Работа над ошибками

— А денег-то много было? — поинтересовалась Агата.

— Да не очень. На две пары босоножек, — объяснила я. — Но сама понимаешь...

Агата кивнула.

— Сволочь! — сжал кулаки Будка. — Ну, ему просто так это не сойдет. Сидите. Я сейчас.

И он бросился обратно на улицу.

— Куда? — крикнула Агата.

Однако Будка, скользнув через турникет, исчез за громко хлопнувшей дверью.

— Куда он помчался? — продолжала недоумевать Агата.

— Может, подраться с ним хочет? — предположила я.

— Будка? — с большим сомнением произнесла Агата.

Не знаю уж, сколько времени мы просидели на этом диванчике. Говорить совершенно не хотелось. Да и о чем? Все было теперь до боли ясно. И так плохо. Агата время от времени кидала на меня сочувственные взгляды.

Входная дверь очередной раз громко хлопнула. Теперь понятно, куда смылся Будка. Видимо, он хотел встретить Тимура и Клима. Вся троица направлялась прямиком к нам.

— Я уже им рассказал, — вновь плюхнулся на диванчик Будка.

Клим виноватым взглядом взирал на Агату.

— Извини, — наконец произнес он.

— Ладно уж, — отмахнулась она.

Клим немедленно уселся рядом с ней. А Сидоров сказал:

— Не бери в голову, Адаскина. Мы с ним поговорим. Вернет твои деньги, как миленький.

— Не надо! — воскликнула я. — Сама во всем виновата.

— Нет уж. — Лицо у Сидорова сделалось злым. — Таких, как этот, надо пресекать в зародыше. Думаешь, он на тебе, Адаскина, остановится? Да если не принять экстренных мер, он скоро весь класс обворует, а может, и всю школу. Да и вообще: дело в принципе.

Я ничего не ответила. Честно сказать, мне было уже все равно.

— Вон этот гад идет, — объявил Будка.

Я повернула голову. Артур засовывал в турникет карточку.

— Девчонки, сидеть и не двигаться, — в своей хамской манере скомандовал Сидоров. — А мужики — за мной.

Сквозь турникет Артуру так и не удалось пройти. Ребята преградили ему дорогу. Артур глянул на них, потом — на нас с Агатой. В какой-то миг на лице его отразилась растерянность, однако он немедленно овладел собой и вот уже глянул на ребят с обычной своей холодной самоуверенностью. Тимка что-то сказал ему. Артур равнодушно пожал плечами. Затем все четверо вышли на улицу. «Ну и выдержка у него», — с невольным восхищением отметила я и тут же на себя обозлилась. Как можно восхищаться человеком, который сделал тебе подлость?

Мальчишки вернулись перед самым звонком. Втроем. Без Артура. Вид у них был очень мрачный, однако без следов драки.

— Клим, что вы с ним сделали? — вскочила на ноги Агата.

— Поговорили, — откликнулся он.

— Адаскина, — подхватил Сидоров, — он вернет тебе деньги. За ними и полетел. Как говорится, мухой. А ты осторожнее к себе всяких незнакомых людей води. Мне, конечно, это... до фени. Но вдруг в следующий раз вместе с деньгами тебя украдут. Бегай ищи потом.

И он громко заржал. От необходимости отвечать ему меня спас второй звонок.

Артур не появился ни после первого, ни после второго урока, ни даже после третьего. Мальчишки занервничали.

— Говорил же, нужно ему было для убедительности сначала морду набить, — кипятился Сидоров. — Тогда бы он понял, что дело серьезное. А все этот гуманист отпетый, — ткнул он пальцем в Клима. — Мол, нечего об него руки марать.

— Конечно, нечего! — горячо поддержала Агата.

Сидоров громко расхохотался.

— Ну, вы, братцы, даете. По-вашему получается, руки можно марать только о хорошего человека. Тогда ответьте мне на другой вопрос: зачем хорошему человеку вообще бить морду?

— Да вроде бы незачем, — вынужден был признать Клим.

Мы пошли в столовую, и за вечными булочками с соком Будка принялся уже более подробно рассказывать об Артуре.

Когда в прежней его школе у ребят и учителей начали постоянно пропадать деньги, на Потемкина сперва даже никто не подумал. Он очень хорошо учился, считался одним из самых способных ребят и постоянно занимал места на разных олимпиадах. Но в результате его поймали прямо на месте преступления, в учительской, где он вытаскивал из сумки деньги.

Скандал предпочли замять без всякой милиции. Сыграли роль прошлые заслуги Артура, да и отец его немедленно возместил убытки всем пострадавшим от сына. К тому же он принес справку то ли от психолога, то ли от психиатра. Правда, что в ней было написано, приятель Будки, конечно, не знал.

— Так, может, он просто психически больной? — спросила я.

— Как же, — усмехнулся Будка, — Гарик говорит: его просто элементарно отмазали. Папаше тоже не больно хотелось светиться. С таким сыночком можно и работу потерять. Между прочим, то, что папаша всего-навсего охранник, выяснилось, только когда Артура начали выставлять из школы, а до этого он из себя такого крутого строил! Деньгами швырялся направо и налево. И вообще так нос задирал...

«Поэтому-то он и не стал при всех говорить Предводительнице о родителях, — отметила я про себя. — Как же, скромный он!» А Будка тем временем продолжал:

— Вот его отцу и поставили условие: возникать не будем, но вы немедленно заберете сына из школы. А банкир, которого охраняет предок, все равно как раз переезжал на новую квартиру в дом с башенками. Вот Потемкин и оказался у нас в классе.

— И решил продолжить в прежнем духе, — как эхо, подхватила Агата.

— Именно, — вновь сделалась свирепой физиономия у Сидорова. — Но мы предупредили его: если продолжит, вся школа тут же узнает, кто он и что он. Во всяком случае, в нашем классе ему тогда лучше не жить.

Потемкин появился лишь перед последним уроком. Он молча сунул мне в руки конверт и немедленно смылся. Я пересчитала деньги. Вернул ровно столько, сколько украл. Однако радости я от этого не испытала. В душе у меня была полная пустота. И совсем ничего не хотелось. А ведь мне еще предстояло как-то объяснить эту историю матери.

— Все цело? — с любопытством заглядывая в конверт, осведомился Сидоров.

— Все, — буркнула я.

— Ну, Адаскина, — хлопнул он меня по плечу, — что бы ты без нас делала?