Рабы Парижа

Спасибо юному Ганделю за то, что попросил его прийти сюда! Сам бы он ни за что не догадался искать своего врага в этой берлоге!…

— Ах, это маркиз Генрих! — воскликнул Гастон. — Прекрасно. Он, как всегда, будет очень рад пожать мне руку!

"Интересно на него посмотреть, — думал в это время скульптор, который никогда еще не видел противника в лицо. — Посижу-ка я тихонько на скамейке, да поработаю глазами и ушами, не нарушая моего инкогнито. Неужели он не назовет каких-нибудь имен, адресов, примет, которые помогли бы мне проникнуть в его тайны? Бог этого не допустит!"

По приглашению угодливого клерка Ганделю-младший удобно развалился в принесенном для него кресле. Он закинул ногу за ногу, сунул руку в вырез жилета и непрерывно вертел головой, упиваясь тем благоговением, с которым смотрели теперь на него служащие господина Вермине.

Вдоволь насладившись произведенным эффектом, Гастон потянул своего спутника за рукав сюртука и спросил:

— Вы, конечно, знакомы с маркизом?

Андре издал глухое рычание, которое было принято юношей за отрицательный ответ.

— Неужели? Помилуйте, да на каком же свете вы живете? Его знают все! Генрих де Круазеноа — один из моих лучших друзей… Он, кстати, должен мне пятьдесят луидоров, мой карточный выигрыш.

Скульптор не слушал болтовню Гастона.

Ему уже было достаточно ясно, что представляет собой Вермине.

Связь Генриха с этой темной личностью косвенно подтверждала подозрение, что маркиз шантажирует де Мюсиданов.

Теперь оставалось только наблюдать и делать выводы.

Андре нашел конец нити, которая должна привести его через лабиринт подлостей к тайне, отнимающей у него Сабину.

Вдруг до его сознания дошла фраза, произнесенная Ганделю несколько минут тому назад.

— Так вы говорите, — спросил сыщик поневоле, — что Генрих де Круазеноа — ваш друг?

— Еще бы! Спросите хоть у виконта Адольфа! Да вы скоро убедитесь в этом собственными глазами. Я в очень близких отношениях с одной дамой, которая обходится ему весьма дорого, между тем как мне… Впрочем, что я говорю? Ведь это же тайна, глубокая тайна, как сказал Леоне…

Гастон умолк на полуслове, потому что дверь кабинета открылась и из нее вышли двое.

Это были господин Вермине и маркиз де Круазеноа.

Генрих был одет в изящный костюм, в точности соответствующий обстановке делового визита и времени дня, чего, не погрешив против истины, нельзя было бы сказать о Гастоне.

Маркиз курил отличную сигару и небрежно похлопывал себя по ноге дорогой тросточкой.

Острым взглядом художника Андре в один миг охватил лицо и фигуру де Круазеноа с такими подробностями, что мог бы написать по памяти его портрет.

Больше всего поражали глаза Генриха, тревожно бегавшие по сторонам, как у преступника, ежеминутно ожидающего ареста.

"Он не похож на честного человека", — подумал скульптор.

Маркиз продолжал тем временем разговор с директором, вернее, подводил его итоги, как это нередко делается при расставании.

— Итак, я могу полностью на вас положиться?

— Будьте спокойны.

— Помните: точность — прежде всего. Малейшее промедление, ничтожная ошибка могут все испортить.

Господин Вермине наклонился к уху де Круазеноа и что-то тихо сказал.

Оба засмеялись.

Андре, как ни старался, не расслышал шепота Вермине.

По крайней мере, ясно, что у них есть общие секреты.

Гастон непрерывно покашливал, стараясь привлечь к себе внимание, но это ни к чему не приводило.

В конце концов он не выдержал, вскочил с кресла и, согнув спину, подобострастно протягивая руку, приблизился к Генриху.

— Господин маркиз, я, признаться, совершенно не ожидал, что встречу вас здесь. Почему вас так давно нигде не видно? Как поживает Сара? Играют ли у нее по-прежнему в карты?

Похоже было, что де Круазеноа не особенно рад был видеть маркиза де Ганделю.

Генрих даже слегка нахмурился.

Однако он, не снимая перчатки, все же пожал кончиками пальцев руку Гастона и не слишком любезно произнес:

— Очень рад вас видеть.

После этого Генрих повернулся к сыну подрядчика спиной и продолжал разговор с господином Вермине:

— Теперь дорога каждая минута. Сегодня же сходите к Мартен-Ригалу и Маскаро.

Мартен-Ригал и Маскаро, — повторил про себя Андре, чтобы лучше запомнить. — Это, по-видимому, их сообщники. Да тут целая шайка!"

— Я буду у Маскаро в четыре часа. Папаша Тантен заходил сегодня утром. Он уже встречался с Ван-Клопеном и говорил ему о той даме. — ответил Вермине.

"Папаша Тантен, Ван-Клопен. Да сколько же их? И кто эта неизвестная дама?"

Маркиз пожал плечами и захохотал.

— Черт побери! — воскликнул он. — А я и забыл о ней! Сейчас праздники… Ей, конечно, нужны платья, кружева, ленты… Скажите об этом Ван-Клопену, но не будьте слишком щедры. Сара для меня теперь значит ровно столько…

И он выразительно щелкнул пальцами.

"Даму зовут Сара и она, очевидно, любовница этого негодяя. Щелчок пальцами означает, что он уверен в своей женитьбе на бедной моей Сабине. С Сарой знаком Гастон и притом ближе, чем этого хотелось бы его Розе. Ван-Клопену сорванец Ганделю заказывал для Розы платья: он — модельер. Имеет ли он отношение к этой компании или просто шьет платья их дамам?"

— Прекрасно вас понимаю, — отозвался господин Вермине, — но будьте осторожны. Не торопитесь…

"Он не уверен, удастся ли настолько запугать графов де Мюсидан, чтобы они отдали Сабину. Это уже несколько обнадеживает", — думал Андре.

— Нам нечего опасаться, — усмехнулся де Круазеноа.

Он пожал руку директору Общества взаимного дисконта и ушел, слегка кивнув головой Гастону и не обратив ни малейшего внимания на Андре.

— Какой шик! — шепнул Ганделю скульптору. — За три километра видно, что настоящий маркиз! И мой друг, как вы только что могли убедиться.

Его прервал Вермине.