Рабыня Гора

— Пожалуйста, хозяин! Меня втащили на баркас.

Сжавшись в комок, опустив голову, я стояла на коленях среди их ног.

Вскоре мы поравнялись с кораблем и благополучно поднялись на" борт.

Меня тут же отправили в трюм.

— Рабыня! — послышался женский голос. В трюме горела лампа.

— Прости, госпожа. — Я встала на колени. А она уже поднималась по лестнице.

— Я не буду сидеть в трюме с рабыней!

— Молчи, женщина! — раздался с палубы раздраженный мужской голос. Она попыталась откинуть тяжелый люк. Не тут-то было! Крышка задраена. Кипя от злости, женщина спустилась обратно. Я не смела взглянуть на нее.

— Прости, госпожа!

В гневе ходила она взад-вперед. Нас обеих запихнули в трюм. Обе мы женщины.

Прошел вечер, наступила ночь, а мы все сидели в трюме. Заговорить со мной моя соседка — как-никак свободная женщина! — не соблаговолила. Погасла лампа, мы остались в темноте. Бой продолжался несколько часов. Снаружи неслись крики, звуки лопающихся канатов, с палубных катапульт запускали сосуды с горючей смесью. Судно едва не протаранили — снесли несколько весел с левого борта. Затем попытались взять на абордаж, но атаку отбили.

А потом отворилась крышка люка.

— Корабль в безопасности, леди! — крикнул капитан. — Сейчас принесут поесть.

Женщина поднялась по лестнице, вышла на палубу. Вслед за ней, никем не замеченная, выползла и я.

Еще не рассвело. Палубу освещают тусклые фонари. Временами то с одного, то с другого корабля взмывали в небо пылающие сгустки, ярко вспыхивали, а потом, ровно горя, плавно, как на парашютах, опускались в воду и гасли. На воде плясали отблески горящих кораблей.

— Я в трюме больше не останусь, — заявила капитану дама.

— Я вынужден настаивать, — ответил он.

— Нет.

— Вы спуститесь по доброй воле, — предупредил он, — или вас придется приковать цепями.

— Вы не посмеете! — вскричала она.

— Принесите цепи!

— Я повинуюсь вашей воле, капитан, — недовольно проговорила она и начала спускаться по лестнице. Я проскользнула перед ней. Крышка люка закрылась. Потом опять открылась ненадолго — принесли еду и питье. Со мной она не поделилась.

Слышно было, как сменились вахтенные. Значит, наступило утро. Я заснула. Проснулась я от стука. Моя соседка колотила в крышку люка, требуя, чтобы ее выпустили.

Но нас не выпустили. Значит, опасность еще не миновала.

Судя по тому что удалось услышать, на судах каравана поддерживается должный порядок, перед врагом лицом в грязь не ударили. Очевидно, по обе стороны от нас стоят свои корабли.

И вдруг крик: «Парус! Парус!» Усталые мужчины бросились на палубы. Похоже, спустили на воду весла. Корабль тронулся с места. Послышались команды старшины гребцов. — Возвращаются! — гудели голоса. — Возвращаются!

Корабль разворачивался.

— А что будет с нами, — впервые обратилась ко мне свободу нал женщина, — если наш корабль возьмут на таран?

— Может быть, госпожа, — ответила я, — кто-нибудь вспомнит о нас и откроет люк.

— А если нет?

— Будем надеяться, что не забудут, госпожа.

— Ночью нас брали на абордаж.

— Да, госпожа.

— А что со мной сделают, — спросила она, — если я попаду в руки врагов?

— Разденут, госпожа, чтобы посмотреть, хороша ли ты для мужчин.

— Если да?

— Госпожу сделают рабыней, — проронила я и добавила: — Прости, госпожа.

— А если не хороша?

— Не знаю, госпожа. Они из Порт-Кара. Может, бросят на съедение акулам.

У нее вырвался невнятный возглас. Боится! Вот так-то! Наверно, теперь куда яснее осознала, что значит быть женщиной.

— А если корабль протаранят, — испуганно лепетала она, — а мужчины позабудут или не успеют открыть люк, что тогда?

— Бывает, — объяснила я, — проламывается обшивка. Может, удастся выбраться.

— Но скрыться нам вряд ли удастся.

— Вряд ли, госпожа.

Старшина гребцов считал все громче. Других звуков с палубы почти не слышалось.

Спустя примерно пол-ана корабль круто изменил курс. Звучно шлепали по воде весла.

— Я хочу знать, что происходит! — закричала женщина и снова заколотила в крышку люка. Но никто и ухом не повел.

Еще через четверть ана с палубы донеслись крики, и не прошло и трех-четырех инов, как, к нашему ужасу, затрещали, ломаясь, доски, и прямо на нас поехала стена — в борту корабля зиял пролом. В первые мгновения ничего разглядеть мы не сумели. В трюм ударил бурлящий поток ледяной воды. Мы зашлись в крике. Но вот забрезжил свет, в проломе замаячил нос неизвестного корабля, пронзивший обшивку борта изогнутый таран. Давая задний ход, налегли на весла гребцы, и, перемалывая доски, сделавший свое дело таран двинулся назад. В огромную — больше ярда шириной — пробоину хлынула вода. Вот мы уже по пояс в воде. Корабль покачнулся — в проеме показалось небо, течь прекратилась; корпус качнулся назад — и снова в трюм плавно потекла вода.

