Ради Инглиш
Шрифт:
— Залезайте.
Подняв руку, я машу ею в воздухе, но жест получается слегка дурацким.
— Пфф. Со мной все в порядке. Я могу и прогуляться. — И как только эти слова выскакивают из моего рта, я спотыкаюсь и еле ловлю равновесие, чуть не впечатавшись лицом в асфальт. — Упс, — хихикаю я.
— Мисс Монро. В машину. Живо.
Уперев руки в боки, я разворачиваюсь к нему лицом и заявляю:
— Вы мне не начальник. К тому же, вы мне не нравитесь. — Я горжусь тем, что смогла противостоять ему. Удостоверившись, что крепко стою на ногах, продолжаю свой путь домой, пока каблук не застревает в трещине
— ААА, трахните меня дважды большим и толстым фаллосом. И что мне теперь делать? — Каблук сапога застревает в трещине тротуара, и я плюхаюсь на задницу. Я слышу звук останавливающегося мотора и хлопнувшей двери, но больше меня интересует, как я смогу добраться до дома со сломанным каблуком и подвернутой лодыжкой. Из-за того, что мысли скачут с места на место, я не обращаю внимание, как меня обхватывают две накаченные руки и поднимают с земли.
— Господи, да вы, должно быть, невероятно сильный, раз смогли поднять такую огромную задницу, как моя. — В следующий момент я понимаю, что сижу в удобной машине, в которой пахнет кожей. — Здесь гораздо удобнее, чем в такси, на котором я приехала. Но я не хочу ехать в вашей машине. Я тебя ненавижу. Ты придурок.
— Где вы живете? — спрашивает Бекли.
— А что, если я не скажу вам? Тогда вы не сможете отвезти меня домой.
— Мисс Монро. — Его голос не мягкий и не дружелюбный, поэтому я сдаюсь.
— Возле Publix1.
Он бурчит что-то в ответ, но я не слышу, что именно. Прикрываю глаза, потому что сидения в машине такие удобные, и я просто не могу сопротивляться. Мне очень хочется спать.
— Мисс Монро, какой у вас адрес?
Я тараторю ему свой адрес, и мы едем дальше. Вскоре я чувствую, как меня трясут.
— Приехали.
Моргая ото сна, я выглядываю в окно и спрашиваю:
— Куда?
— К вашему дому.
— Это не мой дом.
Он сейчас, вероятно, очень зол. Беркли издает звук похожий на то, будто он сдерживается из последних сил.
— Вы назвали мне именно этот адрес.
— Да, но здесь нету Publix. — Я указываю большим пальцем себе за спину. — И дом, который мы снимаем — белый.
— Какой у вас адрес? — шипит он сквозь стиснутые зубы.
Я называю адрес.
— В тот раз вы назвали другой.
Наконец, мы добираемся до моего дома, но у меня нет ключей. Черт, придется сказать ему об этом. Как же меня это бесит. А потом я смотрю на него с таким лицом, на котором и так все написано.
— Что еще?
— У меня нет ключей.
Он ударяет руками по рулевому колесу. Потом смотрит на меня, улыбнувшись.
— Может ваша соседка уже дома?
— Оо, я бы не надеялась на это.
Я открываю дверь, и когда делаю шаг, стопу пронзает резкая боль, прострелившая по всему позвоночнику
— Ай! — Я падаю вперед на колени. — Я в норме. Все отлично. Видите? — И ползу в сторону двери.
— Мисс Монро, можете прекратите это?
Я останавливаюсь, когда передо мной оказываются две длинные ноги. Кажется, я смотрю на гору Эверест, пока поднимаю голову в поисках его глаз.
— Ну, да здравствует растяжение. — Он даже не усмехается. Господин Сама серьёзность.
— Не двигайтесь. Я
проверю вашу ногу.Как бы не так.
— Вскрывать будем?
Он смотрит на меня как на слабоумную, какой я, очевидно, и являюсь.
— Я не собираюсь этого делать. — Он вытаскивает свой телефон. — Звоните своей подруге.
— Не могу.
— Почему?
Корчу гримасу и говорю, конечно, глупость, но правдивую:
— Я не знаю ее номера.
Он проводит рукой по волосам.
— Невероятно.
— Она стоит у меня на быстром наборе. Запоминать ее номер нет нужды.
— Вот умора. Даже моя шестилетка знает мой номер.
— Да, да, я поняла. — Блин, голова начинает болеть с той же силой, что и лодыжка. Я поднимаюсь и прыгаю мимо него к порогу. — Посмотрите, я в полном порядке. Я останусь здесь, пока она не вернется, и все будет окей.
— Вы, должно быть, шутите.
— Нет, но я сейчас плохо соображаю. Я много выпила, и у меня болит голова и лодыжка. И все, что я хочу — это поспать. — Мои слова звучат невнятно, хотя и стараюсь произносить их четко.
— Что насчет родителей? Уверен, вы помните телефон мамочки с папочкой? — от его острого сарказма я вздрагиваю.
— Нет, — шепчу я.
— Вы ведь не серьезно. Вы не помните даже свой домашний номер?
— У меня нет родителей, это мой дом.
Внезапно я чувствую себя раздавленной. Даже в своем пьяном состоянии я понимаю, что он не заметит этого. Обычно люди говорят что-то вроде: «Я сожалею», даже если это не так. Он же не говорит и слова.
— Забирайтесь в машину.
— Нет!
— Вы не можете оставаться здесь всю ночь. Это небезопасно.
— И куда же мне податься?
— Вероятно, мне стоит отвезти вас в больницу. Чтобы осмотреть лодыжку. Вы не можете на нее наступать.
Я непринуждённо взмахиваю рукой.
— Пфф. Это всего лишь растяжение. У меня была их целая куча, когда я бегала или участвовала в марафонах. Все в порядке. Клянусь.
— Тогда я отвезу вас к себе домой. Полагаю, вариантов больше нет.
— Я не могу поехать с вами. У вас ребенок. Как это будет выглядеть, если ее учительница нагрянет в подвыпившем состоянии?
— Да уж, действительно, и как это будет выглядеть? — ехидно замечает он. Знаю, что заслуживаю порицания, но не думаю, что ему нужно добавлять излишних издевок к своим комментариям.
— Я не поеду. Тем более, вы живете не один.
Мы смотрим друг на друга, пока он не произносит:
— Вам не стоит волноваться насчет Инглиш. На этих выходных она у бабушки и дедушки.
Сдавшись, я уже начинаю идти в сторону машины, когда он снова поднимает меня на руки.
— Если вы не хотите ехать в больницу, то вам нужно, по крайней мере, приложить лед к лодыжке.
Черт, он прав. Я очень надеюсь, что не сломала ее.
Движение машины убаюкивает, и я засыпаю. Бекли трясет меня, когда мы приезжаем, и я поражена размером этого места. Чисто мужской стиль. И мне это нравится. Вход в дом расположен и в гараже. Мужчина помогает мне выбраться наружу, потому что я настаиваю на том, что смогу идти самостоятельно. Огромная кухня переходит в гостиную, где стоит большой диван. Бекли передает мне пакетик со льдом и располагает мою ногу на кофейном столике, приказав положить лед сверху.