Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Работа над ошибками
Шрифт:

– Кстати, может сработать! – ответила Аника. – Да, Ивор?

– Как вариант… – согласился тот, но без энтузиазма в голосе.

– А у вас нет выходов на «Экспрессен»? – осторожно задал вопрос я.

Аника чуть вздернула брови и опустила взгляд, а Ивор поморщился и, покачав головой, словно в растерянности развел руками.

– Ты, наверное, не в курсе… Руководство нашего журнала уже очень давно в контрах с «Экспрссен». Я сам толком не знаю всей подоплеки, но там какая-то давняя вражда, которая тянется с тех пор, когда наш нынешний шеф работал у них и его оттуда поперли… Поэтому, сам понимаешь, негласно нам запрещены все сношения с этой газетой. Одного парня пару лет назад даже уволили за то, что он для своей статьи обратился к ним, между прочим, с официальным запросом. Идиотизм – одним словом!

– Ого! Даже так! – удивился я

и почувствовал неловкость оттого, что невольно мог навредить Ивору и Анике, попросив их о такого рода помощи. – Я не знал, что это может быть настолько опасно. Вы, если что, не берите в голову и даже не думайте помогать, рискуя своей работой. У меня завтра еще будет возможность все разузнать. Так что просто забудьте о моем вопросе!

На этом тема была закрыта, а спустя еще полчаса я покинул этот гостеприимный дом, потому что время близилось к ночи. На часах было почти десять вечера. К тому же было видно, что хозяева устали и начинают зевать, а малышка, наоборот, стала беспокойно ворочаться в кроватке, позвякивая подаренной мною погремушкой.

К себе я возвращался на метро. Только вышел не на Зинкенсдамм, от которой до отеля было не больше трехсот метров, а, не доезжая одной станции, на Мариаторгет, и пошел по пустынным темным улицам ночного Сёдермальма дорогой, которую, наверное, стоило уже забыть раз и навсегда. Но мне вдруг очень захотелось снова побывать там – на Бастугатан 31. И это желание я не смог проигнорировать.

Я несколько минут простоял в темноте между припаркованными вдоль тротуара автомобилями и всматривался в освещенные окна той самой квартиры на втором этаже. Это были окна кухни и гостиной, я точно помнил. Я чувствовал, как замирало и покалывало сердце, когда в памяти всплывали события тех далеких дней, когда я жил в ней под именем Эрика Хансена. Вернулся ли туда настоящий Эрик Хансен или съехал? И если съехал, то, как давно и куда? И кто сейчас там живет? Столько вопросов роилось в голове. Вопросов, ответы на которые мне на самом деле не были нужны вовсе.

А потом оба окна погасли одно за другим. И это послужило сигналом, что мне здесь больше делать нечего. Я почувствовал, что ужасно устал и хочу спать. Но возвращаться к метро было бессмысленно. Далеко и долго. Поэтому я побрел в отель пешком.

6

Сольна, Остерваген 12 – четырехэтажный дом горчичного цвета с широкими окнами и маленькими открытыми балкончиками, огороженными такого же цвета рифлеными металлическими панелями. В выкрашенном в серый цвет цоколе рядом со стеклянной дверью единственного подъезда приютилась какая-то маленькая конторка без вывески. Если Олоф Хенрикссон не обманул меня вчера, то именно здесь жила Кайса Энгстрём.

Я расплатился с водителем и отпустил такси.

Субботним утром 1 октября было свежо, но не промозгло и сыро, как накануне, и я какое-то время стоял, рассматривая дом и пустынную улицу. Аккуратно постриженные кусты низких живых изгородей, мусорные контейнеры, запертые в деревянные коробки с приемными отверстиями для сортировки отходов, расписанные граффити почтовые ящики и спящие парковки, плотно заставленные автомобилями, ожидающими своих хозяев. Потом быстро взглянул на часы, было 09:15 и подошел к двери, рядом с которой в стену был вмонтирован аккуратный щиток интеркома с пронумерованными кнопками и фамилиями хозяев квартир. Поколебался немного, но все-таки нажал на кнопку «№ 9 – К. Энгстрём».

– Да? – ответил из динамика переговорного устройства знакомый женский голос.

– Кайса, это Владимир. Мне очень нужно поговорить с тобой.

– Ты? – неподдельно удивилась она. – Как ты… Слушай, я же сказала тебе вчера, что нам не о чем разговаривать!

– Кайса, пожалуйста!

– Уходи!

– Кайса! Я очень тебя прошу!

– Я сказала, уходи! Все!

– Перестань. Ну, в самом деле… Кайса, открой, пожалуйста!

– Я вызову полицию. Отстань от меня!

– Вызывай! – ответил я и в сердцах стукнул в стену кулаком. – Если хочешь, пусть они меня увезут. Но сам я с места не сдвинусь и уж тем более не уйду, пока не поговорю с тобой. Хоть весь день просижу здесь. А надо будет – заночую. И завтра я тоже, кстати, свободен. Поэтому, если захочешь выйти, все равно придется со мной встретиться. Нет – я и до понедельника могу здесь проторчать. Слышишь меня?

