Перри, его место заняли другие голоса. Моя голова — это тёмная комната, населённая незнакомцами, и я не хочу, чтобы они проснулись.

Глава 3

Я СТОЮ НАПРОТИВ двери.

Я нахожусь в коридоре. Стены обклеены обгоревшими и облезшими безвкусными обоями с повторяющимся узором домика, окружённого деревьями. Откуда-то сзади я слышу звуки моей жизни. Голоса друзей. Я чувствую на спине солнечный свет, но он так далеко, что не греет. В конце пустого и длинного коридора находится дверь.

Дверь очень старая. Покосившаяся. Пластина ржавого металла под слоями облупившейся краски. Штукатурка, которой когда-то была замазана дверь, лежит кучей у моих ног. Дверь незаперта, ничем не защищена, свободна. Ручка близка ко мне до неприличия.

— Открой её, — говорит стоящий рядом Перри. Я пытаюсь взглянуть на него, но он отворачивается, и я вижу только его затылок. — Это твой дом, — говорит он дыркой в черепе, которую я ему проделал. Она похожа на окровавленный беззубый рот. — Когда ты, наконец, войдешь?

Он дёргает дверь и она приоткрывается. Я в ужасе отшатываюсь, ожидая, что оттуда полезут щупальца и вылетит рой саранчи. Но внутри только пыль и тишина. Мигающая лампочка едва освещает темноту. За дверью находится крутая лестница, ведущая вниз.