Рабыни рампы

– Джордж, - сказала она, рассмеявшись, - вы говорите так, словно это все так просто. Ну, а что вы скажете по поводу актрисы, ведущей борьбу за свое признание?

– Ну, это для других, - ухмыльнулся он.
– Вы особая женщина. Я уже привык к этой идее, - лицо у него вдруг порозовело, как у юнца.
– Я не думал, что когда-нибудь увижу вас снова. О, как я мечтал о такой встрече, но я все же достаточно реалистически настроенный парень. Я не думал, что вы дадите о себе знать. Но вот видите, вы здесь, сидите напротив меня!
– и он залился счастливым смехом.

– Да, я здесь, - прошептала она. Подчиняясь подталкивающему импульсу, она наклонилась вперед и крепко прижалась своими холодными губами к его теплым губам.

– Благодарю тебя.

– За что?

На этот вопрос не было ответа, поэтому она промолчала.

Он начал болтать о своих планах на будущее, говорил о том, насколько прекрасна Калифорния, как прекрасно выглядит Лейк. Она играла с деревянной моделью аэроплана, прислушиваясь к нему, и мягко улыбалась самой себе.

Он поинтересовался, где она остановилась, и предложил, если у нее нет на сей счет других планов, вместе пообедать.

Она согласилась без всяких колебаний.

Джордж отвез ее в один из своих любимых ресторанов. Его владельцы восстановили прекрасное каменное здание старой фермы и украсили интерьер современным дизайном, гармонирующим с требованиями континентальной кухни. Стены, выкрашенные в темно-персиковый цвет, контрастировали с мебелью из темного дерева. На каждом столике стояла вазочка, из которой торчал скромный букетик цветов лесного кизила, и фонарь "молния". Все это создавало какую-то старомодную, очаровательную атмосферу.

– Меня просто убивает, когда какой-нибудь мальчишка с горящими глазами входит ко мне в кабинет и заявляет мне, что интересуется игрой на сцене только как видом искусства.

– Почему?
– Лейк вилкой подцепила кусочек нежного языка с томатным соусом.

– Если бы они все были людьми искренними, то должны были быть готовы играть где угодно - в школьном зале, в местном театре, где угодно. Если ты являешься сюда, чтобы играть в кино или на телевидении, это означает, что тебе нужно все сразу - слава, деньги и все такое прочее. Если ты ведешь дьявольскую игру, то и должен называться дьяволом.

Она в упор посмотрела на него.

– Ты считаешь, что я именно этого хочу?

– Ты?
– в глазах у него появилась задумчивость.
– Нет, не думаю, я могу предположить, что ты знаешь, чего хочешь.

– Неужели я такая непонятная?

Он рассмеялся.

– Ты пропустила целых два года. Два года. Я все время думал, что с тобой, может, произошло несчастье, может, тебе нужна моя помощь, но я даже не знал, где тебя искать. И вдруг ты заявляешься и звонишь мне, словно мы расстались пару дней назад. Конечно, мне чудовищно лестно, но меня гложет любопытство. Люди совершают поступки по разным причинам. Я даже не могу представить, что побудило тебя пойти на такой шаг.

Она подалась вперед, положив свою руку на его ладонь.

– Может, я просто хотела увидеть тебя, Джордж?

Он криво улыбнулся.

– Миледи, это, конечно, невероятно мило с твоей стороны, но трудно поверить, что для такого решения понадобилось целых два года. Нечего стесняться, скажи, что ты хочешь стать прекрасной Золушкой на этом роскошном балу. Здесь все в этом городе этого хотят.

– В этом мире нельзя быть ни в чем уверенной, - покончив с паштетом, она аккуратно положила вилку рядом с тарелкой.

Джордж про себя отметил, что все ее движения отличались преувеличенной старательностью, свойственной пьянице. Видишь? Я такая же, как и все другие люди. В этом не может быть никакого сомнения.

Голос ее стал более уверенным, но не более громким.

– Мне кажется, что, когда женщина становится звездой, - теперь она говорила осторожнее, бросая вокруг острые взгляды, пригвождая других меценатов своими искрометными голубыми стрелами, - она создает для себя небольшую нишу, то место, которое принадлежит ей. И никто другой не может занять это место, - разломав на кусочки ломоть хлеба, она приняла катать из них белые шарики.
– Мне больше всего нужно именно это - знать, что какое-то место принадлежит мне, оно мое… И чтобы доказать это, мне не нужно предпринимать больших усилий. В этом деле я не новичок.

– Доказать кому?
– тихо спросил Джордж.
– Ты можешь обнаружить…

– Что?
– рассмеялась она, и в горле у нее раздалось серебристое, звонкое журчание.
– Что единственное предназначенное для меня место - это планета Марс в разгар лыжного сезона?
– опасно соблазнительный образ Дэниэля Фокса пробивался все увереннее в ее сознании. Она попыталась нервно вытеснить его оттуда. Пальцами обеих рук она держала по нескольку катышей. Перебросив их себе на ладонь, она резким движением отправила их в пепельницу.
– Я очень рада, что позвонила тебе. Вот и все.

– Я тоже рад.

Заметив проходившего мимо официанта, он спросил:

– Что ты хочешь, кофе или десерт?

Она отрицательно покачала головой. Он оплатил чек, и они вышли на улицу.

– Нельзя торопить любовь, - распевал Гарри вместе с автоматическим проигрывателем, - нет, нужно подождать, она сказала, любовь не наступает просто так, это игра тех, кто хочет и взять, и отдать.

Уже было поздно, и бармену до чертиков надоели все эти звезды, его работа, эта солнечная Южная Калифорния, актеры, которым приходилось напиваться пивом, так как у них не было денег на что-нибудь другое. У него дома был альбом пластинок Дианы Росс, и он поклялся больше никогда снова не вытаскивать их оттуда.

В баре было довольно тихо, что было вполне естественно для первых часов наступающего утра. В углу парень с девушкой потягивали "Кровавую Мэри" и мило ласкали друг друга. В другом конце один постоянный клиент, закоренелый пьяница, налегал на виски "Роб Рой" для эмоциональной уравновешенности.

За маленьким столиком сидела элегантно одетая леди, которую знал бармен. Она время от времени приходила сюда. Ей нравились сладкие напитки, и за вечер она выпивала несколько стаканчиков самых разнообразных. Брэнди "Алекзэндр". Ментоловый зеленый ликер "Рамос Физ". Сегодня он приготовил для нее земляничный коктейль, который она отпивала медленно, маленькими глотками. Она не скупилась на чаевые, и бармен считал ее настоящей дамой.

– Проклятье, - выругался Гарри, - поверишь, у меня не осталось больше двадцатипятицентовиков.
– Он страстным взглядом впился в музыкальный автомат.

Бармен выдавил из себя улыбку. Он не ожидал никаких чаевых от безработного актера, но как знать! Актеры всегда хотят, чтобы их помнили, если им перепадет что-то покрупнее. Он бросил взгляд на пустой бокал Гарри. О каких центовиках может идти речь, если у него нет денег на еще один бокал пива?

– Разве тебе не нравится "Сьюпримз"?
– он очаровательно улыбнулся бармену.
– Не желаешь заплатить за пару мелодий?