Ради любви и чести

коридорам и лестницам, держа в руках масляную лампу. В замке было тихо, и мои шаги отдавались громким эхом.

Я прошла на кухню, поставила лампу на рабочий стол и принялась

рыться в буфете. Поиски в шкафах и ящиках не дали результата. Поднимая

голову от ящика под рабочим столом, я увидела перед собой сэра Беннета, прислонившегося к дверному косяку с фонарем в руках. Я вскрикнула, вздрогнув. Наблюдая за мной и пытаясь понять, что я делаю, одна его бровь

вопросительно изогнулась.

– Могу я помочь вам, миледи? – С улыбкой в голосе спросил он.

Беннет вел себя так, как будто между нами ничего не произошло, и из

вежливости и не дававшего мне покоя голода я решила поступить так же:

– Похоже, что вся еда до последнего кусочка была съедена, и замок на

грани голодной смерти. Мне пришлось отказаться от своих попыток поесть

расплавленный сыр с хлебом, и теперь я соглашусь на все, что угодно, включая крошки с пола.

– Расплавленный сыр с хлебом? – Он поднял обе брови.

– Неужели вы никогда не пробовали такого деликатеса? – Я

возобновила поиски, на этот раз, снимая по очереди крышки с кастрюль и

заглядывая внутрь.

– Не помню такого.

– Тогда вы многое потеряли.

– И, думаю, будет лучше, если все так и останется, – сухо ответил он.

– Как это неразумно с вашей стороны, сэр. А я-то думала, что вы из тех

смелых людей, которые любят себе будоражить кровь.

– Расплавленный сыр с хлебом – это так увлекательно?

– Но, сэр, – сказал я с притворным ужасом. – Это самое захватывающее

что может быть для меня.

Он хихикнул, улыбка осветила его лицо и обозначила поразительные

черты, напомнив мне о том, насколько привлекательным он был почти во

всех отношениях.

Крышка с грохотом выскользнула из моих пальцев, и я посмотрела на

дверь за ним, надеясь, что не подняла охранников и не разбудила повара. Я

не хотела, чтобы меня выдворили с кухни, пока я не найду что-нибудь, чтобы

утолить голод.

– Прежде чем вас поймают, – сказал он, отталкиваясь от дверного

косяка, – и запрут в темнице за вторжение на священную территорию

кухарки, могу я обратить ваше внимание на кладовую?

Он пересек комнату и вышел в коридор, ведущий к задней двери замка.

С одной стороны коридора виднелась узкая дверь. Беннет не колеблясь

открыл ее, как будто часто посещал это помещение. Следуя за ним, я подняла

фонарь, осветив комнату. Вдоль стен висели полки с мешками для зерна, стояли плетеные корзины, глиняные горшки и деревянные бочонки.

– Ах, боже мой, – воскликнула я, спускаясь по короткой лестнице к

земляному полу.

Пучки сухих трав свисали с потолка и касались моей головы. Аромат

розмарина, тимьяна и укропа щекотал нос. С минуту я бродила, заглядывая в

корзины и открывая крышки глиняных горшков. Беннет неторопливо

подошел к боковому столику, где лежало что-то, завернутое в полотно. Он

сдернул одну из тряпиц, и показался кусок сыра. Затем он открыл крышку

деревянного короба, который стоял рядом и достал буханку черного хлеба.

Наконец, извлек маленький горшочек с маслом.

– Вы сделали это! – Я подошла к нему и наклонилась, чтобы глубоко

вдохнуть дрожжевой хлеб. – Вы спасли меня от верной смерти.

– Я рад, что не стану свидетелем вашей кончины. – Он достал нож, висевший на крючке на стене.

Я уткнулась носом в сыр и втянула густой сливочный запах.

– Не хотите ли оказать мне эту честь? – Он протянул мне нож, его

темные глаза искрились весельем.

– Конечно, – сказала я, погружая нож в хлеб. – Смотрите и учитесь у

мастера.

Мы продолжали, шутили. Его поддразнивание стало особенно

безжалостным, когда я начала намазывать масло, с комментариями вроде:

«не хотите ли немного хлеба к вашему маслу?» или «сыр тонет». Я

наслаждалась каждой секундой. На самом деле, я любила его гораздо

больше, чем предполагала.

Разогрев бутерброд над лампой, он поднял влажный хлеб и откусил

большой кусок. Я выжидающе смотрела на него. Он долго жевал, прежде чем

проглотить. Не говоря ни слова, откусил еще кусочек.

– Означает ли то, что вы продолжаете есть, вам это нравится?

Он склонил голову набок и стал жевать медленнее:

– Я все еще пытаюсь решить.

Когда он откусил третий кусок, я улыбнулась:

– Признайтесь – вы никогда не пробовали ничего столь же вкусного.

– Ну, хорошо. Я признаю: все не так ужасно, как я ожидал.

– Не так ужасно? – Я рассмеялась и толкнула его в плечо. – Благодарю

вас за высокие слова похвалы. Теперь я могу спать спокойно.

Он толкнул меня локтем в бок. Я оттолкнула его и откусила кусочек

своего хлеба, пытаясь скрыть довольную улыбку. Несколько секунд мы

сидели, прислонившись к столу, и молча жевали, мерцание наших ламп

отбрасывало уютный свет на заставленную комнату.

– Простите, что расстроил вас, Сабина. – Его мягкое обращение, казалось, пришло из ниоткуда и кусок хлеба застрял у меня в горле. Он

повернулся и оказался лицом ко мне. – Я весь день мучился, зная, что

причинил вам боль.

Я попыталась проглотить хлеб, чтобы ответить, но не смогла.

– Я не хотел причинять вам боль. Но так случилось. И я прошу у вас

прощения.

Его голос был таким искренним, что я не смогла удержаться и

посмотрела на него, хотя знала, что не надо было этого делать. Теперь я

заметила его растрепанные волосы, как будто он ворочался в постели, прежде чем, наконец, встал. Я поняла, что не сержусь. Невозможно было

сердиться на такого доброго человека, как сэр Беннет. Возможно, мне все

еще было больно. Но я не могла винить его за все случившееся, тем более что