Ради безопасности страны

— У нас тоже есть такие дома. — Эллен остановилась перед кованой решеткой одного из особняков. — В пригороде. — Помолчала и добавила: — Приедете к нам — я сведу вас в один подвальчик. Там отлично готовят айсбан. Пробовали когда-нибудь?

— Нет, — покачал головой Колесников. — А что это?

— Свиная ножка с капустой. Вы любите хорошо поесть, Георгий?

— Как-то не задумывался над этим. Что значит хорошо?

— Хорошо — это значит вкусно и много.

— Много иногда могу. Если до этого дня три сидел без горячего.

— А так бывает?

— Бывает, когда заработаешься. А вкусно?.. Мне как-то без разницы.

— А кто вам готовит? Жена?

— Жена не готовит. Некогда. Работает много.

— Мне тоже некогда. И некому.

— А как же ваши знаменитые «три К»: кирхе, киндер, кюхе?

— Все изменилось, Георгий! — засмеялась Эллен. — У нас, деловых одиноких женщин, теперь «три А»: арбайтен, арбайтен, арбайтен!

— Понятно. Кстати о работе... Мне надо забрать кассеты и переписать кое-что до вашего отъезда. Это возможно?

— Конечно. Магнитофон у вас есть?

— Найду где-нибудь.

— Зачем же? Есть другой выход из положения. Подождите меня несколько минут, хорошо?

— Пожалуйста.

Колесников, не очень еще понимая, что задумала Эллен, посмотрел, как она скрылась в подъезде одной из девятиэтажек, закурил и принялся прохаживаться вдоль ограды соседнего особняка. Вскоре Эллен вышла с небольшим чемоданчиком в руках.

— Вот! — протянула она чемоданчик Колесникову. — Вполне приличный маг. Пользуйтесь на здоровье!

— Но я могу не успеть до завтра.

— Почему обязательно до завтра?

— Вы же улетаете. Кому его вернуть?

— Никому. Он ваш. Фирма считает, что вы вполне заслужили этот маленький подарок.

— Нет, нет! — решительно запротестовал Колесников. — Этого я не могу себе позволить!

— Но почему?! — искренне удивилась Эллен. — Вы так много сделали для нас. Не надо все так усложнять, Георгий! Это же необходимо для дела.

— Ну хорошо... — заколебался Колесников. — Но только с одним условием: когда закончу, возвращаю его в представительство. Герберту или кому вы скажете.

— Шеф будет очень обижен. И я тоже.

— Иначе я не могу.

— Делайте, как сочтете нужным. И не будем портить такой прекрасный день. Договорились?

— Допустим.

— И прекрасно! А сейчас я прощаюсь с вами. У меня в этом доме друзья, и они настаивают, чтобы я осталась обедать. Может быть, пойдем вместе? Они будут рады.

— Спасибо, нет, — покачал головой Колесников. — Мне еще надо поработать.

— Ну что ж... Жаль! Привет вашей сослуживице. Если вы ее увидите.

— Только завтра на работе.

— Да?.. Завтра так завтра. Провожать нас придете?

— Не знаю... Как сложится день.

— Тогда до встречи у нас в фирме. Ждем вас.

— До встречи.

Эллен пошла к дому, у подъезда оглянулась, помахала Колесникову рукой. Он махнул в ответ и медленно пошел вдоль улицы.

Окраина Дюссельдорфа, по которой ехала сейчас Эллен на своем «фольксвагене», показалась ей после заснеженной шумной Москвы серой и тихой.

Стояла ветреная, сырая погода, над крышами домов висел туман, ветер рвал его в клочья, он медленно рассеивался, чтобы снова сгуститься, когда стихал ветер.

Эллен припарковала свой «фольксваген» рядом с новеньким «мерседесом-300», стоящим у подъезда особняка с вывеской «Филиал торгового общества „Арго“», и потянула на себя тяжелую дверь.

