Ради Евы
Шрифт:
Через несколько минут вышла Ева, полностью переодетая.
– Не стала разговаривать, – пояснила она. – Это тип, который вчера был там, в МГУ…
– Извини, Ева, – всё-таки решилась Анастасья, – а как его зовут?
– Ренат Левин… – с неохотой ответила девушка, всем видом давая понять, что не планирует вести светские беседы. – Ладно, пойду пройдусь!
Не глядя на бабушку, она молнией пронеслась мимо, и входная дверь громко хлопнула, закрывшись за ней.
Анастасья снова задумалась. Неужели? А если жизнь снова играет с ней в роковые игры? Может, это не внук, а сын того человека, о котором она думает? Сын Бори Левина? Точно, его зовут Ренат! Как она могла забыть?!
Ренат
Глава третья. Вечная шинель
Москва – Санкт-Петербург, 2019
Ленинградский вокзал, вечная сутолока на перроне, проверка документов… «Нет, билетов не нужно, только паспорт…» И вот уже Борис Левин, вспотевший из-за своей слишком тёплой куртки, а потом возни с чемоданами соседки, которые он услужливо перетащил в купе, наконец умылся, наскоро попил чаю из стаканчика с традиционным советским подстаканником и с трудом взгромоздился на верхнюю полку. Завтра ни свет ни заря поезд прибудет в Санкт-Петербург. Нужно постараться выспаться, хотя бы немного… Удастся ли?
Борис был «практически в разводе», как он теперь про себя думал, а на самом деле – в нелепой ссоре с женой. Лена, донимавшая его придирками и ревностью во время его недавней парижской командировки, не выдержала и сбежала к маме – якобы из-за того, что он не вернулся домой к Новому году.
«Прямо «Ирония судьбы»!» – думал Левин, всё чаще вспоминая нелюбимый им советский фильм. Ибо настоящая ирония, почти как в той картине, заключалась в том, что ревность жены, совершенно необоснованная тогда, в Париже, неожиданно стала полностью обоснованной!
Левин – уважаемый коллегами лектор, учёный, доцент – снова чувствовал себя безнадёжно влюблённым. Никакие доводы рассудка не действовали: с того момента, как в аэропорту Париж – Шарль-де-Голль он столкнулся с Анастасьей, своей однокурсницей и первой любовью, голова его пошла кругом… Оказаться на одном рейсе в Москву, более того, на соседних сиденьях! То был перст судьбы…
Здоровяк, занявший полку напротив, никого не спрашивая, нажал на кнопку выключателя. И верхний свет погас… Левин не стал включать маленькую лампочку у изголовья и снова погрузился в свои мысли.
«Нет, Ольга Никифоровна не могла такое придумать, – думал он о своей тёще, которую всегда недолюбливал, как и она его. – Сказать, что моя жена уже встречается с каким-то типом! Ну одноклассник, и что из того?.. А если это правда? На звонки она отвечать не хочет… И у тёщи я на той неделе её не застал. В конце концов, Лена ведь намекала, что тоже найдёт себе «какого-нибудь Анри». Значит, нашла?.. Эх, позвонить бы Анри, но что он может мне посоветовать в таком деле? С его-то наклонностями!»
Левин улыбнулся про себя, вспомнив своего закадычного французского друга. Уж для Анри не стало бы проблемой новое увлечение: здесь жена, там подруга… Всем бы такую жизненную лёгкость!
В голове Бориса стучало и билось «Либертанго» – забористая мелодия некого Пьяццолы, недавно услышанная по радио. Казалось, с каждым пассажем его сердце колотилось всё сильнее – и он снова и снова думал о Насте…
Как будто детские, ясные голубые глаза… Эти волосы – кажется, они стали чуть светлее, но медная искорка, едва заметная, осталась… Совсем другая, даже более красивая, утончённо-элегантная – и в то же время такая же, как много лет назад!
Борис так и не привык называть её Анастазья, как французы. Он не видел Настю
больше десяти лет – а ведь это он, Париж, их разлучил! Жить там было её главной, заветной мечтой. Он уехал – она осталась… Но счастлива ли она оттого, что мечта сбылась?«С Рафаэлем всё кончено!» – убеждённо сказала Настя ещё в самолёте, хотя он и не посмел бы спросить об этом. Исходя из слов самого Рафаэля, которого он встречал в Париже, Борис предполагал, что ещё недавно они были вместе. Неужели она набралась смелости и порвала с этим проходимцем? Нет, он не испытывал ненависти к профессору Санти-Дегренелю, но искренне считал его недостойным Насти Белкиной!
Когда-то в Париже, много лет назад, из-за этого донжуана сорвался её брак: это произошло практически у него, Бори, на глазах! Настя и Жан-Ив де Курзель, сын знаменитого философа и романиста, уже готовились к свадьбе. И прямо накануне, из-за целой цепочки случайностей, всё отменилось! У Насти в Москве скоропостижно скончалась тётя, и она, наплевав на возражения будущих родственников, рванула в Россию. Семья де Курзелей такого не снесла – и Настю вышвырнули из этой аристократической компании, как ненужную куклу! Но позднее выяснилось, что дело было не только в её отъезде. Именно тогда Боря, безответно влюблённый в Настю с первого курса, узнал, что его большая любовь, спокойно готовясь к свадьбе с де Курзелем, без зазрения совести изменяла своему жениху! Да ещё с Рафаэлем Санти-Дегренелем, известным бабником и любовником скандальной миллиардерши Обенкур. Тогда Левин почти возненавидел её!..
Теперь всё это не имело значения: он встретил как будто прежнюю, инязовскую, московскую Настю, которую всегда любил. В Москве они виделись три раза, и с каждой встречей Борис, начисто забыв о жене, влюблялся в Анастасью всё больше и больше. Особенно радовало то, что теперь она искала в Москве работу! Значит, Настя Белкина порвала не только с Рафаэлем, но и Парижем?
«Тридцать шесть… Ей всего лишь тридцать шесть, а выглядит она на двадцать пять… Положим, мне около сорока, и выгляжу я неважно! Но ведь я тоже не старик… Всё ещё возможно! Теперь, когда мы снова окажемся в одном городе! Уже неделя, как она приехала в Питер, а мне подвернулась эта конференция…» – думал он, стараясь отбиться от навязчивой мелодии Пьяццоллы.
Текст доклада, который он собирался перечитать по дороге, так и лежал внизу, в рюкзаке. За это время Левин ни разу не вспомнил о нём – хотя обычно готовил своё выступление так, чтобы знать всё на зубок, от первого до последнего слова.
***
Холл небольшого отеля, выбранного исключительно из-за близости к Московскому вокзалу, почти опустел.
Анастасья сидела на низком неудобном диване и уже жалела, что согласилась на эту встречу. После изматывающей поездки к матери, с которой она не встречалась много лет, – и, наверное, ещё долго не встретится – не хотелось ничего, даже видеть Борю. Однако отменить встречу было бы невежливо.
«Хороший, добрый, честный… – думала Анастасья о своём давнем друге. – Слишком хороший и слишком честный… Для меня!»
Она догадывалась и о его институтской влюблённости, и о вновь разгоревшемся чувстве тогда, в Париже, когда она разрывалась между своим французским женихом и роковым профессором Санти-Дегренелем.
Рафаэль… Здесь, в России, казалось, что его просто не существует, будто он не человек, а плод её воображения! Он не звонил и не писал – ни строчки, ни звука, абсолютно ничего. Как это возможно? После их многолетней связи и всего, что произошло?! Неужели она должна звонить ему сама? Нет, она уже не та двадцатилетняя дурочка…