Пытка любовью

Игорь сразу же ощутил тёплоту и упругость её груди. И теплоту и упругость её бедра. Он как-то сразу же весь стал единым чувством для осязания этого женского, тёплого и упругого тела. Кровь тут же застучала барабаном в его голове, а глаза его уже как бы переставали что-либо видеть. Перед ними уже были лишь образы обнажённой женской груди с торчащими на ней возбуждёнными сосками, и крупные бедра и низ живота женщины, со светлыми редкими курчавыми завитками волос на бугорке её лобка.

Он ощущал всё это как бы всем своим телом. Голова его переставала что-либо соображать, а рядом звучал мелодичный женский голос, что-то говоривший ему. Ощущения от её тёплой и упругой груди и от упругого бедра менялись, как будто он сам гладил их. Но это женщина, говоря что-то и управляя его рукой, державшей горелку, и, двигаясь при этом, как бы поглаживала его спиной и его предплечьем свою грудь. Она заводила его предплечье и межу своих грудей, а задней частью его ноги как бы поглаживала своё бедро, и нижнюю часть своего живота, с сексуальной впадиной между бедром и нижней частью живота. Игорь ощущал это так ярко, как будто сам проводил, по этим манящим для мужчин местам, своей собственной рукой.

Барабан в голове Игоря бил уже монотонно и часто, с огромной силой, а "непокорный член его семьи" уже упёрся в металлическую дверцу шкафа. Ему было необходимо вырваться на свободу, но мешала дверца. От сильного напряжения этого "своевольного члена" Игорю стало больно, и он, чуть повернув своё тело, как бы выпуская его на волю, но тут же вновь прижал его к дверце, чтобы он "указывал направление" лишь вертикально вверх.

От этого его "непокорный член" стал, как бы раздуваться, от своей важной значимости в данный момент. Он важно дулся ещё и потому, что Игорь ощущал своим предплечьем формы тёплой женской груди. Женского бедра Игорь уже не чувствовал, потому что ему пришлось придавить своего "непокорного члена" к холодной металлической дверце шкафа. Голова Игоря уже как бы горела от бьющего в ней барабана, и от бьющегося во многих местах его тела сердца.

– Ну, вот... Видите как всё просто?
– спросила женщина, отпустив его руку, и встав сбоку от него. Она смотрела на него с обаятельной улыбкой.

– Да... Всё просто, - проговорил Игорь, не понимая ещё что он говорит, и повернул к ней лицо.

– Ну, наверное, не так-то всё и просто, - сказала Светлана Ивановна с довольной улыбкой, - Вон, у вас даже испарина на лбу появилась... Ну, вы тут попробуйте ещё сами, а я обещала Антонине Петровне зайти к ней сразу же после обеда... Я ненадолго. Пока больных ещё нет в санчасти, - добавила она, и вышла из кабинета.

Игорь остался стоять, прижав "непокорного члена" к холодной металлической дверце. В голове ещё бурно пульсировала кровь, отдаваясь слышимыми ритмичными ударами в ушах. Сердце так же бешено молотилось в его груди, и было как бы слышно, как оно бьёт по грудной клетке. Игорь посмотрел на свою грудь и увидел, что белые обшлага его халата ритмично подёргиваются в такт биения его сердца, готового как бы вырваться из его груди. "Спокойно, - сказал мысленно себе Игорь, - Нужно несколько раз глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть воздух. И ещё нужно представить себе над головой голубое безоблачное небо".

Он положил горелку на подставку, и сделал несколько глубоких вдохов носом, самопроизвольно выпуская воздух через рот при выдохе. В это время он начал думать о том, что над его головой простирается безоблачное голубое небо. Он закрыл глаза, поднял голову вверх, и постоял так с минуту, глубоко дыша уже ртом, и представляя себе бескрайнюю голубую безбрежность. Когда Игорь опустил голову и открыл глаза, он почувствовал, что в голове у него уже нет барабана, а "непокорный" уже почти успокоился, лишь были слышны в груди гулкие удары сердца. "Ну вот, и нормально, - подумал он, - Не зря мы всё-таки с Юркой изучали аутогенные тренировки". Игорь отступил от шкафа, и его, прижатый прежде к дверце, "непокорный член семьи" соскользнул вниз.

