Раб лампы

— Сиди. — Она подцепила на вилку кусок омлета, медленно начала есть. После паузы спросила:

— Ну и что ты скажешь? Как они восприняли смерть Клары?

— Дере был достаточно убедителен. Как омлет, Маргарита Ивановна?

— Вкусно. Ты замечательно готовишь. А Сеси?

— На сто процентов был вчера у Гатиной.

— Выходит, он убил?

— Это еще надо доказать. Я позвонил Дроздову.

— И… что?

— Они сегодня будут. Кстати, я не исключаю, что замешано третье лицо.

— Ты имеешь в виду человека, который следит за моим домом?

— Время покажет, — уклончиво сказал Давид. Мне нужны доказательства.

— Хорошо. — Она кивнула. — Надо бы пойти и посмотреть, что там. В саду.

— Поздно.

Она посмотрела в окно. Дере уже несся в обратном направлении. Давид оказался прав: она заметила, что муж изрядно помят. Значит, была драка. Еще бы Альберт Валерианович упустил случай поквитаться с Сеси! Но кулаками эту проблему не решить. Должно быть, Дере это понял, потому что проорал:

— Я этого так не оставлю!

И кинулся к гаражу. Загремел замок, но Дере никак не мог с ним справиться. Его руки дрожали.

— Куда это он собрался? — Она переглянулась с Давидом и кинулась к окну. Крикнула в открытую форточку: — Алик, ты куда?

— В милицию!

— Да они сами сюда сейчас приедут!

— Их дождешься!

— Алик, вы разминетесь! Давид уже позвонил Дроздову!

— Опять этот Давид! Везде Давид! Сначала щенок, потом телохранитель! Моя жена пошла по рукам! Шлюха!

— Что мне с ним сделать? — спросил Давид. Лицо его было мрачно.

— Ничего. Альберт Валерианович не в себе. Он ничего не соображает.

Но Дере все-таки сообразил: жена права. Видимо, разминуться с Дроздовым ему не хотелось. Альберт Валерианович оставил в покое замок на воротах гаража и вернулся в дом. Но в кухне не появился. Какое-то время в доме была тишина.

А через час появилась милиция.

БРОВИ

Она, не отрываясь, смотрела на замечательные брови капитана Дроздова. Эти брови могли бы украсить лицо любой женщины, а вот поди ж ты! Достались мужчине!

— Евдокия Ивановна?

— А? Что? — Она отвела наконец взгляд от бровей Дроздова и посмотрела ему в глаза.

— Я говорю, что дело серьезное.

— Я поняла.

— У нас уже одно покушение на жизнь и один труп!

— Я с самого начала это говорил, — вмешался Дере. — Дело серьезное. Мою жену преследуют. А мне никто не верил. Теперь и единственная свидетельница убита.

Они сидели на террасе. В окно били прямые солнечные лучи, было душно. Но никто не встал, чтобы задернуть занавески. Давид молча вытирал пот, капитан Дроздов без конца подливал себе минеральную воду. Дере был допущен в круг избранных, а Сеси нет. Чем и воспользовался Альберт Валерианович.

— Щенок вчера вернулся поздно, а потом стирал футболку, — заявил он.

Замечательные брови капитана Дроздова поползли к переносице, обозначив раздумье.

— Сеси, — пояснила она. — Сергей Симонов.

— Вот как? Евдокия Ивановна, нам надо поговорить с вами наедине.

Дере нехотя поднялся. Давид остался сидеть.

— Наедине! — Альберт Валерианович выразительно посмотрел на него.

— Давид вне подозрений, — пояснил Дроздов.

— Вы имеете в виду, что я под подозрением?!

— Алик, тебе же сказали: выйди.

— Но речь ведь идет о моей жене!

— Здесь ей ничто не угрожает, — заверил Давид

Альберт Валерианович сердито засопел. Он уже поняла: ревнует. С какой точностью Дере определяет своего соперника! Уже не Сеси его беспокоит, а Давид. Она еще и сама ни в чем не уверена, а муж уже почувствовал! Говорят же: ревнует — значит, любит. Если так, то муж без ума от нее еще больше, чем двадцать лет назад, когда они познакомились.

— Алик, — попросила она. — Выйди, пожалуйста.

Умница Черных по-прежнему держался в тени и молчал. Повисла напряженная пауза. Наконец разозленный Дере их покинул.

— А почему он нервничает? — спросил Черных

— Его вчера не было дома, — пояснил Давид.-Я так понимаю, что именно в этот промежуток времени и убили Клару Гатину.

— Очень интересно! — воскликнул Дроздов.
– Мы поначалу думали: может, грабитель?

— Но ведь она открыла ему дверь! — воскликнула Маргарита. — Следовательно, она его знала!

— А почему тогда в холле беспорядок? Напольная ваза треснула. Черных говорит, что мебель передвинули.

— Следы на полу, — краснея, пояснил тот. — От ножек журнального столика. Но хозяин говорит -ничего не пропало. Я спросил у приходящей домработницы, и она…

— Выстрела никто не слышал, — перебил его Дроздов. — Или слышали, но значения не придали. Толку ни от кого не добился. У дома толстые стены, участки огромные. Ближайшие соседи в отъезде. Одни говорят, был хлопок, а охранник у шлагбаума плечами пожимает. Рядом с телом валялся пистолет. Кстати, мы отдали оружие на экспертизу. «ТТ-33». Пистолет Токарева. Калибр семь и шестьдесят два миллиметра.

— Из которого… — напряженно сказал Давид.

— Да. — Дроздов кивнул. — Стреляли в Евдокию Ивановну. Официального заключения экспертизы еще нет, но лично я не сомневаюсь: он! Оружие в обоих случаях одно и то же.

— А отпечатки пальцев? — спросил Давид.

— Четкие. Одни принадлежат хозяину дома. Платон Гатин сказал, что брал пистолет в руки.

— А вторые?

— Неизвестному лицу. Больше ничьих отпечатков нет. Пистолет брали в руки двое. Гатин и…

Давид встал и направился к мойке. Посуду сегодня мыл он. Маргарита заметила, что две чашки так и остались грязными. Давид достал два прозрачных целлофановых пакета, аккуратно упаковал в них грязные чашки. Принес Дроздову.

— Вот из этой, — он приподнял любимую чашку Альберта Валериановича Дере, темно-синюю, с крупными золотыми цветами, — пил муж.

Черных кивнул и аккуратно, двумя пальцами взял пакет. Поднял его на уровень глаз, посмотрел на чашку, словно уже сличая отпечатки с теми, что были на пистолете.

— А вот из этой, — она печально смотрела на глиняный бокал с ангелочками, который выбрала специально для Сеси, — любовник.

— Очень хорошо! — с энтузиазмом сказал Дроздов.

— Я уверен, — подчеркнул Давид, — что вторые отпечатки пальцев на рукояти пистолета «ТТ», из которого стреляли в Маргариту Ивановну и убили Гатину, принадлежат кому-то из них. Альберту Дере либо Сергею Симонову.