Ради любви и чести

молилась, чтобы она была просто членом семьи.

Я могла только наблюдать за ними. Беседуя с ней, его темные глаза

восхищенно горели, любуясь красотой девушки. Он никогда не смотрел на

меня таким взглядом. В его глазах я видела доброту, нежность, и мне

кажется, тоску. Но никогда такого искреннего восхищения. Тяжесть из

легких переползла в горло и сдавила. Конечно же, он не мог смотреть на

меня с таким восторгом. Я даже не пыталась сравнивать себя с этой

девушкой и ее красотой. Сколько бы бабушка ни старалась меня нарядить, я

всегда буду некрасивой. Никакие прихорашивания и наряды не могли

изменить этого факта.

Сэр Беннет рассмеялся над чем-то, сказанным ею, его лицо оживилось, а тревожные морщинки разгладились. Он повел ее к накрытому мольберту, стоявшему в стороне, и она улыбнулась.

Наверное, это и была та новая реликвия, посмотреть которую он меня

пригласил? Если так, то почему эта девушка здесь? В течение долгого

времени я могла только наблюдать с растущим отчаянием, как эти двое

общаются, их радость друг от друга была неоспорима. Как он мог так

поступить с этой девушкой, уделяя мне столько внимания, после того как

практически поцеловал меня тем ранним утром, после того, как прислал

огромный букет сегодня?

Что все это значит? Неужели я увидела в его внимании ко мне больше, чем он хотел показать? Он казался слишком добрым, чтобы соблазнить меня.

Неужели я как-то недооценила его?

Я проглотила комок в горле. Часть меня шептала, что я должна уйти в

свои покои. Я только унижу себя, если останусь в присутствии этой девушки

и сэра Беннета. Но другая часть меня, привыкшая к тому, что девушки

намного красивее меня, толкала меня вперед. Я не могла убежать. Я никогда

не делала этого раньше и уж точно не сделаю сейчас.

Я вынула пион из корсета, бросила его на землю, и проходивший мимо

мужчина наступил на него сапогом. Я расправила плечи и пошла по проходу, делая вид, что мне было все равно. С каждым шагом я напоминала себе, почему вообще приехала в Мейдстоун, почему решила не связываться с

мужчинами, почему не должна позволять непостоянству сэра Беннета

тревожить меня. Я уже почти дошла до парочки, и хорошенькая аристократка

взглянула на меня. Она молчала, но по округлившимся глазам я поняла, что

она не ожидала меня увидеть.

Сэр Беннет проследил за ее взглядом:

– А, леди Сабина. Я вижу, что вы, наконец, проснулись и решили

вернуться к жизни.

Я ожидала увидеть растерянность из-за этой двойной игры, из-за того, что он заставил меня поверить, что я была для него чем-то особенным, хотя

на самом деле это было не так. Но его улыбка была широкой и приветливой, без намека на извинение.

– Похоже, вы нашли единственный способ пробудить меня ото сна.

– Огромным букетом?

Я не понимала, как он мог шутить со мной, будто не он только что

флиртовал с этой красивой девушкой. Тем не менее, я знала, что должна

оставаться любезной и дать ему возможность объясниться, прежде чем

создать дистанцию между нами.

– Нет, как бы прекрасны они ни были, я с сожалением должна сказать, что только соблазн новой картины может вытащить меня из царства Аида.

– Ну, тогда мы должны поблагодарить леди Элейн за то, что она спасла

вас. – Затем он повернулся к девушке, которая все еще цеплялась за его руку.

– Леди Элейн, я хотел бы представить вам леди Сабину Шерборн. Она такой

же ценитель искусства, как и я, поэтому я пригласил ее на открытие вашей

картины.

Леди Элейн грациозно наклонила голову, но, когда она подняла ее, выражение лица было решительно холодным, и она оценивала меня почти

критическим взглядом.

Я присела в реверансе:

– Ваша картина, миледи? Могу ли я предположить, что вы художник?

Она тихо рассмеялась, и этот звук был почти так же прекрасен, как и ее

лицо:

– О, нет. Я не могу поставить себе в заслугу эту картину. На самом

деле я совершенно невежественна, когда речь заходит обо всех

произведениях искусства, которые собирает Беннет.

Беннет? Значит, она достаточно хорошо с ним знакома, чтобы называть

его по имени?

– У нее не было другого выхода, кроме как учиться, – добавил сэр

Беннет, похлопав леди Элейн по руке. – По-другому никак не получится, если жить рядом с нашей семьей.

Леди Элейн улыбнулась ему:

– Ты был хорошим учителем.

При этих словах что-то острое кольнуло меня, чего я никогда раньше

не испытывала. Была ли это ревность? Очевидно, что сэр Беннет провел

много времени с этой девушкой, что у них были хорошие отношения и

совместная история.

– Похоже, сэр Беннет преуспел во многих вещах, – сухо заметила я. –

А, как я понимаю, что очаровательные невинные молодые девушки, кажется, находятся на вершине его списка умений.

Он преувеличенно поклонился:

– Благодарю вас, миледи. Всегда приятно, когда тебя узнают по тому, над чем так упорно трудился и довел до совершенства.

Я проглотила волну разочарования от растущего осознания того, что та

нежность, с которой он относился ко мне в последние несколько дней, была

его обычным способом общения с женщинами. И я не была исключением, несмотря на свою внешнюю простоту. Если бы только я не прочитала в его

взгляде больше, чем он хотел…

Я резко повернулась к мольберту, на котором стояла картина.

– Леди Элейн недавно гостила у родственников и обнаружила эту

картину пылящейся в кладовой, – сказал он, следуя за мной вместе с леди

Элейн. – Они подарили ей эту картину, и по дороге домой она решила

заехать сюда, чтобы я изучил ее и сказал, чего она стоит.

– Сомневаюсь, что картина – это единственное, что она надеялась

получить, – пробормотала я себе под нос.