Радиоактивный ветер

— Ещё двенадцать человек, которых можно транспортировать и… У которых есть шанс.

— Отлично. Кто начальник госпиталя?

— Майор Остапчук Татьяна Витальевна. Она сейчас в операционной но…

— Я сейчас поговорю с Василем. Если найду…

— Он на территории, в последнее время натаскивает комендантский взвод лично. Поэтому всегда здесь. Я…

— Нет, сам поговорю с ним. Как получите от меня сообщение — готовьте раненых, поговорите со своим начальством. Есть только одно условие: вы лично проследите, чтобы мой земляк получил место в вертушке. Без этого — ничего не выйдет.

— Но…

— Света, я не бог, чудес творить не умею и делать их для ваших людей не собираюсь. Да — мне жаль бойцов, но прежде всего я забочусь о своих людях. Ваше командование ничего поделать не может, такова жизнь: начальство есть у всех. Неформально, я попытаюсь помочь вам, решив свои задачи. И расплачиваться за этот жест тоже придётся мне и тем, кто мне доверился.

— Хорошо — Понимания добиться не удалось. Девушке хотелось спасти всех, кто нуждался в помощи, ей казалось, что вот так по мановению волшебной палочки бывший прапор Васильев прикажет вертушке забрать дюжину умирающих людей и он мог провернуть этот фокус всегда. Просто не хотел всех спасти и значит, виноват в чёрствости и равнодушии — Я всё организую. Можете не сомневаться, вашего человека не оставят тут.

— Отлично. Ждите моего сообщения. После моего звонка, замыкаю связь на Василя. Надеюсь, что эвакуацией будет руководить он. Вам нужно будет отдохнуть, Света. Поверьте, раненые от этого только выиграют.

— Потом… Может быть, потом отдохну. Спасибо Антон. Снова вы делаете то, что было невозможно.

— Пока ещё рано благодарить. Мне нужно уломать тех, кто вообще никому помогать не желает. До встречи, Света.

Девушка лишь устало кивнула головой. Теперь все её мысли были заняты пациентами, меня она уже не замечала. Пройдя метров двадцать по коридору направо, я оказался возле дежурного поста, где сидел парень в белом халате, медбрат, очевидно. Его я ещё не знал, но уговорить пройти к Слону труда не составило: блок хороших сигарет решил вопрос в пару секунд.

Слон лежал в крайней от дальней стены медблока палате, где кроме него разместилось ещё пять человек, таких же тяжёлых. Хотя палата и проветривалась, в комнате стоял тяжёлый дух из смеси запахов лекарств, человеческих выделений и хлорки. Люди лежали спокойно — видимо на ночь всех «подгрузили» обезболивающим. Но дрёма в таком состоянии это скорее некая форма бодрствования: ты всё слышишь и только временами проваливаешься в тяжёлое забытьё, из которого вырывают частые боли, прорывающиеся сквозь лекарственную блокаду. Храпел только парень без левой ноги, весь обмотанный бинтами словно мумия.

Я взял табуретку, и подсел к койке Слона. Сталкер был прооперирован, но замотаны были только правая нога и торс до середины груди. Повязки были свежие и сквозь них проступала желтизна антисептической дряни, специфический запах которой, узнаваем из тысячи. Лицо раненого приобрело более живой оттенок бледно-синего, нежели во время нашей пробежки до блокпоста. Глаза ввалились, но почувствовав моё присутствие раненый открыл глаза и мутным от лекарств взором нашёл то место, где я сидел.

— Землячок… — Голос Слона был хриплым, чуть слышным. Видно было, что слова даются с трудом и отзываются болью в простреленной грудине — Не забываешь, спасибо. Сын где?

— Здорово, Слон. Рад, что узнал. С Андроном всё в порядке, поел, сейчас спит у меня в башне. Завтра… Уже сегодня поутру, придёт тебя навестить.

— Хорошо… — Раненый перевёл дух, вздохнув несколько раз со свистом, и его заколотило в приступе кашля. Придерживая его голову, я взял с прикроватной тумбочки поилку их толстого фарфора и прислонив носик сосуда к губам раненого дал глотнуть пару раз. Благодарно прикрыв глаза. Слон откинулся на подушку. Потом он снова медленно заговорил.

