Раб сердец

– Быть по сему.
– сказал Бран. –Союз.

3.

– Прошу любить и жаловать.
– Внята придерживала под округлый локоток пышную женщину средних лет с румяным улыбчивым лицом.
– Это Ласуня, теперь - твоя кухарка.

Бран воззрился на Вняту с безмерным и безмолвным удивлением.

– Сам знаешь, мне никогда не нравилось, что ты питаешься как придётся и чем попадётся. В основном - всухомятку. Когда последний раз горячие щи хлебал? А свежий хлеб из печи ел? То-то! Не смотри, что Ласуня с виду такая добрая, если речь заходит о здоровом питании, да ещё в положенное время, то она неумолима. Когда готовит, руки у неё золотые, когда за стол усаживает - железные. Пока не поешь - не выпустит.

Бран попытался что-то сказать, но Внята невозмутимо продолжала: -Кроме всего прочего, буду спокойна за твою безопасность. Меня крайне тревожит то, что каждый может подсыпать чего-нибудь в твою посуду. Да, кстати, не только в твою - мы часто собиремся за одним столом. Ласуня же будет постоянно при кухне, всё окажется под её бдительным надзором.

Бран обречённо вздохнул: -Возражать бесполезно?

– Попробуй.
– отрезала Внята.

– Тогда рад знакомству.
– Бран слегка поклонился Ласуне.
– Откуда родом?

– С Малорунья я. Жила до минулого года в Белгороде-У-Залива.

– Правда?!
– встрепенулся Бран.
– Да там же моё детство прошло! Землячка! Вот здорово! Может быть, даже общих знакомых припомним?

– Чего ж нет?
– улыбалась Ласуня.
– Городок-то невеличкий.

– Вот и замечательно.
– подытожила Внята.
– Ешё наговоритесь, а пока пойдём, сестрица, покажу тарелочно-горшковое хозяйство.

Внята и Ласуня вышли. Бран отвернулся и быстро вытер глаза.

4.

Конный разъезд Рати Братства остановился у развилки дороги. Дружинный Хмара снял кожаный шлем с чешуйчатой железной обшивкой, стащил промокший от пота льняной подшлемник, вытер вышитым платком темя и затылок.

– Пора брить голову, да всё некогда.
– недовольно бурчал он.
– Щетиной оброс, аки вепрь лесной, даже противно.

– Жарко, брат дружинный, не по-осеннему.
– сочувственно откликнулся, отрядный по имени Водь, лучший в сотне самострельщик, земляк Хмары.
– Будем сворачивать к протоке?

– Ясное дело.
– согласился Хмара.
– Самое время.

Разъезд двинулся направо. В кустах мелькнуло серое пятно. Молодой ратник Злын Простец насторожился. На небольшую полянку в зарослях жирнолиста выскочил кролик, забавно присел на задние лапы, передними принялс хлопотливо тереть мордочку. Простец вскинул самострел, однако тут же выронил оружие и от удара в ухо, потеряв стремена, повалился в дорожную грязь. Кролик исчез в зелени.

– За что?!
– возмущённо заорал поднявшийся на четвереньки Злын.
– Кто?!

– Я.
– спокойно ответил Хмара.
– Не благодари за услугу, боец, пустяки... А за что - пусть объяснит твой наставник.

Водь подъехал и досадливо посмотрел сверху вниз на Злына: -Чего раскорячился? Влезай в седло, пока конь другого хозяина не нашёл, поумнее. Да отряхни грязный зад, прежде чем садиться в седло.

– Что ж это такое?
– продолжал возмущаться Простец.
– Брат дружинный называется! «За услугу не благодари!»

– Да, -согласился Водь.
– Дружинный у нас - человек добрый и скромный. Можешь не говорить ему «спасибо» за то, что избавил тебя от крупных неприятностей.

– Это от каких-же?

– Туповат нащ Злынька.
– вздохнул Водь.
– Сколько раз втолковывал и всё как о стену горохом. Что, до смерти голоден?

– Не...

– Без меховой шапки вусмерть замерзаешь?

– Не-а...

– Тогда зачем хотел пристрелить зверушку, если нет жизненной потребности ни в мясе, ни в шкурке?

– Да как же...

– Не перебивай отрядного.
– жёстко оборвал Водь.
– Развлечься хочется? Подойди к берлоге, пошуруй в ней, а как мишка вылезет - завали его голыми руками, на равных. Это я пойму. Зато не пойму того, кто просто так лишает жизни беззащитное существо, которое много слабее его? Убить ради развлечения... дерьмо какое... И потом, ты что, не знаешь, что у Брана заключен договор с птицами и зверями: Братство их не трогает, а они нам помогают.

– Нет, ну я замечал, конечно, что к шатру Брана вороны летают, один раз видел, как волк по стану пробегал.

– Вот-вот. А волк этот кому-то вред причинил? Лошадей напугал?
– допрашивал Водь.

– Не-а, вроде бы... Быстро шмыгнул в шатёр Учителя, через какое-то время выбежал, да и был таков.

– На него кто-то руку поднимал?

– Нет, по-моему даже кони особо внимания не обращали.
– Злын потрогал распухшее ухо.

– Вот видишь. Он свой.

– Так то был волк, а это – тупой жирный крольчище какой-то.

– Какая разница?
– досадливо сморщился Водь.
– Сто раз тебе было говорено: лишать жизни можно лишь того, кто собирается отобрать твою жизнь. Вот в бою, к примеру. Либо ты лешелюба, либо он тебя. Тут всё ясно, никто преступлением это не подумает назвать. Война есть война.Если тот же волк нападёт на тебя в лесу - а ни один зверь, находящийся в договоре с Братством никогда так не поступит - отбивайся. Охота есть охота. Зато первому нападать тебе не позволено! За такое в два счёта со своей тупой башкой расстанешься. Дошло, наконец?

– Из-за какого-то кролика?
– продолжал ныть Злын.

– «Какого-то»? А давай я тебе от нечего делать вгоню в лоб стрелу и скажу: -«Да чего там, это был какой-то безмозглый рядовой самострельщик.» -рассер-дился Водь.
– Всё, прикуси язык, едь молча и мысленно благодари Хмару, за то, что он спас тебя от рабского клейма на лоб до конца жизни, а то и от казни перед строем.

– Мух-то хоть бить можно?
– не унимался Злын.

– Можно!
– свирепо рявкнул Водь и звонким шлепком припечатал присосавшегося к лошадиной шее овода.

5.

– С чем прибыли?
– устало спросил Бран.
– Так полагаю - не с ключами от города... Сдаваться, конечно, не намерены?

Перед ним стояли глашатаи, с утра вышедшие из ворот осаждённого Поползаевска - высокий, худой и жилистый старик с кругами под глазами и нескладная прыщавая девица в мужском одеянии. Сам Бран в окружении Учеников сидел за столом, заваленным донесениями, рисунками, грамотами, черновиками распоряжений.

– Не намерены.
– твёрдо сказала девица. –Будем защищать свободу и народоправие! Но требуем выпустить из города женщин и детей, которым грозят лишения и бедствия! Это бесчелове...