Работа над ошибками

Возможно, я в этот момент был слишком эмоционален, не знаю. Но Андерс Хольм воспринял эту информацию гораздо более сдержанно. Кто знает, может, потому что Элис Бергман для него была всего лишь лицом с фотографии.

– Только не говори, что хочешь отыскать эту дамочку…

– Я хочу узнать, где был сделан этот снимок?

– И все?

– Пока да… Узнаю – дальше будет видно, что делать.

– Тебе нужен выход на кого-то из «Экспрессен». Правильно?

– Об этом я и хотел тебя попросить. Если у тебя есть связи, помоги мне найти такого человека. Я заплачу за информацию. Тебе, ему, кому угодно. Но я хочу знать, что это за место…

– Слушай, мне твоих денег не надо, приятель. Ты же знаешь, что мне по приколу такая движуха. Так что я помогу просто из интереса, а ты прибереги кошелек для кого-то еще. А насчет выходов на «Экспрессен» ты обратился по адресу – у меня есть там приятель. Он-то нам и подскажет, к кому обратиться. Так что, если не сегодня, то завтра ты получишь ответ на свой вопрос. Погнали!

Андерс Хольм швырнул пустой стаканчик из-под кофе в урну и встал со скамейки. Я тоже допил кофе и отправил стаканчик туда же. Потом свернул газетную страницу, убрал ее во внутренний карман куртки и поспешил за своим новым союзником.

Когда я плюхнулся на пассажирское сиденье, Андерс Хольм попросил подождать, пока он позвонит, чтобы отменить несколько других запланированных на сегодня встреч, которые вполне можно было перенести на другое время. Несколько минут говорил по телефону, ходя из стороны в сторону перед капотом автомобиля, а потом присоединился ко мне. Уже в машине он сделал еще один короткий звонок, из которого я понял, что нам предстоит отправиться на Гёрвельсгатан 30, и меня словно столбняк прошиб, когда я услышал этот адрес.

– Прямо в редакцию? – переспросил я.

– Да, а что?

– Ничего, если не считать, что редакция «Экспрессен» находится напротив Российского посольства, где я проработал больше года до того, как вляпался в ту историю, о которой тебе рассказал… Почти каждый день я читал их газету и каждый день проходил мимо этого сине-серого здания с эмблемой в виде жалящей осы на стене, даже не подозревая, что когда-либо попаду в его недра.

– Ну, надо же! Охренеть просто! Вот это совпадение!

– Вот-вот!

– Боишься засветиться?

– Ну, да… Как бы не пошла прахом вся наша конспирация…

– Мы аккуратно, – заверил меня Андерс Хольм. – Тем более что твои соотечественники вряд ли будут искать у себя под носом. Если вообще станут искать, а не засядут в засаде в отеле.

– Думаешь?

– Уверен в этом на девяносто девять процентов!

– Вот бы мне твою уверенность… – пожал плечами я. – А нас, правда, пустят? Там кто-то есть в субботу?

– Конечно, пустят… Думаю, по телефону тоже можно навести справки, но я предпочитаю живое общение. Так интереснее!

Я не мог не согласиться. Поэтому продолжал исправно играть роль пассажира, довольного тем, что его везут туда, куда нужно. А спустя пятнадцать минут, мы уже прибыли на место и остановились, съехав в специальный карман для парковки.

На противоположной стороне улицы, слева от нас, находилось Российское посольство. Центральные ворота остались чуть позади, и с того места, где мы остановились, не было видно зданий и сооружений на его территории. Здесь от клочка родной земли меня отделала узкая полоска деревьев, которые росли на пологом склоне холма, и высокий решетчатый забор, увенчанный острыми металлическими пиками. А за ним, как я помнил, находилась ухоженная парковая зона, здания с множеством кабинетов, переговорных комнат, залов для приема делегаций, парковки для автомобилей сотрудников и гостей, теннисный корт и спортивная площадка.

В серо-синем разноуровневом здании по правую сторону располагались редакции «Дагенс Нюхетер» – крупнейшей шведской ежедневной утренней газеты, «Экспрессен», которая являлась ее дочерней газетой, а также нескольких местных радиостанций. По тротуару медленно шли редкие прохожие, велосипедная парковка перед широкой витриной первого этажа практически пустовала.

Андерс Хольм тоже внимательно осмотрелся, потом заглушил двигатель и сказал, что нас уже ждут.

9

У раздвижных стеклянных дверей нас ждал тощий парнишка в помятых брюках, неряшливо заправленной в них рубашке и клетчатом пиджаке. Грубо попирая закон, запрещающий курить в общественных местах, он жадно смолил сигарету и то и дело поправлял пятерней жидкие волосенки, которые нещадно трепал ветер.

– Олле Якобссон! – не вынимая изо рта сигареты, парень протянул мне руку, когда мы подошли к нему. – Буквоед!

– Что? – переспросил я, отвечая на вялое рукопожатие.

– Руководитель корректорской службы… – пояснил Андерс Хольм, пожимая руку этому парню следующим после меня.

– Так точно… – кивнул тот. – Слежу за тем, чтобы наши «писаки» не прослыли безграмотными тупицами.

– И, по-моему, отлично с этим справляешься, Олле! – восторженно произнес Андерс Хольм и потрепал его по плечу.

– Брось, Андерс! – спокойно ответил Олле Якобссон, бросив окурок на землю и придавив его носком ботинка. – Чтобы я помог своему приятелю, мне не надо петь дифирамбы.

Приглядевшись, я вдруг понял, что передо мной стоит вовсе не молодой парнишка, каким он показался мне издалека, а мужчина возрастом далеко за сорок. Возможно, даже ближе к пятидесяти.

– Пошли внутрь! – сказал он и жестом позвал за собой в разъехавшиеся стеклянные двери.

Мы без проблем миновали турникет, через который Олле Якобссон провел нас обоих по своему электронному пропуску, и пост охраны, где он обменялся с охранниками короткими кивками.

– Поскольку ты, Андерс, не стал мне объяснять по телефону, что именно вы ищете, я не могу ручаться, что смогу удовлетворить ваше любопытство именно сейчас, когда в редакции есть всего-навсего несколько человек, которые и без того заняты делом. Но учтите, ребята, времени у меня не так много, поэтому предлагаю вам начать прямо сейчас…

– Покажи ему, Володья! – толкнул меня в бок Андерс Хольм. – Давай!

Поднимаясь по лестнице на шаг впереди нас, Олле Якобссон обернулся и с интересом посмотрел на меня. Потом осторожно взял из моих рук сложенную в несколько раз газетную страницу, развернул ее и остановился, как вкопанный, занеся ногу над очередной ступенькой.

– Что? – в один голос просили мы с Андерсом.

Но Олле Якобссон только чертыхнулся вполголоса, устало потер глаза и тяжело вздохнул. Я напрягся, не понимая, что происходит. Андерс Хольм странно хмыкнул и первым нарушил молчание: