Работа под прикрытием

— Что-то не так? — нахмурился магистр.

— Нет-нет, все в порядке, — поспешила заверить я, понимая, что объяснить проблему, не открывая собственных способностей, не получится. — У меня ведь зрение не очень, так что видно расплывчато, — улыбнулась я. — Но не страшно, главное, что все слышно.

— Ладно, — согласился он с таким объяснением. — Тогда, радость моя, не объяснишь, как ты догадалась, что нас подслушивают?

Все замечает! Даже пугает, насколько быстро он догадывается о мотивах моих поступков.

— А что тут догадываться? — нежно улыбнувшись (не для него, а для окружающей публики: нас не слышно, но отлично видно), ответила я. — На нас со всех сторон кидали недвусмысленное взоры. Даже если никто не подслушивал специально, лишней последняя сцена не была! — И я демонстративно развернулась к сцене.

Самое время привыкать к потокам и учиться смотреть, не замечая их. Действо началось, дальше Бриар отвлекать меня разговорами не стал, зато слегка отвлекал действиями. Руку с моей талии он так и не убрал, прижимая меня явно ближе, чем позволено правилами приличия, да еще ненавязчиво поглаживал и водил пальцем по узору, вышитому на платье. Уж не знаю, делалось ли это в пику необходимому образу, осознанно или нет, но мне эти провокации не давали сосредоточиться. Хотя минут через десять я как-то приспособилась и предпочла действительно вникнуть и вслушаться. Музыка мне определенно нравилась, а вот голоса, да и партии в целом — не очень. А больше всего расстраивало, что я ни слова не понимала. Прекрасно сознавала, что поют не на иностранном, но вот разобрать ни слова родного языка в этих переливах не могла. Поняв, что в плане слуховой эстетики мне от похода в оперу ничего не добиться, решила попробовать все же разглядеть происходящее на сцене. Еще минут пятнадцать, и я добилась нужного ракурса, чтобы потоки плетения не мешали. Не знаю уж, дело в плохом зрении или неискушенности, но спустя еще десять минут я даже не смогла определить, кто из героев сейчас делится с нами своей историей. Признав полный провал, рискнула обратиться за помощью к магистру: все-таки у него и глаза зорче, и опыта больше. Раз уж я попала в оперу, хотелось постигнуть ее прелесть.

— Я никак не могу понять, — зашептала я (слышат нас или нет, голос понижается инстинктивно), — вот сейчас женщина поет, она кто?

Я поймала насмешливый взгляд, после чего магистр, тоже успевший ознакомиться с программкой, склонился к моему уху:

— Насколько я догадываюсь, это вдова.

Я снова бросила взгляд на сцену и даже, придвинувшись поближе к ограждению, пальчиками аккуратно раздвинула плетение, стараясь, чтобы это выглядело, словно я просто жестикулирую (от нервов, может быть, или от сопереживания героям), и еще раз присмотрелась к певице. Понаблюдав минуту, отпустила потоки, позволяя им вернуться на место, и уточнила:

— Та, которая молодая и красивая?

— Она самая, — усмехаясь, подтвердил он. — Вдова здесь вообще одна, так что сомнений быть не может.

— Я, конечно, прошу простить мой субъективный взгляд, она не особо молода. В бабушки еще рановато, но в матери мне годится. Да и не сказать, что красива… — Или, может, каноны миловидности сильно изменились? «Прелестная вдова» была как четыре Кастодии Серас в обхвате. Не скажу, что толстуха, но далеко не дотягивала до прелестницы, буквально купающейся во внимании противоположного пола. Наверное, я действительно чего-то не знаю. Тут же осенила догадка: очевидно, в соответствии именно с этими стандартами меня все время так старательно пытаются откормить. Бросив взгляд на сцену, прикинула, что такого эффекта мне никогда не добиться, а значит, не быть мне «молодой и красивой»… и почему-то совсем не расстроилась!

Дамиан, внимательно следивший за мыслительным процессом, отражающимся на моем лице, поинтересовался, о чем же я так напряженно думала. Поведав ему всю цепочку рассуждений, получила в награду низкий мужской смех и нежный поцелуй в висок.

— Это — опера, — заявил он так, словно это все объясняло, и мы вернулись к просмотру.

После еще нескольких попыток вникнуть в суть происходящего, я меланхолично подумала: «Это — опера». И, изобразив на лице легкую улыбку наслаждения происходящим, погрузилась в размышления, наслаждаясь теплыми объятьями и ощущением спокойствия.

Чтобы не тратить времени даром, я обдумывала тот самый амулет, который пообещала Бриару, тем более что меня саму захватила эта идея. Но как добиться подобного эффекта? Взять хотя бы меня: я вижу всю магию. Магистр, возможно, тоже. А нам нужен обратный эффект, чтобы не видеть ничего, созданного магией! Или создать нечто, подобное моим способностям? Последнее мне не выгодно, да и впоследствии вызовет много ненужных вопросов. Но если действительно задаться созданием подобного артефакта… Как я там говорила Храну? Нужно учиться думать как можно проще? Тогда самый простой вариант — попробовать передать мою способность физическому объекту, предположим, через кровь. Хотя тут возникает вопрос, а не относится ли подобное уже к разделу магии крови? Надо уточнить.