Игорь закурил сигарету. "Нормально, - подумал он, - Она что, не заметила что ли ничего? А может сейчас на воле такие мужики, что не замечают и женских прикосновений к себе? Может быть и женщины к этому привыкают... Да не может быть... А может быть и так... Ты же и сам помнишь, как ездил в переполненных автобусах и трамваях... Она же не носит кофточки с вырезами, чтобы светить зэкам свою грудь... А такие прикосновения может быть для неё ничего и не значат.

Это ты, голодный самец, несколько лет даже запаха женщины не ощущал. Вот и вспыхиваешь как головка от спички. А у неё муж есть. Она мать двоих детей. Вот и не лезь к ней больше с тупыми просьбами. А то, - "можно мне попробовать?" Козёл. Сам напросился.

Стоял бы сейчас возле шкафа, если бы она не вышла. Тупица. Гаси уже горелку. Чего ей гореть просто так?. Да хрен с ней. Пусть горит. Наверное, сегодня нужно будет отшлифовать вчерашние коронки. Вот и шлифуй, потихоньку. И общайся с ней "потихоньку". А с дурацкими просьбами больше не суйся".

Докурив сигарету, Игорь погасил горелку поворотом вентиля и выключил компрессор. Он сел на свой рабочий стул и, от нечего делать, посмотрел в окно сквозь тюль. Там была видна лишь часть сплошного высокого деревянного забора, побеленного известью. Пришла Светлана Ивановна, как всегда улыбающаяся. Она посмотрелась в небольшое зеркало, висевшее на стене слева от входа, и как это делают лишь женщины, как бы поправила свою причёску, прикасаясь к ней лишь кончиками своих пальцев.

– Ой! Какое платье себе Антонина Петровна достала, - говорила она с улыбкой и по-женски возбуждённо, - Из Германии. Просто прелесть... Сейчас она мерила, а я смотрела. Как оно ей идёт. Умеют же за границей всё делать. Не то, что у нас... И мне дала надеть. Сверху всё просто прекрасно, а вот здесь, - она постучала своими кулачками себя по бёдрам, как бы с какой-то обидой, - И в кого я такая уродилась? У всех женщин фигурки как фигурки. Стройненькие. А здесь... О!
– и она ещё раз, как бы с ненавистью стукнула себя кулачками по своим бёдрам.

– Вы что серьёзно? Или шутите?
– изумлённым тоном спросил Игорь.

– Насчёт платья?
– спросила уже Светлана Ивановна, присаживаясь на свой стул, - У неё знакомые в ГДР к своим родственникам каждый год ездят. Вот она им и заказала.
–

– Да я не об этом, - сказал Игорь, - У вас изумительная фигура. Женская фигура должна в первую очередь нравиться мужчинам, а не женщинам. А от вашей фигуры мужчины просто без ума.
–

– Вы так думаете?
– спросила его Светлана Ивановна, со своей обаятельной улыбкой.

– Я не думаю, - ответил Игорь, глядя ей в лицо, и стараясь понять, действительно ли она говорит серьёзно, или шутит, - Я убеждён в этом. Вы очень обаятельная женщина. В вас есть всё, что нравится мужчинам. И не слушайте, что вам говорят о вас женщины.
–

– Да? Это приятный комплимент.
–

– Я не любитель говорить комплименты, - сказал Игорь серьёзно, - Я или говорю то, что думаю, или, если нельзя говорить, просто молчу.
–

– Ну, что ж, - сказала Светлана Ивановна, и как-то несколько распрямилась, сидя на стуле, прогнув свою спину, отчего на её халате более чётко стали выделяться овалы её груди, - Я польщена вашим мнением о моей внешности. Вы всегда так убедительно говорите, что к вам нельзя не прислушиваться.
–

– Светлана Ивановна, ну не называйте вы меня на "вы". А?
– сказал Игорь, - Я же не намного и старше вас по возрасту, чтобы меня на "вы" называть. Я от этого чувствую себя как бы не в своей тарелке.
–

– И я вам то же самое давно хотела сказать, - как бы заговорщически наклонилась в его сторону Светлана Ивановна, - Давайте уже перейдём на "ты". Нам же ещё столько вместе работать.
–

– Да нет, - сказал Игорь, - Мне просто нельзя вас называть на "ты". Иначе, если такое услышат, - я уже не буду здесь больше работать. И вам опять придётся искать себе нового помощника.
–