— Вынул ты нас тогда, да видно каюк мне всё равно приходит. Медичка эта твоя… Хоть и суетится… Но вижу… Писец мне настаёт. Сына не оставь, парень он смышлёный. А ты фартовый… Может, и он жить будет.

— У тебя тоже шанс есть. Я достану вертушку, вас вывезут в Бреднянск, а оттуда в Днепропетровск или Киев. Там военный госпиталь, думаю, что поставят на ноги. Денег тамошним «пилюлькиным» сколько надо дадим.

— Хе… Смеяться больно… — Слон поморщился и чуть повернулся ко мне — Вертушку достать это сложно даже Кашину. Видишь, как гниют ребята заживо здесь… Это прОклятое место, «борта» сюда не летают…

— Я очень сильно попрошу — Видимо в этот момент, я снова улыбнулся потому что Слон слегка отстранился лицом — Кончай хоронить себя, старый. Никто в этот раз гнить не будет. Думаю, что найдутся те, кто проникнется вашими страданиями. У меня дар такой есть: никто из моих людей ещё не помер, пока я этого не разрешу. И ни разу так не получилось, чтобы я не выполнил обещанное, может поэтому так редко что-то обещаю. Короче так, Слон, давай ты завяжешь с трауром по себе, на большой земле шансов у тебя по самую маковку, то есть завались. Держись покуда и готовься. Апельсинов извини не принёс, а курево тебе ещё рано. Держись. Всё путём будет.

Раненый ещё попытался что-то сказать. Но я уже поднялся и жестом оборвал разговор. Что нужно я уже сказал. А длить пустопорожний трёп не хотелось. ПДА пискнул — через десять минут, посредник алхимиков ждал меня на прежнем месте встречи в «комнате переговоров». Светлану по пути встретить не удалось, но всё что хотел, я уже ей сказал. Предстояло убедить алхимиков дать вертушку без дополнительных обязательств.

Пройдя через КПП и получив назад своё оружие, почти на автомате прошёл в башню. Сын Слона спал, несмотря на недавние заверения, что он де хоть сейчас в поход. Собравшись с мыслями и заперев ворота, я пошёл к заднему входу в бар. Охрана была предупреждена и после обычных формальностей, я снова очутился в знакомой уже комнате со скудной мебелировкой и будто и не уходившим никуда Посредником.

— Ты звал меня лично, воин. Что произошло?

— Думаю, что вынужден вернуть вам аванс и выплатить неустойку: спасение вашего сотрудника невозможно.

— Что случилось?

— Люди. Главная часть моего плана. Это надёжные люди, а полагаться я могу только на троих из девяти, считая меня. Если один из них уйдёт — ничего не получится.

— Я понял тебя, Тридцать Девятый — Возможно мне показалось, но в голосе алхимика прозвучали ироничные нотки — Что нужно от нас, чтобы этот человек остался? Раз уж его нельзя заменить… Ты прекрасно знаешь, что деньги не решат наших проблем.

— Но могут решить мою, это совершенно точно.

— Говори, время уходит.

— Нужен транспортный вертолёт, который доставит раненых и в том числе члена семьи моего бойца в Бреднянск, а оттуда в киевский военный госпиталь. Борт нужен в течение суток, до нашего выхода в рейд.

— Почему мы должны вывезти и раненых «Долга», они отказались спасать нашего … сотрудника, когда мы к ним обращались.

— Они обезопасят место посадки и обеспечат наземное сопровождение вертолёта над своей территорией. У меня нет столько людей в команде. Это вынужденная мера, раненые «Долга» пусть будут на попечении того, кто будет их сопровождать. Мой же человек, должен получить лучший уход и выжить…

— А если его уже нельзя спасти?

— Врач говорит, что в Киеве это не проблема — С нажимом произнёс последнее слово я.

— Хорошо — Голос Посредника уже не дрожал, я чувствовал как он мысленно с кем-то общается, как будто бы в воздухе проложили линию высоковольтных передач, ощущалось дикое напряжение — Борт будет через пять часов. Опознавательные знаки «красного креста», бортовой номер «028». Свяжись с нами по оговоренному каналу, по крайней мере за час до того, как достигнешь взаимопонимания с Кашиным. Вопрос решён?