Работа над ошибками

— А чего такого? — совершенно спокойно осведомилась Агата.

Действительно не понимает или прикидывается? Во мне просто все клокотало. Однако, взяв себя в руки, я ледяным тоном поинтересовалась:

— А ты как, значит, дашь ему задание и объяснишь, что телефон Артура нужен тебе?

— Нет! — мигом взвыла она. — Представляешь, что с Климом будет?

— Ну да, — разозлилась я. — Что с Климом будет, тебя волнует, а если надо мной мальчишки начнут издеваться, тебе все равно.

— Не начнут, — заверила Агата. — Я попрошу Клима, чтобы он молчал.

— Исключено, — я стояла на своем. — Если будет знать Клим, то Сидоров у него обязательно как-нибудь выведает.

— Опять твоя паранойя! — воскликнула Агата. — Зачем, скажи на милость, Тимке что-то у Клима выведывать, да еще про тебя?

— Из вредности, — ответила я. — В общем, Агата, не хочешь — не помогай, но Клима я ставить в известность тебе запрещаю.

— Значит, не доверяешь мне, — обиделась Агата.

— Тебе... как раз доверяю, — попыталась объяснить я. — А Сидорову, сама понимаешь, нет.

— Но я ведь Клима хочу попросить, а не Сидорова, — вновь завела свое Агата. — Он никогда не расскажет, если я попрошу.

— Может, впрямую и не расскажет, — ответила я. — Но Сидорову все равно станет известно.

— Зойка, да ты из Тимки прямо какого-то демона делаешь, — засмеялась Агата.

Однако мне было совсем не до смеха. И я уже начала жалеть, что сказала ей об Артуре. Но мне была просто необходима ее помощь.

— Агата, пообещай мне, что никому не скажешь, в том числе и Климу, — потребовала я.

Судя по выразительному вздоху, раздавшемуся в трубке, Агата сочла мои требования полной чушью. Но, видимо, ей стало ясно, что дальнейший спор бесполезен, и она устало произнесла:

— Если тебе так хочется, обещаю.

— И в журнал поможешь мне завтра залезть? — с надеждой осведомилась я.

— По-мо-гу, — по складам произнесла Агата.

Главного я от нее все-таки добилась. И изложила план действий:

— Понимаешь, единственная у нас с тобой завтра реальная возможность — это сдвоенная информатика. Все остальные уроки — по одному. К тому же наша информатичка никогда с собой во время перемены журнал не утаскивает.

— Зато нас всех вытуривает из класса, — напомнила Агата.

— Это она из-за мальчишек, — отозвалась я. — Чтобы чего-нибудь в компьютерах не сломали. А мы с тобой можем спокойно напроситься в дежурные. Поменяемся завтра с теми, чья очередь дежурить. Они только рады будут.

— А кто у нас завтра дежурит? — задумалась Агата. — А! Вспомнила! Митичкина с Галькой Поповой.

У меня разом испортилось настроение. Интересно, наступит когда-нибудь такой прекрасный момент, когда моя жизнь начнет проходить без участия Митичкиной? Понимаете, я живу, делаю, что хочу, а Митичкиной вроде как бы и нет. То есть я совсем ее не вижу и ничего о ней не слышу. Или у меня судьба такая, чтобы обязательно где-нибудь рядом была Митичкина?

— Зойка, ты почему молчишь? — вернула меня к действительности Агата.

— Да нет, — мрачно проговорила я. — Выходит, нам завтра придется просить Митичкину? Но ты ведь ее знаешь. Из чистой вредности не согласится уступить дежурство.

— Не такая уж она и вредная, — равнодушно ответила Агата. И как она только умудряется с таким спокойствием воспринимать эту Таньку! — Хотя, — добавила моя подруга, — если тебе так уж противно ее о чем-то просить, отложим до послезавтра.

— Послезавтра у нас только сдвоенный труд, — ответила я. — И трудовичка вообще журнал из учительской не берет. У нее какая-то собственная тетрадка. Нет уж, Агата, давай завтра. Только уж ты сама попроси Митичкину.

