Пышка с характером

– Что вы там высматриваете? – недовольно поинтересовался Стас и попытался проследить за ее взглядом.

– Узор на занавесе.

– Какой узор? Занавес однотонный, – обиделся он, решив, что Маруся издевается.

– Да? – Голос у нее был растерянный. Она повернулась и жалобно посмотрела на Стаса.

– А давайте сбежим отсюда? – внезапно предложил он.

Маруся молча встала и начала протискиваться к выходу.

«Может, обиделась? – размышлял Стас, наблюдая за деформацией линии ее бедер, протаскиваемых по узкому проходу между креслами. – Роскошная женщина, потрясающая. Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».

Вскочив, он двинулся за Марусей.

Как выяснилось, гениальность постановки не сумели оценить многие зрители. У гардероба виновато маялась очередь. Старушка-гардеробщица неодобрительно хмурилась, выдавая плащи и куртки.

В дверях произошла небольшая заминка: Стас, попытавшийся галантно придержать дверь, едва не был сметен мощным бюстом невесты, осторожно протискивавшейся мимо него.

«Жаль, что я на машине, – нахально подумал он. – Сейчас бы в троллейбус…»

Поймав его взгляд, Маруся покраснела и едва не расплакалась. Стас ей нравился, но как себя вести в подобной ситуации, она не понимала. Маруся мечтала, чтобы он оказался настоящим рыцарем.

Стас старался, но из последних сил. Завтра понедельник, снова работа, абсолютное отсутствие свободного времени. Жаль тратить вечер на платонические ухаживания.

– Давайте погуляем по набережной? – робко произнесла Маруся.

Ей не хотелось, чтобы он успел предложить что-нибудь банальное: ресторан, ужин. Сидеть друг напротив друга и жевать – не лучшее начало для романтических отношений. Хотелось неба, звезд и свежего ветра. В груди нарастало мучительное щемящее чувство то ли тоски, то ли счастья. Может, и у нее все еще будет. Прижаться бы сейчас к нему и идти, идти… Вдоль ажурных решеток, под шум степенно текущей реки, слушать в сгущающихся сумерках отголоски музыки, крик чаек и ни о чем не думать. Стас взял Марусю под руку, и тихое счастье начало затапливать тело. Он не такой, как все, он чуткий, тактичный, воспитанный.

– Мариночка, буду с вами откровенен.

– Да?

– Я чувствую в вас родственную душу.

– Я тоже. – Ей хотелось быть его эхом, его вздохом, его музой…

– Мне кажется, мы так хорошо понимаем друг друга, мы с вами на одной волне. Мне никогда еще не было так легко и приятно.

– Да…

Может, он сейчас ее поцелует? Сердце заколотилось, перед глазами поплыли радужные круги: мы на одной волне, как одна струна… Маруся представила Стаса в костюме мушкетера. С гитарой. Преклонив колено, он стоял под ее окном…

– Этот вечер нас сблизил, Мариночка! Эта ночь, эти звезды… – Стас смотрел на нее, и его несло. Он сам себе удивлялся. Раньше у него получалось нормально складывать слова только при формулировке диагноза. – Давайте перейдем на «ты», чтобы стать еще ближе.

– Давайте, – покорно прошептала Маруся. Точно, сегодня он обязательно поцелует ее. И она утонет в водовороте его любви.

– Поехали ко мне? Я тебя утром домой отвезу, если не захочешь остаться.

Даже если бы Стас сейчас спихнул ее с набережной в реку, она и то чувствовала бы себя менее ошарашенной. Звезды помутнели, запахло гнилыми водорослями и выхлопными газами. Вот и вся романтика. Он отвезет ее утром домой! Какая наглость. А то, что она захочет остаться на ночь, не обсуждается. Вот уж утром, если она пожелает…

«Ударить его, что ли?» – оскорбленно подумала Маруся.

Стас понял, что поторопился, и попытался оправдаться:

– Марина, мы взрослые люди: у меня работа, у тебя ребенок. На данном этапе мы оба одиноки.