Я настолько увлеклась, что не заметила, как в зале посветлело. И только повернувшись к магистру, чтобы уточнить момент с кровью, уловила подозрительный шум.

— Уже все? — обрадовалась я, но, бросив взгляд в сторону сцены, обнаружила все тот же фиолетовый занавес, закрывающий мне обзор.

— Нет, всего лишь антракт, — усмехнулся Дамиан. — Нас ожидает еще вторая половина этого фееричного действа.

— Какая прелесть! — ликующе воскликнула я, давая прочувствовать весь спектр иронии в моем голосе.

— Очевидно, опера тебя не впечатлила, — заметил он, убирая мне за ухо выбившуюся прядку.

— Видимо, у меня недостаточно утонченный вкус, — пожала я плечами.

— Нет, в данном случае нам не повезло с выбором, — уже серьезно ответил магистр. — Кстати, нужно выйти и отыграть наш второй акт! — Он встал и предложил мне руку.

— Надо — значит надо, — лучезарно улыбнулась я, вкладывая ладошку в его пальцы.

Акт второй, место то же, но лица новые, причем на ступень выше предыдущих. Я не знаю, как это почувствовала. Это сквозило в манерах поведения, в жестикуляции, в чуть большем количестве высокомерия в глазах, в пренебрежении остальными.

Пару престарелых дам, которые в течение всего разговора бросали в мою сторону крайне неодобрительные взгляды, Аста классифицировала как кукол подвида «антикварно-педантичные». Затем нас остановила молодая пара шалопайского вида с куклой типа «безголовая». Дальше я перестала обращать внимание на кавалеров, вплотную занявшись дамами. И список подвидов, я вам скажу, оказался ох как широк. «Святая простота», «наигранно-веселые», «завышенно-самооцененные», «подчеркнуто-благородные» и даже «откровенно-соблазнительные». Правда, встретились экземпляры, по которым уже издалека было видно, что это не куклы, — кукловоды. Ну и несколько дам, давших мне надежду, что не все так плохо: они производили впечатление вполне вменяемых и уверенных в себе созданий, не нуждающихся ни в том, чтобы управлять, ни в том, чтобы быть управляемыми.

В какой-то момент почувствовала, что Дамиан чуть сильнее сжал мою ладонь, покоящуюся у него на руке. Похоже, сюда направляется либо главный подозреваемый, либо особо сложный персонаж, хотя одно другому не мешает. И к нам приблизилась весьма интересная компания из трех человек. Высокий статный мужчина в возрасте, с проседью в темных волосах, взглядом сильно напоминающий встреченную ранее «ледышку». Его сопровождала мадам, относящаяся к «наигранно-веселым» куклам. Так и лучится во все стороны приветливостью и доброжелательностью, а в глазах нет-нет да и проскользнет отчетливая расчетливость. Хотя, возможно, не прочитай нам в академии курс психологии, я бы этого и не заметила. Но женщина была хороша! Яркая красивая брюнетка с прекрасной фигурой и, несомненно, умением не только подчеркнуть свои достоинства, но даже недостатки превратить в «изюминку». А замыкал шествие мужчина, которого можно отнести лишь к категории «никакой». Невысокого роста, с пепельно-русыми волосами, в аккуратных очках. Спокойный взгляд и равнодушное к происходящему лицо. Одним словом, серость. Не люблю таких людей, никогда не знаешь, чего от них ожидать.

Лишь приглядевшись, осознала, что его я уже встречала! Именно он требовал у Бриара отчет по делу о «Голубом лотосе». Заместитель мэра…

Знакомство проходило по привычному сценарию, вот только в голосе мнимого «барона» зазвенело слишком много нового для меня подобострастия. Еще бы, это же, судя по всему, мэр города. Разговаривала только парочка, третий лишь наблюдал — настолько отстраненно, что, не следи я за ним, решила бы, будто он вообще не вслушивается. Не нравится мне это. Хотя пристальный взгляд «ледника», имя которого я, увы, упустила, меня тоже не вдохновлял. Слишком внимательный, слишком изучающий, просто — слишком! Вроде эта сценка ничем не отличалась от десятка уже сыгранных сегодня, но что-то невидимое глазу заставляло меня напрячься и остро пожелать оказаться подальше от этой компании как можно скорее. Стараясь не нервничать, неторопливо оглядывала людей вокруг. Но и тут заметила кое-что необычное. Красивая гармоничная пара в возрасте, довольно далеко от нас, у окна. Почему-то оба пристально посматривали в мою сторону и о чем-то переговаривались. Он — высокий брюнет с седыми висками, в темном сюртуке. Она — невысокая, русоволосая, в элегантном темно-синем платье. Того самого редкого вида дам, которым и покровительство не требуется, и в кукловоды они не стремятся. Но мужчина свою спутницу опекал, это было видно сразу. Во взгляде, направленном на нее, в жестах. Приятные люди, и все бы ничего, но их внимание меня беспокоит. Чем я его вызвала? Я их не знаю, как и они меня. От размышления меня отвлек неожиданный вопрос.