Рабочий

Профессора могли и соврать ради репутации и исторической полемики, но неприятный осадок в душе Лёхи остался, словно на дне океана радиоактивные отходы.

Мужик Джоконда, или женщина — теперь не важно, как и не важна судьба нарисованных женщин.

Лёха дальше оценивал нарисованную женщину, отметил, что ноги у неё длинные, и это хорошо, а бедра крутые — тоже полезно для глаз мужчины и здоровья женщины.

Лобок густо заштрихован — от души, пацан не пожалел чернил, возможно, что ручку украл у председателя собрания.

Да, лобок нарисованной женщины не подкачал, видно, что пацан, хоть и неумеха в рисовании, но душу вложил, сгорел за рисунком.

Лицо нарисованное — схематичное, волосы длинные, и в длине волос Лёха тоже нашел художество и положительное — так Мцыри в горах находит стихи Лермонтова к Гончаровой.

Нарисованная женщина смотрится в целом неплохо, патриотично, даже вызывает некоторое шевеление в мозгу, но что-то (кроме нудного голоса Сергея Никифоровича) тревожило Лёху, будто расческой водили по зубам.

Он испытывал дискомфорт, сердце грызла тоска, и щеки краснели за художника, словно Лёха заплатил ему за работу.

Лёха внимательно осмотрел рисунок и вздохнул с облегчением, будто план перевыполнил.

Рука художника дрогнула, и он нарисовал неровную талию — с одной стороны меньше, с другой — больше, будто срисовывал с натуры сколиозную инвалидку.

Никакой натуры на заводе нет, потому что завод, а тем более — актовый зал — серьезно, не хихоньки-хаханьки с голыми девками.

Художник рисовал либо по памяти, либо создавал абстрактный образ женщины.

Лёха не пожурил художника, и перевел взгляд на другую нарисованную женщину — на коленях, как собака.

Здесь художник не старался, возможно, что он — тот, кто нарисовал женщину с перекошенной, как Пизанская башня, талией.

Лёха видел Пизанскую башню на картинах, но она не произвела большого впечатления — напильник и то интереснее, чем башня, что падает.

Нет в Италии больше интересных мест, поэтому показывают падающее здание, похожее на водокачку.

Женщина на картинке стояла в позе собаки, груди её опять же безобразно свисали почти до пола, а лицо похоже на морду гиены.

Лёха присмотрелся — чернила те же, что и на нарисованной с перекошенной талией, а это значит — один художник безобразник, передвижник и ухудшатель женщин.

Если взялся за рисование обнаженной женщины, то не уродуй её, без художников достаточно уродок на улицах.

Лёха послюнявил палец, провел по картинке, но слюна и палец рабочего человека не сотрут вековые чернила Советской шариковой ручки — искусство, пусть даже корявое — бессмертно.

«Может быть, другая картинка порадует новизной, свежестью и мастерством исполнителя?

Если я с утра до вечера даю стране план, то почему парни после работы на профсоюзном собрании не помогают мне, не дают план по нарисованным голым женщинам?

У меня нет таланта к рисованию голых женщин, поэтому я не рисую, но рассказываю так, что парни хохочут, будто им водку подожгли».

Другая картинка — русалка — обрадовала Лёху, словно новую спецовку получил.

Возможно, что русалку изображал бывший балтиец, хотя и не мастер рисования, но за три года службы на флоте рука уверенно изображала русалок — даже Пикассо отдыхает.

Рыбий хвост с тонко прорисованной чешуей красиво изгибался — так изгибается человек-змея на арене цирка на Ленинских Горах.

Спереди, под пупком русалки, небольшое темное — так художник наметил половой орган русалки, но без пошлости нарисовал, а с любовью к животным и русалкам.

Груди русалки умеренно большие, но не безобразные, не карикатурные.

Лёха мысленно осудил карикатуристов, которые хотя и хорошо рисуют, но в комиксах для смеха украшают женщин пивными бочками вместо грудей.

Волосы у русалки длинные, и это правильно, потому что не видел еще Лёха русалок с короткими волосами.

Короткие волосы — позор женщины, а русалку с короткими волосами подводный царь задушил бы мощными руками, а затем проткнул бы трезубцем.

Личико у русалки миленькое, круглое, как у смазливых учетчиц, но никак не удлиненное, не киношное.

На правом плече русалки художник изобразил якорь, небольшой, но проработанный до малейшей черточки, словно русалка — не главная в картине, а она — фон для якоря.

Лёха усмехнулся, представил, как он живет с русалкой, как она ползает по квартире, оставляет за собой мокрые следы, а Лёха вытирает их тряпкой из «Ашана», словно полотер бесплатный.

«И кровать русалка намочит не по понятиям.

Нет, не нужна мне русалка в жены, не нужна!

Рабочий человек и простой женщиной счастлив, словно сметаны объелся.

Пусть с русалками живут богачи, у которых в доме огромный бассейн с рыбами и морской водой.

Для богача русалка — утеха, как медведь с цыганом.

Для рабочего человека русалка — обуза, женщина с ограниченными возможностями».

Лёха зажмурился, представил на миг себя с русалкой, ухмыльнулся и открыл глаза, словно заново родился в Пятнадцатой Московской городской больнице.

Следующая нарисованная женщина поразила Лёху до глубины души, остановила его дыхание — так струя из аэрозольного баллончика останавливает сердце астматика.

Почти обнаженная женщина на картинке, но не совсем обнаженная, а как бы прикрытая прозрачной короткой юбкой, но все равно обнаженная смотрела со спинки кресла на Лёху без вызова, без робости, без подобострастия, но и без особой любви и преданности.

Женщина должна любить, но эта нарисованная не любила, чем принижала своё природное предназначение.

На голове — маленькая корона, значит — Принцесса.

Лёха осторожно провел пальцем по нарисованной фломастером короне — не выпуклая ли, не гравировка ли, как на подстаканнике?

Но корона не выпуклая, а мастерски нарисована выпуклой, будто художник только для того пошел на завод, а затем — на профсоюзное собрание, чтобы рисовать на спинках кресел девушек в выпуклых коронах.

Нарисованная стояла на мысочках, на ножках — пуанты, с ленточками, как у первоклассницы.