Выступление напоминало ее любимого Евстигнеева из старого фильма: изменять ты мне не будешь, потому что кто на тебя польстится!

– Да с чего ты взял, что я одинока? – возмутилась Маруся. – Да я… Да у меня…

– Конечно, не одинока, у тебя есть сын, я все понимаю.

– При чем здесь сын? Что ты о себе возомнил? Ты что мне предлагаешь?

– Сойтись и посмотреть, вдруг у нас что-нибудь получится.

– Сойти-и-ись! – задохнулась Маруся. – Это теперь так называется? А я не желаю сходиться! Я хочу любить и быть любимой! Нет, ну какая наглость!

– Я ничего такого не сказал, – пожал плечами Стас. – Ну, слово подобрал неверное. Суть от этого не меняется. Ты хочешь, чтобы я заламывал руки и валялся на грязном асфальте, вымаливая поцелуй?

– Да! – с вызовом воскликнула Маруся. – Хочу! Слов красивых хочу, романтики!

– Но я уже поговорил красиво! Мало, что ли? Про ночь сказал, про звезды, про душу. Давай ближе к делу! Не дети же мы, церемонии разводить. Это молодые вон на улице обжимаются, а нам от родителей прятаться не надо. Как что делается, мы тоже знаем. Чего тянуть?

– Какая гадость! – вырвалось у Маруси. – Как ты можешь! Я тебе что – девка уличная?

– Ну почему сразу уличная? Я же тебя не в подъезд зову, а домой. Не умею я красиво говорить, не умею! Я и так норму перевыполнил.

– Понятно, – констатировала Маруся. – Тогда получи устную благодарность за выполнение плана! Не провожай, домой сама доберусь. Не маленькая, как ты изволил заметить.

«Как с бабами тяжело, – устало вздохнул Стас, глядя в быстро удаляющуюся Марусину спину. – Зачем слова? Женщина любит ушами… Что же получается: наплети ей с три короба, и она твоя? А если я не умею? Могу любить, беречь, носить на руках, а красиво рассказать про это не могу, то что? Мне не светит? О, носить на руках…»

– Мариша! – Стас сайгаком поскакал за ней по набережной, догнал и схватил за локоть. – Я еще могу носить тебя на руках, вот!

Если и этого мало, то придется отступить. Он с испугом заметил, что ее щеки покрылись жутковатыми темными полосами.

«Тушь, – дошло до него. – Она плакала. Я идиот!»

Стас схватил ее и прижал к себе с такой силой, что Маруся ойкнула и попыталась вывернуться. Он ослабил хватку, но не сильно, чтобы больше не пришлось за ней гоняться.

– Я боялась, что ты не догонишь, – всхлипнула Маруся и приникла к его груди, с наслаждением пачкая остатками косметики белоснежную рубашку.

Глава 35

Стас переехал к ней. Не потому, что так легче будет уходить. Он знал, что это пристань на всю жизнь. Они решили, что так лучше будет для Макса. Привыкать к новому члену семьи ребенку легче в привычной обстановке. Так объяснил штатный психолог, к которому Стас пошел советоваться по поводу оформления отношений с мальчишкой. Обман Златы, чужой ребенок, которого она носила, оставили в душе Стаса не просто шрам, а глубокую незаживающую рану, убив в зародыше нереализованный отцовский инстинкт. Он не хотел детей и не знал, сумеет ли выдержать присутствие чужого сына.

Толстощекий Максимка, с наличием которого приходилось мириться, оказался неожиданно трогательным и ласковым. Стас привязался к нему, как к домашнему питомцу, за которым нужно ухаживать. Во всяком случае, именно так он пытался объяснить себе их отношения. Стас скрывал сам от себя, что, придя вечером с работы, ждал беззубой улыбки Макса не меньше, чем Марусиного поцелуя. После ужина у них установился своеобразный ритуал: Маруся укладывала голого малыша Стасу на живот, и он качал пресс, подкидывая крохотного веселящегося человечка.