В комнате, обставленной светлой современной мебелью, ее ждал невысокий, полный мужчина с начинающими редеть волосами. На круглом столике стояли бутылки и ведерко со льдом. Мужчина поднялся навстречу Эллен, в приветственном жесте поднял руку и кивнул на кресло напротив.

— Виски, джин, коньяк? — спросил он.

— Пожалуй, коньяк, Рудольф. — Эллен опустилась в кресло.

С ловкостью профессионального бармена Рудольф Герлах разлил напитки, поднял свой стакан с виски:

— С приездом! Займемся делами?

Эллен набрала цифровой код на замках своего кейса, положила перед Герлахом стопку фотографии.

— Георгий Константинович Колесников. Ведущий инженер-разработчик. Высокочастотная и вычислительная техника.

— То, что нужно! — одобрительно кивнул Герлах, рассматривая фотографии.

— Тридцать восемь лет. Женат. С женой отношения сложные. Есть женщина на стороне.

— Это она? — Герлах взял в руки фотографию Нины.

— Да.

— Довольно цепкая особа... — вглядывается в фотографию Герлах. — Что еще по Колесникову?

— Крайне импульсивен. На грани срыва. Своим служебным положением недоволен. И не без оснований.

— Да? — удивленно поднял брови Герлах. — Это что-то новое. Объясните.

— Колесников — инженер «божьей милостью», как у них говорят. Очень талантлив! В этом я убедилась. А его в институте держат на голодном пайке.

— Конфликты с руководством? — заинтересовался Герлах.

— Возможно. По линии института мы его не изучали. Не было возможности.

— Ну что ж... — Герлах раскурил сигару, плеснул себе виски и усмехнулся: — Назовем операцию — «Кейр-пакет». Знаете, что это такое?

— Даже не догадываюсь, — покачала головой Эллен.

— Еще бы! — рассмеялся Герлах. — Вас тогда и на свете не было! Сразу после войны американцы подбрасывали оголодавшим немцам в своей зоне посылки с продовольствием, сигаретами, дешевыми вещами с распродажи. Это и есть «кейр-пакет». Магнитофон Колесников взял?

— Думаю, да. Во всяком случае, сведений, что он вернул его в представительство, пока нет.

— Ну и прекрасно! — поднялся с кресла Герлах. — Надеюсь, ваши данные перепроверки не требуют?

— Если это необходимо, пожалуйста.

— Думаю, особой необходимости пока нет. Когда вы ждете Колесникова?

— На той неделе.

— О’кэй!

Колесников ждал отъезда с нетерпением. Дома было худо. Не легче было и с Ниной, хотя Колесников и пытался делать вид, что ничего особенного не происходит. Блажит девка! Замуж охота! А рвать сейчас с женой и начинать всю эту маету с разводом, обменом квартиры, выносить молчаливую враждебность, почти ненависть одной и скрытое желание другой переложить все эти тяготы на его плечи Колесников был не в силах. К прежнему чувству раздвоенности прибавилась и постоянная боязнь, что с ним непременно что-то случится. Где-то Колесников читал, что есть тип людей, предрасположенных к тому, чтобы с ними происходили всякие неприятности. И личные, и служебные. Этакие Епиходовы эпохи НТР! То ли нервная конституция у них особая, то ли биоритмы не те, а может, еще какая-нибудь чертовщина, но притягивают они к себе всевозможные житейские хворобы и ничего с этим поделать не могут. Себя Колесников к такой категории людей не причислял, но в последнее время что-то у него засбоило, и это его тревожило. Он стал не в меру раздражительным, с трудом сдерживался в разговоре со своими сотрудниками и несколько дней назад из-за случайной ошибки в расчетах скверно и грубо накричал на пожилого безответного Николая Николаевича, проработавшего в институте добрых три десятка лет. Колесников тяжело переживал случившееся, но извиняться перед Николаем Николаевичем не стал, просто старался избегать встреч с ним в институтских коридорах.