Раав. Непостыженная

— Господь поддержит нас, — в словах Салмона было больше решимости, чем в нем самом. Дай мне смелости, Господи. — Набери побольше воздуха, и в воду, вытяни руки вперед и отталкивайся, как лягушка. Течение вынесет нас.

— Прямо в Соленое море.

Салмон проигнорировал черный юмор своего друга.

— Держи курс вон на те ивы на другой стороне.

Привязывая ножны к поясу, он сунул в них кинжал.

— Пошли!

Несмотря на всю внешнюю решимость, Салмон испугался, почувствовав силу течения. Превозмогая страх, он продолжал идти, пока не вошел по пояс. Возможно, у него получится перейти Иордан шаг за шагом. Ведь он достаточно силен, чтобы удержаться на ногах. Но следующий шаг доказал обратное: не выйдет. Салмон поскользнулся на камне и потерял опору. Паника охватила его, когда течение повлекло его за собой. Его резко потянуло под воду, но он упорно сопротивлялся, чтобы вынырнуть и вздохнуть. Течение вертело и подбрасывало его. Он ударился обо что-то твердое и почти задохнулся. Салмон сражался со страхом и рекой, а течение продолжало нести его.

Господи, помоги мне!

Салмон увидел деревья на другом берегу и удвоил усилия. Гребя руками, он позволял воде подталкивать его тело. Его шея была напряжена и изогнута так, чтобы голова всегда была над водой, а он мог дышать и видеть, куда плывет. Он услышал крик сзади, но у него не было времени, чтобы оглянуться и посмотреть, как дела у Ефрема. Рванувшись к свисающей над водой ветви, Салмон поймал ее. Подтянувшись, ухватился покрепче и оглянулся. Ефрем все еще стоял на другом берегу.

— Давай же! — крикнул ему Салмон.

Ефрему было явно не по себе, когда он вошел в воду. Тем не менее он вытянул руки и поплыл. Видя, как быстро течение уносит друга, Салмон что есть силы вытянулся так, чтобы Ефрем мог схватить его за щиколотку.

— Хватай!

Ефрем ухватился, но от его толчка Салмон почти выпустил ветку. Река вертела и швыряла их. Ефрему никак не удавалось вынырнуть из воды. Крепко ухватившись за ветку одной рукой, другой Салмон схватил друга и потянул его к себе.

— Карабкайся!

Ефрем подтянулся, и его пальцы больно впились в бедро Салмона. Наконец-то Ефрем смог вздохнуть. Салмон схватил его за пояс и потянул выше, а затем вытолкал на берег.

Выбравшись на землю, Ефрем протянул руку другу и вытащил его как раз перед тем, как ветка обломилась и упала в воду. Сумев встать на ноги на каменистом дне реки, Салмон с трудом вышел из Иордана и рухнул на колени. Ефрема одолел сильный кашель.

Стараясь отдышаться, Салмон судорожно вдыхал воздух. Он зарыл пальцы в землю и, набрав ее в ладони, поднес к лицу, чтобы вдохнуть ее густой аромат.

— Господь перевел нас, — его голос дрожал от нахлынувших чувств. Они были первыми в своем поколении, вступившими в обетованную землю. — Да будет Ему слава!

Ефрем все еще отхаркивал мутную воду, но ему удалось прохрипеть:

— Да поможет нам Бог прожить достаточно долго, чтобы успеть этим насладиться.

— Аминь, — Салмон встал. — Скоро рассвет.

Он рвался к предстоящей миссии, жаждал действий, но было бы глупо прийти в город грязными и мокрыми или явиться слишком рано, что выдаст их желание попасть в Иерихон. Усевшись на корточки над рекой, Салмон умылся.

— Если поторопимся, сможем дойти до Города Пальм прежде, чем рассветет — предложил Салмон.

— Только дай мне отдохнуть немного.

— Мы не можем терять время. Отдохнешь по дороге!

Пока они пересекали пустыню к западу от Иордана и выбирались на дорогу, рассвело. Даже за несколько миль был виден пышный зеленый оазис, питаемый родниками. Также видны были и высокие, толстые крепостные стены Города Пальм, преграждавшего вход в Ханаан. Сердце Салмона упало. Эти стены были такими огромными, что, казалось, захватить Иерихон будет невозможно. С запада к ним тоже было не подступиться — там вздымался хребет крутых гор.

