Ради Инглиш

Шеридан становится с ней строга.

— Ладно, ниндзя, пришло время проявить твердость. Нам нужно знать, где ты, и мы не сможем вытащить тебя, пока ты не выйдешь из своего шкафа и не посветишь фонариком в окно. Сделай это сейчас, Инглиш. На счет «три». Один. Два. Три.

Мы слышим скрип, а затем какое-то движение.

— Ты выключила свет в своей комнате?

— Угу, — шепчет малышка.

— Хорошо, суперниндзя, теперь посвети в окно, чтобы мы могли видеть, в какой комнате ты находишься. — Слава богу, Эбби живет в маленьком одноэтажном доме.

Мы подходим к окну, и я говорю в трубку:

— Суперниндзя, ты можешь открыть окно?

Она не отвечает, но мы слышим, как открывается скрипучее окно. Ее маленькое заплаканное личико высовывается наружу.

— Подожди секунду. — Шеридан выхватывает нож и разрезает сетку. — Бек, вытащи ее оттуда.

Протянув руку, я протаскиваю ее через окно, и она всхлипывает, когда мы бежим обратно к машине. Вот тогда-то и появляются детективы с полицией на хвосте.

Я так разозлился, что готов ударить любого, кто приблизится ко мне.

— Какого черта вы, головорезы, так долго?

— Мы должны были убедить полицию, что она в опасности. — Я отрываю руку от лица. — А по видео этого не было понятно?

Полиция ждала ордера на обыск, хотя в данном случае они, в первую очередь, посчитали, что было необходимо срочно забирать Инглиш. Когда они получат вещи Инглиш, записи с информацией исключат любой шанс на то, что Эбби получит опеку.

— Очевидно, они задолжали дилеру деньги за наркотики и собирались разработать план создания лаборатории по производству метамфетамина, чтобы расплатиться с ним. Мы думаем, они хотели, чтобы она, — объясняет детектив, указывая пальцем на Инглиш, — вымогала у вас деньги, чтобы либо помочь выплатить долг, либо финансировать лабораторию. В любом случае, мы не думаем, что она вернется туда. Похоже, кто-то даже может получить тюремный срок. И вы можете получить запрет на приближение с довольно большим расстоянием. Не говоря уже о постановлении о защите ребенка.

— Это будет спорный вопрос с судьей Кларион, — кисло отвечаю я.

— О, я так не думаю, особенно после того, что здесь произошло. — Детектив убежден, что полицейские выведут всех в наручниках, включая Эбби. А когда они найдут метамфетамин и героин в доме, это еще один гвоздь в гробу ее опеки.

Инглиш липнет ко мне, как мокрое одеяло. Я хватаю ее за руку и говорю:

— Эй, ты была потрясающей. Я говорю о настоящем ниндзя. Из тех, кто получает медаль, Медвежонок. Ты была очень храброй. Надеюсь, ты это знаешь.

Инглиш изо всех сил старается не заплакать.

Шеридан подходит к ней и говорит:

— Знаешь что? Даже самые храбрые и сильные ниндзя иногда плачут, потому что тоже боятся. Но это нормально. Это значит, что сегодня ты была более особенная, чем когда-либо.

Она протягивает руки к Шеридан и забирает ее у меня. Они садятся вместе на землю, и Инглиш начинает плакать и кричать, выплескивая тем самым свои страхи. В конце концов, она успокаивается и кладет голову на грудь Шеридан, обнимая ее, будто не хочет отпускать.

— Спасибо, что спасла меня, мамочка. Мы можем пойти домой и посмотреть «Короля льва»?

— Конечно. А почему не «Холодное сердце»?

— Я смотрела его, когда пришли плохие люди, а в «Короле Льве» у Симбы были такие же плохие люди, как и у меня. Я хочу посмотреть, как Симба победит. Так же, как и я.

Это чертовски хорошая аналогия для такого маленького ребенка.

Шеридан говорит:

— Конечно. Значит, «Король Лев». С большим количеством попкорна в большой кровати. Как тебе?

— Хорошо.

— Как насчет того, чтобы убраться отсюда? — спрашиваю я.

Шеридан хватает протянутую мною руку, но я вижу гораздо больше смысла в том, что она берет меня за руку. Это совершенно новый шаг для нас, как для семьи. Это новый старт в совершенно новую жизнь.

Глава 5

Бек

— Позволь мне сделать это для тебя. — Я хватаю бутылку шампуня и выдавливаю из нее каплю, а затем вспениваю волосы моей жены. Тропический душ мягко смывает пену, пока я смотрю, как она скользит по ее загорелой коже. — Вот уж не думал, что ты фанатка душа на открытом воздухе, — поддразниваю я.

— Ты был прав. Все огорожено. И мне это нравится. — Она поворачивается в моих объятиях и целует меня. — Вообще-то, я бы хотела, чтобы у нас дома был такой же.

— Хм. Надо будет подумать об этом.

— Бек, нам придется переехать. Наш двор недостаточно уединенный.

— Мы можем это сделать. Я вовсе не против переезда. Ты — голая на заднем дворе, это чертовски соблазнительно.

Она проводит руками по моему мокрому телу и говорит:

— Ты и сам не так уж плох. И подумать только, когда-то я тебя ненавидела.

— Признайся. Ты никогда не ненавидела меня. Ты только думала, что ненавидишь.

Она встает на цыпочки и говорит мне прямо в рот:

— Вот тут ты ошибаешься. Ты был самым высокомерным ослом, которого я когда-либо встречала. Но, эй, посмотри, куда это нас привело. Голышом в открытом душе на пляже в Карибском море. Чего еще я могла желать?

— Когда ты так говоришь, я не могу злиться из-за того, что ты меня ненавидела.

Ее рука скользит вниз по моему прессу, затем еще дальше, пока не обхватывает мой член, — и не собираюсь лгать, я щеголяю стояком рядом голой Шеридан, — когда она скользит своей мыльной рукой вверх-вниз по моей длине.

— Нисколько. Даже если это было так, я готова сделать с тобой такое, что сделает самого злого мужчину чертовски счастливым.

Мои руки двигаются к ее заднице, и я сжимаю каждую половинку ягодиц.

— Это правда, миссис Бриджес?

— Совершенно точно.

Сверху журчит вода, и Шеридан опускается на колени. Я с благоговением смотрю, как ее идеальные губы обхватывают мой член, и она начинает сосать меня до такой степени, что я почти теряю рассудок и, возможно, даже свою религию. Прямо перед тем, как извергнуть себя в ее прекрасное горло, я останавливаю ее и поднимаю на ноги.

— Ну что, ты готова?

— Я всегда готова.

— Не думаю, что ты правильно поняла, о чем я. — Я даю ей несколько минут, чтобы осознать, что мне нужно.

Когда до нее доходит, на ее лице появляется понимающая улыбка.

— Я… Думаю, что да.

— Ты уверена?

— Ну, ты можешь быть моим капитаном Кирком.

— О, значит, я стану первым человеком, который там побывал?

Она порывисто смеется.

— Да.

Притянув ее к своей груди, я говорю ей:

— Мне очень неприятно тебе об этом говорить, дорогая, но я буду единственным мужчиной, который побывает там, где еще никого не было.