Раб любви

– Мне нужно мое нижнее белье, - рявкнул он, даже не пытаясь понизить голос.

– Тише,- шикнула Джулия, - не при Питере же.

– Ты что, забыла про наш уговор?- Он сжал губы, и его ноздри гневно раздулись.
– Первый пункт: ты не будешь видеться и вообще как-либо взаимодействовать с другими мужчинами, пока я тебя обучаю.

Краска схлынула с её лица.

– Мы с Питером просто разговаривали.

– В наш уговор включается и просто разговор. Ты знала это. Возможно, мне стоит нарушить другой пункт и взять свой меч?
– Он приближался к ней, пока их носы не соприкоснулись, а дыхание не смешалось.- Я могу получить свое оружие?

Все еще бледная, Джулия покачала головой. Несколько раз моргнула, глядя на него, будто не веря в происходящее.

– Ты прав, Тристан. Прав. Но было бы невежливо уйти, не попрощавшись с Питером.

– Ты будешь прощена. Когда скажешь ему, что я не твой брат.

– Не проси меня этого делать. Пожалуйста.

– Я уже попросил, так что ты это сделаешь.
– Зверь внутри него рвал и метал, требуя немедленного умиротворения. Его совершенно не заботило, что слабак Питер уже скрылся в своем жилище.

– Я не могу сказать ему, кто ты на самом деле, - ответила Джулия.- Он может подумать, что ты мой…

– Любовник?
– закончил он за нее.
– Если ты не скажешь ему, кто я, то тебе придется объяснить, что ты не сможешь с ним общаться, пока не закончиться твое обучение.

– Он решит, что это лишь предлог, и на самом деле он мне не нравится. Я не могу ранить его чувства. Он очень милый парень и не заслуживает такого обращения.

– Поэтому ты предпочла обидеть меня?

Она отвела в сторону виноватый взгляд.

– Сомневаюсь, что женщина вообще может тебя ранить, - проговорила Джулия, вздохнув. – Возвращайся в дом, Тристан. Пожалуйста.
– Он не сдвинулся с места.
– Я сказала вернуться в дом. Сейчас!

Глядя на нее сверху вниз, он ждал, что Джулия добавит что-нибудь, что докажет, что она на самом деле не так бессердечна. Но она больше ничего не произнесла.

– Я живу с тобой, - тихо произнес он, - и с сегодняшнего дня я буду спать в твоей кровати. Я стану твоим любовником, Джулия, и я уверен, ты больше никогда не будешь думать о своем соседе.
– При этих словах Тристан развернулся и повиновался ее приказу.

Глава 11

Твое удовольствие - удовольствие твоего хозяина.

Джулия шепотом ругалась на протяжении всей дороги к машине. Мужчины такие невероятно упрямые!

Приказывая Тристану отступить и не преследовать Питера, сказав ему правду, она нанесла урон его гордости, обращаясь с ним как с рабом. Все же этого нельзя было избежать. Позволив Питеру поверить, что она живет с любовником, не лучший способ завоевать его расположение. Кроме того, она хотела избежать конфликта, тем самым избегая Питера.

Из-за плохого настроения Тристана, Питер мог случайно сказать что-нибудь не то, побуждая этого воина к действию. Он достанет свой меч из ножен, и ее сосед скрутится на земле в позе эмбриона, зовущем свою маму и сосущим большой палец. И тогда Тристан убил бы его.

Джулия фыркнула. Мужчины не подарок, они настоящее несчастье. Заболевание общества, и на тот момент она не могла придумать ни единой причины, почему решила соблазнить одного из них.

Ей будет лучше одной.

Одной.

Это слово эхом пронеслось в ее голове, вступая в конфронтацию с ее самыми глубокими желаниями и мечтами, пока не уступили место правде. На самом деле Джулия не хотела быть одной. Она хотела роман, черт побери, с луной и свечами. Обещаниями вечной любви. Мягкой, сладкой музыкой и блуждающими руками. Горячими телами. Она хотела чувствовать себя красивой, желанной, особенной.

Так как Питер был простым и стеснительным, он знал, как это - хотеть всех этих вещей, и он бы сделал все возможное, чтобы дать ей то, что она желает. Она знала это. Конечно, сейчас она должна убрать его страх, что он может привести в бешенство ее "брата", что довольно сложно, когда Тристан практически разорвал его на куски свои взглядом.

Успокойся, Джулия. Она наладила свой бизнес с помощью своего остроумия и поэтому сможет наладить отношения с Питером. И что, если запланированное соблазнение пошло не так. И что, если она не может увидеть его или пригласить куда-нибудь, пока не закончатся уроки с Тристаном. Она подождет, и когда наступит подходящий момент, все уладит. Может, к тому времени Питер сочтет ее настолько неотразимой, что упадет на колени и будет умолять о свидании.

Чувствуя себя легче, свободнее, Джулия напевала себе под нос, когда полезла в седан за пакетами. Несколько минут спустя она нашла пакет с черными мужскими трусами большого размера. Засунув пакет под руку, она прогулочным шагом направилась к дому. Тристан развалился на кушетке в гостиной. Даже в расслабленной позе он излучал власть и всепоглощающую ярость.

Ее хорошее настроение как рукой смело. Она сглотнула.

– Я купила тебе трусы, - сказала она, положив пакет на кофейный столик.

Не смотря на нее, он ответил:

– Спасибо, хозяйка.

Его лишенный эмоций голос резанул ее, словно лезвие ножа. Чувство вины захлестнуло Джулию.

– Я не хотела приказывать тебе оставаться в доме, Тристан, но ты не оставил мне выбора. Ты был зол, а я не хотела, чтобы ты выплеснул свои эмоции на Питера.

Никакого ответа. Ничего.

– Он не такой сильный, как ты, - продолжила она, - и если бы ты травмировал его, тебя бы арестовали.

Когда Тристан снова не обратил на нее никакого внимания, она постаралась подавить ноющую боль в груди. Неужели она нанесла непоправимый вред его гордости? Неужели она разрушила их зарождающуюся дружбу?

– Тристан, пожалуйста, скажи что-нибудь.

– Это приказ?

– Нет.

Ответом ей была лишь тишина.

Немного поколебавшись, она вышла из комнаты.

Тристан смотрел ей вслед. В этот момент он ненавидел само свое существование больше, чем когда-либо. Она оскорбила его, смутила и прогнала. Все это он терпел уже столетия, но сейчас они смешались с его потребностью завоевать и обладать.

Он позволил себе заботиться о ней.

Проклятие! Она могла бросить ему вызов, привлечь его, разозлить! Она могла возмутить его своей нелогичной речью. И в большинстве случаев она могла просто очаровать его. Но ничто из этого не имело значения. Он должен оставаться дисциплинированным, держать дистанцию. Когда-нибудь на может умереть, или потерять шкатулку, и тогда он продолжит жить - с другой женщиной.

Его тело напряглось. Расслабилось. Опять напряглось. Мысль о том, что Джулия останется одна, и никто не будет заботиться о ней, не хотела спокойно существовать внутри него.