Рабыня Гора

Не вставая с колен, я присела на пятки. В комнате еще две рабыни в шелках и ошейниках, стоят на коленях, ждут знака, готовые служить мужчинам. Я — нагая. Так было и тогда, в доме Белизариуса, когда я нанизывала бусы для него.

Положив на столик нитку бус, Самос озадаченно разглядывал мое творение.

— И все? — наконец спросил он.

— Да, хозяин, — ответила я.

Незадолго до этого лекарь Искандер заставил меня выпить какое-то странное пойло.

— Это поможет тебе расслабиться, — пояснил он, — и приведет твое сознание в необычное состояние. Я стану говорить с тобой — память твоя обретет невиданную доселе ясность. Всплывут мельчайшие детали. И ты воспримешь мое внушение.

Не знаю, каким зельем опоил он меня, но оно и правда оказалось эффективным. Постепенно под его действием, повинуясь умиротворяющему, но властному голосу Искандера, я рассказала все о доме Белизариуса и о том, что там происходило. Я и так припомнила бы многое — кто что делал, кто что говорил, но в том удивительном состоянии, в которое с помощью снадобья и внушения поверг меня Искандер, в памяти с поразительной ясностью всплыли самые незначащие подробности, мелочи, которые не задерживаются в сознании здравого человека, отбрасываются как нечто абсолютно несущественное. Одетая в короткую голубую тунику белокурая рабыня по имени Лума, стоя на коленях подле Боска, записывала мои слова. Судя по цвету туники, когда-то она была переписчицей. Ноги ничего, красивые.

— Какое имеет значение порядок слов? — спросил Самос Искандера.

— Большое, — отвечал Искандер. — Это как ключ. Как в арбалете. Все по порядку. Каждая мелочь — на своем месте. Иначе стрела не вылетит. Замочек не откроется.

— Странно как-то, — протянул Самос.

— Странно, потому что непонятно, — объяснил Искандер. — На самом деле все это не более странно, чем устройство замка или арбалета. А нам и нужно разобраться в устройстве — в данном случае это вербальная структура, диалог. Слова тут действуют как спусковой крючок, дают толчок нанизывать бусинки.

— А нельзя просто приказать ей припомнить последовательность цветов?

Как раз этого припомнить я и не могла.

— Нет, — отрезал Искандер. — Этого она не сможет. Или сделает неправильно.

— Почему? — допытывался Самос. — Разве снадобья недостаточно?

— Девушку тщательно подготовили, — терпеливо растолковывал Искандер. — Подвергли мощному внушению. Постепенно мы пробьемся сквозь эти дебри, но нет никакой уверенности, что не наткнемся на ложные воспоминания, которые внушили ей, чтобы запутать нас, увести в сторону. Полагаю, мы столкнемся с переплетением фальшивых и истинных воспоминаний. И самая эффективная тактика — воспроизвести ситуацию, действующую как спусковой механизм.

— Значит, по твоему мнению, в ее памяти может храниться несколько вариантов расположения бусинок?

— Да. И в каждом заключен разный смысл.

— Стало быть, какое из посланий настоящее, разобраться мы не сможем?

— Совершенно верно, — согласился Искандер. — Но нам известна последовательность действий, вызывающая из памяти то самое, основное послание.

— Иначе, — вступил в разговор Боек, — и сам адресат не отличил бы истинное послание от ложного.

— Точно, — кивнул Искандер.

— В таком случае, — повелел Самос, — продолжай восстанавливать пусковой механизм, ищи ключ.

Искандер снова принялся задавать мне вопросы.

Я протянула нитку бус седовласому, коротко стриженному мужчине с квадратным подбородком, Самосу из Порт-Кара. Не вставая с колен, присела на пятки. Самос положил бусы на столик.

— И все?

— Да, хозяин, — ответила я.

— Но в них — никакого смысла.

— Вот эти бусы, — проговорил Искандер. — Я сделал все, что мог. Если в них есть смысл, разгадывать его — не по моей части.

— Дай мне бусы, — попросил Боек из Порт-Кара. Самос протянул ему нитку.

— Обрати внимание, — рассматривая ее, заметил пират, — на частоту желтых бусинок. Каждая третья бусинка — желтая.

— Да, — пригляделся Самос.

— Почему?

— Не знаю.

— Если каждая третья — желтая, — предположил Боек, — можно сделать вывод: суть в парах бусинок, заключенных между желтыми. Смотри: вот за красной идет синяя, а здесь — красная за оранжевой. И таких сочетаний множество. Может, это буквы?

— А если цвета расположены в обратном порядке? — спросил Самос.

— Тогда, безусловно, это другая буква.

— Ключа к шифру у нас нет, — напомнил Искандер.

— Переберем все сочетания! — стукнув по столу, рявкнул Самос.

— Можно предположить, — продолжал Боек, — что послание — на горианском. Насколько мы знаем, известный нам лишь по имени, а имя это может быть вымышленным, Белизариус — горианин.

— Да? — проронил Самос.

— Смотри, — Боек внимательно рассматривал бусы, — чаще всего встречается сочетание синей и красной.

— Ну и что? — не мог взять в толк Самос.

— В горианских словах, — объяснил Боек, — чаще всего встречается буква «этта». Для начала можем предположить, что синей и красной бусинками обозначают «этту».

— Ясно.

— После нее чаще всего встречаются «тау», «ал-ка», «омни-он» и «ню». Дальше следуют «ар», «ина», «шу» и «хомен», ну и так далее.

— Откуда это известно? — удивился Самос.

— Выяснили, подсчитывая буквы в тысячах слов из разных рукописей.

— Это писцы высчитали? — поинтересовался Самос.

— Да, — ответил Боек.

— А зачем им это?

— Эти исследования, официально по крайней мере, проводились в пику предполагаемым секретным разработкам шифровальщиков для Сардарских ярмарок. Собирались писцы, придумывали, как упростить письменный алфавит, сделать его единообразным. Это и для обучения важно — чтобы дети учили сначала буквы, которые встречаются чаще всего.

— Я учил алфавит, начиная с «ал-ка», — усмехнулся Самос.

— Я тоже, — подхватил Боек. — А может, надо было начинать с «этгы»?

— Но это же против всех устоев! — вскричал Самос.

— Верно, — согласился Боек. — Потому-то все эти нововведения особого успеха и не имели. И все же кое-что интересное выяснить удалось. Например, высчитали не только какая буква встречается чаще, какая реже, но и точно определили, во сколько раз. «Этта», скажем, употребляется в двести раз чаще, чем «алтрон». Язык больше чем на сорок процентов состоит из букв, которые я назвал первыми: «этта», «тау», «ал-ка», «омни-он» и «ню».