Не переставая кричать, мы вскарабкались по лестнице. Крышка люка откинулась. Над ней стоял человек с обнаженным мечом.

Не помня себя от страха, мы выбрались на палубу. Схватив женщину за руки, человек с мечом потащил ее к баркасу. На меня никто не обращал внимания. Напавший на нас корабль отошел, выискивая новую жертву. Вокруг — множество судов. Раннее утро. Море подернуто дымкой. К северу туман сгущается. На судах идет бой: над водой разносятся крики, лязгает оружие. Примерно в сотне ярдов — четыре-пять кораблей. Два из них горят. Люди бросились к баркасам, набились до отказа. Вот один баркас перевернулся. В другой спешно пересаживали свободную женщину. Мужчины пытаются вновь поставить на воду перевернувшийся баркас, но корма его уже погружается. Матросы попрыгали в воду и поплыли к другим судам. Подбежав к поручням, я смотрю им вслед. Не заметила, как сзади подошел корабль. Корабль из Коса шел на полном ходу и, не успев отвернуть в сторону, врезался в корму судна, на котором стояла я. Отчаянно вскрикнув, я упала, меня швырнуло на палубу. Судно накренилось, меня потащило назад. Цепляясь за доски, пыталась я добраться до носа. Ухватилась за поручни. Задрав нос, корабль уходил в глубину. Держась за поручни, соскользнула в воду и я и поплыла прочь от тонущего судна. Проломив поручни, упала в воду оторвавшаяся от креплений мачта. За нее я и схватилась, стараясь держать голову и плечи над водой. Мачта крутилась, вертелась, едва не затонула, когда исчез в глубине остов корабля, но в конце концов снова вынырнула на поверхность. Меньше чем в пятидесяти футах догорал еще один корабль. Море усеяно обломками. Трубят горны, полощутся на ветру сигнальные флажки. Неподалеку двое мужчин боролись в воде. Вдруг все вокруг заволокло пришедшим с севера густым туманом. В сером мареве тускло мерцал горящий корабль. Вдруг показалось: вокруг — никого. Я закричала. Горящий корабль уходил под воду. Горны трубили все дальше. Барахтавшиеся в воде неподалеку от меня мужчины куда-то исчезли. Я одна.

Я принялась звать на помощь и вдруг вскрикнула от страха. Неведомый длинномордый зверь с зубами в несколько рядов вцепился мне в ногу. Отчаянно крича, цеплялась я за мачту. Кажется, впился не слишком глубоко, ногу не оторвет. Самого зверя мне не видно, но чувствуется вес. Руки скользят. Тянет вниз, вот-вот оторвет от мачты. Вцепился в ногу повыше. Я наугад ткнула вниз кулаком. Рука наткнулась на что-то твердое, тяжелое, живое. Извернувшись, увидела круглые глаза. Рассмотрела веки, глазные яблоки. Пальцы заскользили по мокрой древесине. Снова и снова осыпала я ударами невиданную тварь, и вдруг она оторвала меня от мачты и, переворачивая под водой, потащила в глубину. Изо всех сил пыталась я оторвать от ноги гадину. Не получается! Вокруг бурлила ледяная вода. Где дно, где поверхность — все смешалось. Удары мои становились все слабее. Вдруг показалось, что в отдалении замерцал тусклый свет. Поверхность! Выгнувшись, я потянулась вверх. Наглоталась воды. Под поверхностью воды что-то двигалось. Начало темнеть в глазах. Слабеющей рукой я еще раз попыталась оттолкнуть вцепившиеся в ногу челюсти. Пальцы нащупали мелкие острые зубы. Нечем дышать. Нет сил бороться. Поверхность воды все дальше. Помутившийся взгляд уловил какое-то движение. Что-то тут, рядом со мной, под водой. Не зверь. Я вытянула руку. Ничего. Закрыла глаза. Я должна вздохнуть! Должна добраться до воздуха! Внезапно, испугав меня, зверь извернулся, злобно забил хвостом, описал круг. В воде расплывалось что-то вязкое, будто масляное. Зверь бушевал. Хватка на ноге ослабла, чудовище забилось в конвульсиях. Барахтаясь изо всех сил, я пыталась отплыть подальше. Медленно вращаясь в темной воде, мой преследователь опускался на дно. В ногу вцепилась какая-то рыбешка. Вслед за уходившим в глубину гигантом тоже устремилась стая рыб. Чья-то рука подхватила меня в ледяной воде и потащила наверх, к свету. Зверь теперь далеко внизу. И вот я на поверхности. Глаза разъело соленой водой, ничего не видно. Я захлебывалась кашлем, судорожно хватала ртом воздух. Чья-то сильная рука поддерживала, не давала уйти на дно. Я содрогнулась и потеряла сознание.

Обморок длился несколько минут, не больше. Когда я очнулась, кто-то втягивал меня на большой обломок корабля, похожий на плот из тяжелых шероховатых бревен.

Я лежала на животе. Приподнялась на локтях. Меня дважды вырвало в воду, я в изнеможении опустилась на бревна.

В нескольких футах от плота безжизненно покачивался на волнах диковинный морской ящер — с виду рыба, на самом деле рептилия — больше двадцати футов длиной.

Вокруг него кружили акульи плавники. Но вот замелькали и морды, акулы принялись рвать труп на части.