— Город хорошо расположен.

— Он неприступен. Как же мы сможем завоевать его? Такой крепости мы еще не встречали!

Салмон молча изучал стены. Они были по меньшей мере в шесть раз выше любого человека. А дополнительные укрепления с обеих сторон ворот могли стать еще одним серьезным препятствием при штурме крепости. Дозор увидит приближающуюся армию, когда она будет еще очень далеко, и это даст достаточно времени, чтобы закрыть ворота и приготовиться к сражению.

Прикажет ли Иисус строить лестницы для штурма стен? Сколько людей погибнет, устанавливая их и удерживая, прежде чем солдаты смогут перебраться через стену? Можно ли разбить или сжечь эти неприступные ворота? Сколько людей падет в битве за этот город? Тысячи! Станет ли он одним из них, если не погибнет сегодня при исполнении этого задания?

— Да сохранит нас Господь от этой участи, — выдохнул Салмон.

— Что нам теперь делать? — спросил Ефрем. — Присоединиться к толпе, ожидающей открытия ворот?

— Мы подождем до середины дня. Лучше, если нас не будут дотошно осматривать. К тому времени охранники будут уже не такими внимательными.

Они нашли лужайку у озерца, питавшего ручеек, и уснули в тени Города Пальм.

Глава вторая

Раав не обратила особого внимания на двух мужчин, вошедших в город, решив, что это аморрейские воины с донесением для царя. Но когда те подошли ближе, она заметила, как они заинтересованно осматривали стены. У них не было никакой поклажи, они хмуро разговаривали друг с другом, настороженно наблюдая за башнями. Еще больше их выдавало полное отсутствие интереса к ней. Воины, даже посланные на серьезное задание, все без исключения искали подобных ей женщин. Они всегда стремились удобно расположиться на ночь и насладиться едой, выпивкой и плотскими утехами. И аморрейские воины были особенно похотливы и неотесаны.

А, наконец-то они заметили ее.

— Привет, друзья мои! — позвала она, улыбаясь и помахивая рукой. Они отвернулись. Странно. Они были молоды, но не настолько, чтобы постесняться знаков внимания женщины.

Или это было отвращение? Неприятное ощущение зашевелилось в ней. Уже много лет Раав не испытывала чувства стыда и желания закрыть лицо и спрятаться. Она перестала чувствовать стыд после первых недель в обществе царя. Что бы ни говорил отец, глубоко в душе Раав понимала, что ее навсегда лишили возможности стать достойной женщиной. И еще хуже было то, что она смогла извлечь выгоду из своего положения. Для нее это было смутное время, время падений и взлетов. Но тогда никто не смел открыто осуждать девушку, избранную царем. Пока она жила во дворце, к ней относились с уважением. И со временем Раав научилась скрывать свои чувства. Она научилась ходить с высоко поднятой головой, как королева, несмотря на то, что у нее отняли всякую надежду на будущее, достойное уважения.

Несмотря на пренебрежение юношей к ее особе ее интерес к ним усилился. Раав была уверена, что они не те, за кого себя выдают. Аморрейские воины вышагивали бы с самодовольным, напыщенным видом. Они бы выкрикивали непристойные предложения и показывали бы деньги. Они бы похвалялись своей отвагой перед женщиной.

А может быть, это израильские соглядатаи, прихода которых она ждала?

Налетел пустынный ветер и закружил пыль вокруг них. Верхняя накидка того, кто был повыше, распахнулась. Он тут же поправил ее. Но Раав успела заметить кровавое пятно, которое он так тщательно прятал.

Сердце остановилось на мгновение. Раав вздохнула и наклонилась вперед. Теперь она твердо решила привлечь их внимание. Как бы бесстыдно ни пришлось себя вести, она заставит их снова посмотреть на нее. Она настолько далеко высунулась из окна, что ее черные кудрявые волосы заструились по камням стены, словно темный водопад.

— Эй, вы там! — крикнула она. — Вы двое!

Высокий взглянул на нее и покраснел. Раав помахала рукой.

— Я окажу вам радушный прием.