Пышка с характером

– У нее жизнь была тяжелая, она меня одна растила.

– Но я же не обязана с ней общаться?

– Как хочешь, – пожал плечами Стас, но за тетку обиделся.

По неизвестной причине Злата попросила и в институте не говорить никому о свадьбе. Она взяла академический отпуск.

Группа некоторое время посудачила об ее исчезновении, но на смену этой новости пришли другие, и про Злату забыли. С того памятного праздника девушки кружили вокруг Стаса, как коршуны, но он вежливо отбивался. Злата сидела дома. Работы на отделении Штраля становилось все больше. Жизнь налаживалась.

Стас работал круглые сутки. Он боялся, что общительной Злате скоро наскучит затворничество, но она не проявляла недовольства. Видимо, беременность повлияла на избалованную девушку положительно. Усталый муж, приходя поздно домой, всегда находил на плите ужин, а по утрам, собираясь в институт, мучился чувством вины, глядя на сладко спящую жену. Получив то, к чему так долго стремился, он не имел возможности насладиться этим подарком судьбы. Стас жил завтрашним днем. Нужно было успеть сделать до рождения ребенка как можно больше. Стас был благодарен Злате за терпение и почти счастлив. Почти. Что-то было не так, неправильно. Злата не выдержит долго. Их жизнь была никакой. Просто существование в ожидании чего-то.

Однажды, вернувшись ночью домой, он понял, что Златы нет. Еще не включив в прихожей свет, не обойдя комнаты, он уже знал, что в квартире пусто. Стас растерянно выскочил на лестницу и побежал вниз, перескакивая через две ступеньки. Вылетев на морозный воздух, он едва не сбил с ног Елену Васильевну, дряхлую бабульку с первого этажа, выгуливавшую не менее дряхлую болонку, похожую на кусок свалявшегося ватина.

– Стасик, – страдальчески сложила сухонькие лапки бабуся, – ну как?

– Что как? – ошалело затормозил Стас.

– Златочка как? Что случилось?

Стасу показалось, что воздух стал твердым, как сосулька, и застрял на входе в легкие:

– А что случилось?

Слова выкатывались тяжелыми свинцовыми шариками, и он почти физически ощущал, как они падают в снег.

– Как, ты ничего не знаешь? – Бабулька обрадовалась, получив благодарного слушателя. Ее мучили бессонница и одиночество, а тут такое событие…

– Так «Скорая» приезжала, увезли ее! Белая была, как неживая, голова, знаешь, так моталась – туда-сюда…

– Куда? В какую больницу?

– Да ни к чему мне, не знаю я. – Поняв, что свежих новостей из первых рук она не получит, Елена Васильевна расстроилась. Больше она ничего вразумительного сообщить не могла, и Стас поскакал обратно в квартиру.

В спальне царил невероятный бардак, пахло спиртом и чем-то еще. Знакомый больничный запах. Он абсолютно не вязался с шикарной обстановкой и фотографией Златы, увеличенной до размера средней картины и висевшей в изголовье кровати. Шелковое белье было заляпано кровавыми пятнами.

Через двадцать минут Стас выяснил, куда ее увезли, а еще через полчаса мучил заспанного дежурного врача. Эскулап был едва ли не моложе самого Стаса, но пытался изображать Гиппократа со стажем. Стас с трудом сдерживался, чтобы не заехать в ухо этому самоуверенному юнцу.

– Напрасно вы, молодой человек, приехали среди ночи, – солидно покашливая, вещал доктор. Его крохотная мушкетерская бородка, похожая на прилипшую корочку хлеба, нелепо шевелилась и отвлекала Стаса.

– Я не понял, – злился Стас, – почему к ней нельзя? Она беременна, вы же…

– Вы меня решили удивить? – дернул бороденкой Айболит. – Она поступила в мою смену, я лично ее осматривал. Вы хоть видите, в каком отделении находитесь? В гинекологическом!

– Я умею читать, у вас там на входе написано, – с ненавистью прошипел Стас. – Я спрашиваю, почему к ней нельзя и что с ней, в конце-то концов? Что с моей женой?

Доктор неожиданно сник и промямлил:

– Ничего нельзя было сделать… Когда бригада приехала на вызов, уже… того. Все.

– Что? – Стас вцепился в накрахмаленные лацканы его новенького халата. – Что с ней?

Почему-то он представил портрет Златы с черной ленточкой в углу. Это видение было настолько страшным и неожиданным, что у него подогнулись колени.

Врач метнулся куда-то в угол и поставил перед ним мензурку, остро пахнущую спиртом. Стас одним махом опрокинул ее в себя, хватанул ртом воздух и с шумом вздохнул.

– Спасти не удалось, – бубнил виноватый голос рядом. – Это часто случается. Вы молоды, все впереди, год-два, и все забудется.

– Замолкни, – прохрипел Стас. – Я хочу ее видеть.

– Пойдемте, – вздохнул дежурный и двинулся в темный коридор.

Стас не представлял, как он подойдет к каталке, накрытой белой простыней, откинет… Нет, он не сможет. Нелепо. Почему?

Злату еще не перенесли из палаты, она лежала на кровати, освещенная полосой света, падавшего из коридора. Стас, глухо всхлипнув, повалился на пол, приникнув лбом к холодному каркасу больничной койки.

– Я пойду, – прошептал доктор. – Не буду вам мешать.

Скрипнула дверь, и послышались торопливо удаляющиеся шаги.

В окно ударяли порывы морозного ветра, на стекло налипали смятые снежинки, таяли и скатывались мутными каплями вниз. Так и жизнь Стаса в одно мгновение смяла судьба, налетевшая бессмысленным злобным ветром. Остались лишь слезы и бессилие…

Девушка тихо вздохнула и повернулась к стене. Стас машинально поправил сбившееся одеяло, молча посмотрел на затылок со спутавшимися золотыми волосами. Ужас затопил его, парализовав каждую клеточку организма. С тихим воем он выкатился в коридор.

– Ох ты, пьянь, а ну пошел отсюда! Кто пустил? – Над привалившимся к стене Стасом возвышалась громадная тетка.

– А… – махнул он рукой в сторону палаты.

– Господи, ну совсем мужики стыд потеряли! – хлопнула себя по бокам тетка. – Как тебе не совестно, ей и так плохо, а тут ты еще, дрянь поддатая!

– Она живая, – пробормотал Стас, едва шевеля онемевшими губами.

– Да уж, – качнула головой тетка. – Мы тут мертвых не держим, слава богу. Покойники в морге, ступай туда, может, протрезвеешь.

– Убью! – взревел он, вскочив. Промчавшись мимо отшатнувшейся медсестры, он понесся в ординаторскую.