Рабыни рампы

– По-моему, очень здорово!
– Карен постаралась вложить в свое восклицание как можно больше жара и показать себя с профессиональной стороны. Не зря ведь она сумела выжить после первого прослушивания на Бродвее. Пока она еще не получила оттуда вызова, но это уже были детали.
– Итак, встречаемся в восемь, - она с грохотом бросила трубку.
– Черт подери, еще одно прослушивание!

Лейк, уютно устроившаяся в кресле, рассмеялась.

– Карен, какая ты дура, ты ведь не назвала ему даже своего имени!

– Кажется, вы и есть та таинственная леди?

– сказал Мэтт, когда Карен в своей обычной взбалмошной манере влетела в холл общежития Вейнштейна.

– Простите меня, ради Бога. Вы, вероятно, подумали, что я не совсем в своем уме…

– Да, должен признаться, - он поднялся с низкого кресла.
– Но таково большинство актеров. Он пытался ее "раскрутить". Мэтт робко улыбнулся.
– Рост шесть футов четыре дюйма, хотя вы мне об этом ничего не говорили. Могу я задать вам один вопрос?

– Любой, какой хотите.

– Как, черт возьми, вас зовут?

– Карен Блум, - она протянула свою ручку этому гиганту. Мэтт был высоким и худощавым и был похож на деревянное изваяние Ишабода Крейна. В нем было что-то простоватое, деревенское, и это в нем подкупало, но за стеклами его очков поблескивали острые глаза, говорившие, что внутри бьется совершенно иная, живая жизнь.

"Этот парень своего добьется", - вдруг осенило Карен. Мэтт Сингер будет очень удачливым режиссером - это ясно, как и то, что я живу и дышу.

Мэтт быстро представил ее своим друзьям. Один парень был оператором, второй кем-то еще, а девушка с подстриженными серебристыми волосами была просто "звуком". Здесь был и Гарри, и он дружески ей помахал. Им обоим вручили по фотокопии сценария и отправили в пустую комнату, чтобы они подготовили там сценку.

– Я так нервничаю, - доверительно сказала Карен.

– Ничего особенного, в этом весь секрет, - заметил Гарри.

– Что ты сказал?

Он постучал пальцем по сценарию.

– Ты хочешь стать актрисой?

– Ты это знаешь.

– Никогда не давай им возможности поймать тебя на этом, - подмигнул он.
– Этот сценарий, другой - наплевать, мы должны оставаться всегда самими собой. Ты и я, и больше ничего.

– Хорошо, Гарри, - сказала Карен, демонстрируя к нему полное доверие.
– Вот мы вместе все и сделаем - ты и я.

Мэтт внимательно изучал молодых актеров. Он теперь смотрел на них как на одно целое - как они реагировали друг на друга, как слушали друг друга. Он попросил их повторить сценку с небольшими изменениями интонаций. Оператор указал им, где нужно остановиться. Хладнокровно, умело сдерживая приступ гнева, она бросила ему:

– Прошу меня простить, но я здесь слушаю только режиссера!

– Эта девушка принята!
– рявкнул Мэтт под общий взрыв хохота. Ему было просто необходимо увидеть эту вспышку гнева, узнать, скрывается ли за этой милой робостью какая-то острота, резкость, "изюминка". Да, в ней был огонь. Он попросил актеров сыграть еще одну сценку. Карен быстро ее просмотрела.

– Здесь говорится, что мы должны поцеловаться, - сказала она Гарри с сомнением в голосе.

– Ничего не имею против, - рассмеялся он в ответ.
– Ну, а ты?

Она пробормотала что-то неразборчивое и покраснела. Конечно, ей хотелось поцеловать Гарри. Но она не рассчитывала, что придется делать это на людях. На протяжении всей сценки Карен находилась в затруднительном положении. Понятно, поцелуй, но какой именно? Поцелуй тетушки, на прогулке или в безлюдном месте в парке? А что предполагал Гарри? Карен вовсе не улыбалось остаться после этого с распухшими губами и языком.

Положив руку ей на плечо, Гарри повернул ее к себе. Он был невысокого роста, но на фоне миниатюрной Карен выглядел не хуже Джона Уэйна. Она глядела в пол. Он поднял ее подбородок, чтобы она посмотрела ему прямо в глаза. В прекрасные зеленые глаза.

– Только ты и я, крошка.

Наклонившись, он поцеловал ее в кончик носа. Ей стало щекотно. Когда робкая улыбка раздвинула ее губы, он поцеловал ее. Она открыла рот пошире, а руки машинально потянулись к его плечам - вполне естественный, расслабляющий жест. От него пахло кофе. Потом всю жизнь, независимо от обстоятельств, запах кофе вызывал у нее сексуальный настрой.

Они медленно оторвались друг от друга. Не чувствуя на плечах рук Гарри, она ощутила себя совершенно обнаженной.

Мэтт со странным выражением на лице наблюдал за ее действиями.

– Благодарю вас, большое спасибо, - сказал он.
– Я дам вам знать при первой возможности.

– Хорошо, - вздохнула она, будучи уверена, что больше никогда не увидит Мэтта Сингера.
– Желаю успеха вашей картине.

Когда актеры ушли, оператор, повернувшись к Мэтту, спросил:

– Для чего ты им дал вторую сценку?

Мэтт пожал плечами.

– Мне хотелось узнать, какие между ними отношения.

– Ну и что?

– Это был первый поцелуй, если я на самом деле понимаю в этом толк.

– Ну и что?
– повторил оператор.

– А то, - сказал Мэтт, - что я женюсь на этой девушке.

– Значит, она получила роль, - заключил оператор.

– Черт!
– Лейк быстро сняла с ноги шлепанец и запустила его в бегущего по стене таракана.
– Проклятые твари!

У нее были отвратительные шлепанцы - пушистые, розового цвета. Их для нее купила Карен, а для себя выбрала точно такие, только голубые.

– Проклятые твари!
– согласилась с ней Карен, разливая шоколад по кружкам.

Увидев девушек вместе, любой мог бы сказать: "Красивая блондинка, красивая брюнетка".

Карен села.

– По-моему, все прошло удачно. Ну и слава Богу!
– она заглянула в кружку.
– Без зефира не так вкусно, а?

Лейк взглянула на нее.

– О чем ты думаешь, Карен? Я знаю, что без зефира не так вкусно.

– Послушай, Лейк, - медленно сказала Карен.
– Ты когда-нибудь занималась любовью с мужчиной?