— Ой! — громко выдохнула она. — Ладно уж. Попрошу.

Я жутко обрадовалась. Если мы останемся в пустом компьютерном кабинете вместе с журналом, то у нас будет возможность как следует его изучить. И, главное, без всяких свидетелей. И тогда вечером я, наверное, позвоню ему.

— Зойка, — отвлекла меня от мечтаний Агата. — Я, конечно, помогу тебе. Но ты все-таки еще раз до завтра подумай: тебе действительно это надо?

— Надо! Надо! Надо! — проорала я. — И вообще, пока. Пошла домашку делать.

Кинув трубку, я закружилась по комнате. Завтра у меня будет его телефон! Правда, меня почти тут же словно ушатом холодной воды окатили. Я снова вспомнила о Митичкиной. Вдруг у нее уже есть телефон Артура, и, пока я сейчас тут сижу и мечтаю, они преспокойно сейчас треплются? Мне сделалось так обидно. Подлая тварь эта Танька! Вечно норовит влезть, куда ее не просят. И он тоже хорош! Нашел, на кого обращать внимание. В Митичкиной ровно ничего нет. Ни внешне, ни внутренне. Именно про таких, как она, говорится: второй раз на улице встретишь — не узнаешь. Тут меня вновь прямо затрясло. Чертов Сидоров! Если бы он тогда ножку мне не подставил, в библиотеку с Артуром отправилась бы я. А может, Митичкина даже специально его попросила? Хотя нет. Сидоров ни за что не согласился бы. Естественно, не из любви ко мне. Просто он всегда поступает так, как сам хочет. Значит, просто совпало. Неужели это какой-то знак? Или наоборот? Все-таки знак. Но не к тому, что ничего у нас с Артуром не выйдет, а что я должна изо всех сил бороться за личное счастье. Ну и поборемся!

Входная дверь громко хлопнула. Я от неожиданности подскочила на диване, где лежала после разговора с Агатой, думала и мечтала.

— Зойка, ты дома? — вбежала в комнату мать.

— Как видишь, — я с трудом возвращалась к действительности.

— А почему без света валяешься? — поинтересовалась мама.

— Я? Без света?

Мне только сейчас стало ясно, что комната утопает в сумерках. Сколько же я, интересно, так пролежала? Когда мы кончили говорить с Агатой, было еще светло и солнечно.

— У тебя что, голова болит? — заботливо склонилась надо мной мать.

— Совсем не болит, — торопливо ответила я. — Просто, видимо, я задремала.

Вообще-то я днем никогда не сплю, и мать отнеслась к моему объяснению настороженно.

— Ну-ка, дай лоб пощупаю. — Я ощутила ее прохладную ладонь. — А то по Москве вирус какой-то весенний гуляет. У нас в магазине два продавца больны.

— Да нет, мама, нет, — одна только мысль, что я завтра могу остаться дома, привела меня в ужас. Тогда с телефоном Артура придется ждать целых два дня. А я такого не выдержу.

— Холодная. Можно даже температуру не мерить, — к счастью, мама совершенно успокоилась по поводу моего здоровья.

— Ну, говорят же тебе! — и я нарочно бодро вскочила с дивана.

Мама уже включила верхний свет и два бра, и в нашей комнате стало очень уютно. Когда я была поменьше, то всегда с таким нетерпением дожидалась возвращения мамы с работы. Потому что вечерами мне в нашей пустой квартире делалось страшно. Я везде зажигала свет, но все равно она наполнялась пугающими шумами и шорохами. А весной и летом я очень боялась грозы. Стоило ударить грому, я скидывала подушки под наш огромный стол, хватала с дивана плед, утягивала за собой лампу на длинном шнуре и так там сидела. Скатерть со всех сторон доходила до самого пола. И мне казалось, что я надежно защищена от молнии, если ей вдруг вздумается угодить в наше окно.