– Придурок!

– Да я такой.

– Ох! Ты же не отвяжешься… – тяжело вздохнула Кайса. – Лучше б

я с тобой вчера по телефону поговорила. Поднимайся… Третий этаж.

– Спасибо!

Услышав, как в интеркоме пропищал короткий сигнал, и щелкнул магнитный замок двери, я поспешил войти внутрь и стал подниматься по лестнице.

Когда поднялся на третий этаж, Кайса уже открыла дверь, но впускать меня к себе домой явно не собиралась, потому что вышла на лестницу в домашних тапочках и накинутом поверх пижамы плаще. Такая же загорелая, как я, и с привычно собранными в хвост на затылке светлыми волосами. Она выглядела просто великолепно, даже, несмотря на отсутствие макияжа, которого я, впрочем, никогда на ее лице не видел, потому что во время работы в Африке это было ни к чему. Видно, последние две недели, проведенные дома, пошли ей на пользу. Лицо как будто немного разгладилось и стало моложе, а прежде обветренные и потрескавшиеся бескровные губы чуть порозовели и приобрели чувственную полноту. Только большие почти прозрачные голубые глаза выдавали внутреннюю тревогу и растерянность.

– Доброе утро… – постарался улыбнуться я ей.

– Не уверена, что оно доброе… – ответила она и указала рукой на окно с низким широким подоконником на лестничной клетке. – Можем поговорить здесь.

Я пожал плечами:

– Как скажешь.

Мы присели на край подоконника по разные его стороны вполоборота друг к другу. Кайса молчала, гордо подняв подбородок, но, избегая встречи взглядом со мной. И тогда я зачем-то сказал:

– Прекрасно выглядишь.

– Знаешь, это вовсе не обязательно… Делать комплименты лучше всего искренне и от чистого сердца. Поэтому, если тебе что-то нужно, говори сразу. Этим ты сэкономишь и свое, и мое время тоже. Не обязательно произносить слов, которых на самом деле говорить не хочется…

– Это не так, Кайса. Ты, правда, очень красивая, и я сожалею, что никогда раньше тебе этого не говорил.

– Ну-у… Однажды сказал… Так сказал, что я на всю жизнь запомню…

– Ты про мои слова в самолете?

– Да, про них!

Я, поджав губы, виновато смотрел на Кайсу, но она так ни разу на меня не взглянула и рассматривала противоположную стену, будто там было что-то интересное.

– Честное слово, Кайса, я не помню, что я тогда наговорил тебе… Я понимаю, что сильно обидел, но не знаю, чем именно, и поэтому не знаю, за что просить прощения. – Я робко протянул руку и едва коснулся пальцами рукава ее плаща, но она отстранилась. – Кайса, я хочу знать, в чем виноват, и очень хочу за это перед тобой извиниться. Что я тебе тогда сказал?

– Ты серьезно хочешь, чтобы я сейчас вслух повторила твои слова?

– Ну… Наверное, да. Иначе я так и не пойму…

– Ты спятил?

– Ну, а как? Как иначе?

– Видимо, никак… – тяжело вздохнула она.

– Что я сказал тебе?

– Ты был пьяный в стельку, но это нисколько тебя не оправдывает! Я хочу, чтобы ты это понимал.

– Я понимаю. Говори уже, ну!

– Вы оба с Андерсом Хольмом были просто в хлам. Отличились на фоне всех остальных, кто пил с вами. Накидались в считанные минуты, а ты нет-нет, да зыркнешь на меня так, что аж мурашки пробирают. Потом вдруг встал со своего места, пробрался ко мне, грубо согнал моего соседа и уселся рядом. Сказал, что есть разговор, но… В общем, стал распускать руки… Фу, даже вспоминать противно! Честное слово, ты всегда для меня был человеком, к которому я испытывала искреннее уважение. Такой всегда строгий и сдержанный, даже холодный… Но всегда учтивый и вежливый. А тогда словно и не ты был вовсе. Как будто подменили другим человеком, отвратительным, грубым и банально похотливым мужланом.

– Да? – я почувствовал, как заливаюсь краской, и попытался спрятать свой взгляд, уставившись в пол. – Я, правда, так себя вел?

– Хуже было только то, что ты сказал мне тогда. Вот практически дословно твоя речь: «Кайса, милая, ты просто обалденная девчонка, при виде которой у меня иногда аж зубы сводит от желания тебя… что именно сделать, я повторять не буду… Я вижу, что тоже тебе нравлюсь, но мое сердце навсегда принадлежит другой – той, которой уже давно нет в живых, и из-за которой я торчу в этой проклятой Африке. Именно поэтому я не могу предложить тебе серьезных отношений, которых ты заслуживаешь. Но если твои моральные принципы позволяют, и ты тоже хочешь, ведь все мы люди и у нас есть определенные потребности, я не против с тобой… сам понимаешь, что ты мне предложил, причем, довольно грубо…». Вот, что ты мне там наговорил, придурок!

Поделиться с друзьями: