Радиоактивный ветер

Все потянулись со стульев, теперь всё было им привычно и знакомо: калибровка связи и проверка оружия — успокоительные процедуры для солдат. Подготовка вступила в завершающую фазу, когда придёт Андрон, будем выступать.

После того, как формальности были улажены, а аванс в размере двух тысяч рублей роздан каждому из наёмников на руки, они отправились в бар, где сняли пару комнат. Мне не хотелось оставлять их в башне, да в этом и не было никакой необходимости: размеры ожидаемой добычи перевешивали очевидные риски акции. Кроме того, мне понятны были намерения их командира, который жаждал свалить из Зоны, в более понятную и простую Африку. Там было всё намного проще и безопаснее. Нет, безусловно, там стрельба, малярийные болота, СПИД и куча кровожадных и воинственных племён и безумно жадных до власти диктаторов. Но весь расклад понятен и прост для наёмника: мины обезвредит сапёр, с продажными властями договорится наниматель, а помощь всегда можно получить, прикинувшись заблудившимися охотниками откуда-нибудь из Зальцбурга в ближайшей миссии «Красного креста». Ни тебе «мутировавших» зверей и сжигающих мозг тварей, ни аномалий, ни непонятно по каким причинам не взрывающихся ракет и снарядов. Всё как бывает обычно на войне, пусть и всех против всех. Иногда важна не фактическая безопасность, а наличие опасностей, от которых ты умеешь защищаться, и которые не доставляют чувства растерянности и беспомощности. Поэтому прикинув мотивацию Зана и его подчинённых, я не стал сильно натягивать поводок: ребята будут стараться не только за деньги. Успешная акция… Это будет их билет в нормальную и привычную жизнь, как бы странно это не прозвучало применительно к сомалийской неразберихе. И каждый надеется, что этот билет достанется именно ему и это не его, полудохлого, бросят в аномалию подельники. Не заморачиваясь с похоронами и лечением. Не его оставят подыхать в окружении трупов и слышать как приближается нечто пришедшее закусить падалью. Когда последняя надежда только на заветную, припасённую специально для подобного случая, гранату.

В своё время, пришлось навидаться наёмничьего быта в разных интересных краях. Любое подразделение больше напоминало банду, где считали деньги убитых товарищей, прикидывая, сколько достанется на каждого, кто выжил. Были случаи и когда работников «кидал» наниматель, выдавая малую часть обещанной суммы или вообще смываясь не заплатив. Конечно, это всё частности. Но именно такова обыденность быта этого сорта людей. Команды профессиональных «диких гусей» ушли в прошлое, со смертью самого знаменитого из них — Боба Денара. [41] Сейчас данностью являлись две крайности: либо это большая корпорация, напоминающая армию на хозрасчёте или банды слабо организованных уголовников, подобно шакалам рвущих слабых и избегающие сильного. Частные армии это совсем другая песня: там почти всё как и в обычной, государственной, только защищают они интересы транснациональных корпораций и действуют более бесцеремонно. Одиночки, вроде моего приятеля — вымирающий вид; сохранившийся в единичных экземплярах, раскиданных по разным малоспокойным местам вроде Зоны отчуждения.

41

Робер (в английском варианте Боб) Денар (настоящая фамилия — Бурже) 1929–2007 гг. Родился в Китае в семье французского офицера. Избрал военную карьеру, в конце сороковых годов поступил на службу в ВМС Франции во Вьетнаме. В 1961 году объявился в Конго с отрядом наемников, и с тех пор стезя «солдата удачи» стала основной его профессией. Воевал в том же Конго, в 60-х годах сражался на стороне свергнутого имама Йемена, участвовал в гражданской войне в Нигерии. Принял участие примерно в десяти военных переворотах. В 1977 году неудачно попытался совершить путч в Бенине. Через год с группой из 50 человек устроил революцию на Коморских островах, в ходе которой был убит президент Суалих. Денар стал начальником гвардии нового президента Абдаллы. В 1989 году Абдалла был убит при невыясненных обстоятельствах, и Денару пришлось покинуть Коморы, выехать в ЮАР, а потом вернуться во Францию, где он не был уже много лет. В 1995 году отряд наемников под руководством Денара вновь высадился на Коморах, низложив президента. Прибывшие на Коморы французские парашютисты окружили его боевиков, и полковнику пришлось сдаться. Он вернулся в Париж, где в 1993 и 1998 годах находился под судом по обвинению в попытке переворота в Бенине и смерти президента Комор Абдаллы. В обоих случаях был оправдан. Дважды был женат, имеет 8 официально признанных детей. Возглавлял ассоциацию бывших наемников «Мир — наше отечество».

До прихода Андрона оставалось ещё несколько часов, использовать их на очередной анализ столь запутанной ситуации, не было уже никаких сил: события сменяли друг друга слишком быстро, поэтому совершив обычный «медитативный» ритуал с личным оружием, я отправился сначала в душ, а затем устроился, на ставшей такой огромной кровати и уснул.

Отдых пролетел как одно мгновение, вызов по закрытому каналу на ПДА побуждал к действию. Пошарив рукой по прикроватной тумбочке, нашёл прибор и ответил на вызов.

— Это Андрон, я у входа.

— Щас… — Наскоро одевшись, спустился и открыл калитку в воротах. Андрон мало изменился с нашей последней встречи. Только под глазами залегли тёмные тени. Парень шёл без остановок, да и за отца переживал сильно. Слону не становилось лучше, в сознание он приходил лишь на короткое время. Светлана говорила, что единственный шанс для раненого, это эвакуация за пределы Зоны, лучше в крупную больницу и лучше в Днепропетровск или Киев. Положение осложнялось тем, что военные вертушки сталкеров только расстреливают, это было единственной «услугой» которую официальные власти могли оказать тем, кто варился в зоновском котле. Учёные могли помочь, но их транспортники часто сбивали, поэтому стоимость поездки была равна стоимости самого вертолёта. Оставалась миссия «Красного креста», расположенная Береднянске, маленьком городишке за третьей линией санитарного кордона. Они тоже могли рискнуть только в крайнем случае: сбивать беззащитные транспортники находилось слишком много желающих. Военные через раз давали группу прикрытия, а натовские вертушки хоть летали но, но очень большому блату, украинские власти ещё не на столько отпустили вожжи в своей раздираемой на части стране, чтобы боевые вертолёты стран «дружеского» блока летали как у себя дома. Белые вертушки «красного креста», где после того, как машина рухнет, можно поживиться медикаментами и уцелевшим оборудованием, это лакомый кусок. А если повезёт, то можно взять в плен кого-то из докторов. Свой личный врач — мечта каждой мелкой группировки и охота за наивными представителями этой профессии, была излюбленным ремеслом уголовников и мародёров. Крупные сообщества вроде «Долга» и «свободных», держали довольно приличный штат медперсонала, остальным же приходилось довольно туго, местная знаменитость «Болотный» доктор помогал не всем, да и найти его в тамошнем радиоактивном лабиринте было ой как непросто.

Требовался финт ушами, каковой уже пришёл мне в голову примерно на последней ступени лестницы ведущей на первый этаж к воротам. Нужно было только связаться с нанимателем и предложить им свои условия, и сделать это так, чтобы они согласились.

Проводив парня в гостиную и поставив перед ним тарелку с яичницей и остатками сала — гостинца Лесника, я удалился, для завершения приготовлений к переговорам, а когда вернулся, сковорода уже сияла. А молодой пил кофе из алюминиевой кружки, видимо достал из рюкзака. Что теперь стоял в углу у входа в комнату.

— Спасибо, Антон Константинович. После холодной тушёнки это просто блаженство.

— Рубай. Скоро снова перейдём на консервы. Если пойдёшь со мной, конечно.

— Тут такое дело — Парень замялся — Отцу всё хуже, надо его в Береднянск бы увезти, да только кто же возьмётся. Думаю, с караваном дойти.

— Не вариант. Тяжёлого «трёхсотого» с собой, даже под ответственность родственников никто в конвой не возьмёт. Шансов дойти нет. — На лице парня отразилось решительное упрямство:

— Попытаюсь хоть… Загнётся он тут.

— И по дороге тоже загнётся, даже ещё быстрее. Есть вариант… Но пока я не поговорю с нужными людьми, ничего не обещаю.

— Антон, спаси батю…

— Ничего не обещаю, но попробую. Сам я вертушками не распоряжаюсь. Да и вдвоём с тобой мы безопасный коридор и площадку не организуем. Это надо по-хитрому взяться. Прорвёмся. Времени до выхода осталось менее суток, через два часа рассвет. Пока иди отдыхай, гамак возьми в углу стоит возле каптёрки. Ты ничего сделать не можешь, лучше поспи — Видя как парень заартачился, сказал чуть повысив тон — Отдыхать иди. Проморгаешь опасность в рейде, мёртвым точно отцу не поможешь. До рассвета, твоё задание это отдых. Спать, я сказал!

Окрик подействовал и парень подобрав вещмешок, поплёлся в подвал. Пискнул ПДА, пришло сообщение от алхимиков. Их представитель через час готов был встретиться на прежнем месте. Теперь предстоял ещё один разговор, но уже более личного характера. Снова видеть Светлану не хотелось, между нами по прежнему стояло горе, растоптанная надежда. Раньше, я это чувствовал слабо. Но после инициации в племени побратима, мыслеобразы людей читались гораздо легче. Нет, само собой не все, а только наиболее яркие, лежащие на поверхности. Глубоко я проникнуть не мог, да и не хотел.

Собравшись с мыслями и попутно облачившись в комбез, вышел на воздух. Синие предрассветные сумерки и редкие огни костров, вот тот пейзаж, который помог мне собраться с силами и пойти в сторону КПП базы долговцев. Дежурный сержант, уже знавший меня в лицо, кивнул, принимая кобуру с пистолетом и нажав кнопку освобождавшую вертушку турникета. Сразу миновав плац и здание комендатуры, я направился к медблоку. Там тоже успел примелькаться, так как навещал Слона по мере возможности. Принося всякие мелочи медикам, чтобы не забывали моего раненого земляка.

Светлана вышла на крыльцо. Кивнула, грустно улыбнувшись пригласила пройти в ординаторскую; маленькое, прямоугольное помещение в подвале, с низким потолком и крашеными в традиционный белый цвет стенами и потолком. Присев за старый, канцелярского вида стол, с традиционной стеклиной на столешнице и завалом всяких бумаг, обменялись последними новостями. Девушка забывала горе тяжело. Уходя в работу, беря подменные дежурства и просто ночуя в госпитале. Под глазами залегли тёмные круги, лицо заострилось, приобретя мертвенно-бледный оттенок, ещё более подчёркиваемый лампами дневного света, принятыми в подобного рода учреждениях.

— Не порадую, Антон. Плох ваш земляк. Здесь мы ему уже ни чем не поможем, думаю, что от силы неделю продержится. Потом…

— Есть шанс на спасение, если эвакуировать его скажем, сегодня за пределы Зоны?

— Можно отправить в киевский военный госпиталь но… Он же гражданский, да к тому же русский. Хотя за деньги можно всё, но вертолёта нет.

— Света, сколько тяжёлораненых есть у вас сейчас в стационаре и куда их эвакуируют в случае, буде такая возможность появляется? — Девушка оживилась, посмотрев на меня со слабой толикой надежды.