Ради победы

– Да хоть бы и так, - повела аппетитным плечом Настасья.
– Не имеет смысла ссориться, правда?
– и она очаровательно заулыбалась.

Однако её милая улыбка, как и прочие достоинства, не произвела впечатления ни на Камиллу, ни на Василису.

– На меня твои бугорки не действуют...
– сузив глаза, сквозь зубы процедила Камилла.

– Бугорки у тебя... у меня... хм... пожалуй, два Эвереста, а?

– Да хоть Гималаи! Можешь сколько угодно выставлять их напоказ...

Роман, прислушиваясь к разговору, явно забавлялся. Последние слова красотки вырвали у него смешок; парень покачал головой и воззрился на собственные ботинки.

– Говори громче!
– рассердилась Камилла, уловив звук его голоса, но не разобрав слов.
– Или ты сам с собой? Сам себе собутыльник, сам себе собеседник?

Роман с улыбкой выпрямился, вальяжно кивнул:

– Я - лучшая компания себе... но могу повторить громче, мне не жаль. Я просто сказал, что все женщины змеи... и вы сейчас напоминаете клубок кобр...

"Кобры" отреагировали на это заявление по-разному: Надя охнула и всплеснула руками, Настасья рассмеялась, а Камилла с Василисой с одинаковой яростью набросились на обидчика - к счастью, лишь словесно.

– Молчал бы уже, индюк!

– Психопат!

Юра и Петр Иванович утомлённо переглянулись. Юра казался беспокойным, Петр Иванович ухмылялся. Он как будто искренне наслаждался этой крикливой сценой... "Эх вы бабье..." - иногда бормотал бывший военный себе под нос, усмехаясь в седые усы.

Правда, именно Петр Иванович, устав от воплей и визгов, навёл порядок. По-своему, по-военному...

– А ну-ка ша!
– гаркнул он, изо всех сил стукнув кулаком по стене.
– Молчать и слушать!

Тотчас воцарилась тишина: гулкая, нервная, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием переволновавшихся дам. Все послушно молчали и слушали... ибо тот, кто говорит "редко, но метко", обладает особой властью над окружающими...

– Развели базар!
– сердито продолжал мужчина, взирая на представительниц прекрасного пола как на источник всевозможных бедствий.
– Что за истерика, в самом деле?! У нас есть дела поважнее...

– Прямо сейчас никаких дел нет, - хмуро возразила Камилла, исподлобья поглядывая на того, кого в свои чудесные 25 считала стариком. Это мрачное замечание - вот и весь протест, на который её хватило... Петр Иванович был явно не из тех, кто легко теряет голову от женских прелестей... а значит, у неё не было оружия против его грубоватой прямолинейности.

Он и правда сохранил хладнокровие, хотя все присутствующие леди, даже пышечка Надя, были хороши, каждая на свой лад.

– Нет, дела есть!
– не согласился Петр И. и с хитрой усмешкой оглядел своих собеседников.
– Кто из вас хорошо понимает, зачем он тут?

Они с тревогой переглянулись, в глазах каждого был вопрос... наконец, заговорил Юрий:

– Я помню свою жизнь очень хорошо... Помню, что у меня молодая жена и сынишка трех лет... помню, что работаю менеджером по продажам...
– осторожно сказал он.
– Но вот этот конкурс... тут все сложнее. Я знаю, что ставки очень высоки, знаю, должен победить... но зачем, почему... убей, не помню!

– Ого, какая речь!
– после короткой паузы фыркнула Камилла, качая головой.
– А я думала, ты разговаривать не умеешь... сидел, как мышь...

Юрий покраснел, но ответить не успел - за него это сделал Петр Иванович.

– Камиллка... язва!
– прикрикнул он, правда, вполне добродушно.
– Всем пакость сказала...

Камиллкой ее еще никто не называл... девушка проглотила рвущееся возражение и сдержанно произнесла:

– Нет, Петр Иваныч... не всем. Вам я ничего не говорила... плохого!

– Ну я бы и не советовал, - отозвался тот, не столько угрожая, сколько комментируя.
– Лучше скажи, ты-то что помнишь о себе и своей жизни?

Камилла склонила голову набок и насупилась, вспоминая.

– Я не замужем, но у меня есть молодой человек, - начала она с деланно равнодушным видом, подмечая краем глаза, как при упоминании "бойфренда" Василиса поджала губы, а Настасья усмехнулась.
– Работаю в гостиничном бизнесе... но... тоже не помню ничего про... про конкурс. И не знаю, как тут очутилась...

Произнесенное вслух, это признание вызвало еще большую дрожь, даже оторопь. То, что раньше лишь смутно тревожило, стало явной проблемой... стало реальностью.

Следом за Юрием и Камиллой высказались и прочие Игроки... прошлое у всех было разное, но итог - один. Они не помнили, как и почему оказались здесь. Помнили, что предстоит конкурс... помнили о существовании некоего Приза... но что это за приз, каков конкурс? Детали стерлись из их памяти!

– Мда... понятно, что ничего непонятно, - резюмировал Петр Иванович и тяжело поднялся на ноги. Обвел их небольшую компанию усталым взглядом... впрочем, помимо усталости в его глазах нет-нет, да и посверкивало лукавство... такой он был, военный в отставке. Испугать или удивить такого человека было трудно.

– Надо поспать, - резюмировала Надя, тоже поднимаясь.
– Завтра предстоит какое-то непонятное испытание... нужно набраться сил.

Игроки согласились с нею. Зевая и вздыхая, они по очереди покинули гостиную, направляясь в свои комнаты.

* * *

Однако сразу отойти ко сну, как мечталось, Наде не удалось. Она переоделась в просторную ночную сорочку и улеглась в постель, но, поймав на себе пристальный взгляд соседки по комнате, стушевалась. Натянув одеяло до самого подбородка, робко спросила:

– Ты чего? Что-то не так?

Василиса сидела за столом, занимавшим пространство между их кроватями, и готовиться к отдыху как будто не спешила. В комнате царил полумрак, горела лишь настольная лампа, и в этом неверном свете расчерченное тенями лицо женщины показалось Надежде неожиданно немолодым... почти старым. Жительница из села невольно содрогнулась и едва удержалась, чтобы не перекреститься. Что-то пугающее появилось в Василисе в этот миг... вызывающее оторопь.